«Ты хулиганка и матерщинница…»
27 августа, 2021 9:45 дп
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Сегодня – день рождения Фаины Фельдман, более известной как Фаина Раневская (1896 – 1984).
Вот почему такая странная жизнь? Этой женщине был дан ум, огромный талант, непревзойденное чувство юмора, тонкость, стиль, шик…это я еще не все вспомнила.
А счастья не дали ей. ..Читать дневники ее последних лет невозможно — сердце разрывается…
Хотела сейчас написать разные грустности, а потом решила — не буду…уже больше 30 лет прошло, как ее не стало, а ее помнят, ее цитируют, о ней знают даже самые молодые. Это наверное и называется бессмертие…
«…Году в тридцатом это было. Эрдман шёл в субботний день по улице Тверской и встретил вдруг Раневскую. Оба они были молоды, приятельствовали, и поэтому Раневская сразу же вкрадчиво сказала:
– Ой, Коля, ты так разоделся, ты наверняка идёшь куда-то в гости.
– Да, – ответил Эрдман, – только не скажу тебе, куда, поскольку приглашён в приличный дом и взять тебя с собой не могу, ты хулиганка и матерщинница.
– Клянусь тебе, Коленька, что я могу не проронить ни слова, – ответила Раневская. – А куда мы идём?
– Мы идём в гости к Щепкиной-Куперник, – сдался Эрдман. – Это царственная старуха, ты меня не подведи.
Царственной старухе было в это время под шестьдесят, не более того, но очень были молоды герои этой истории. Щепкина-Куперник перевела тогда то ли Шекспира, то ли Лопе де Вегу, то ли Ростана, и жила отменно, содержа трёх или четырёх приживалок (деталей Любимов уже не помнил). За столом, который на взгляд этих молодых ломился от изобилия, разговор шёл неторопливый и пристойный — до поры, пока не заговорили о Художественном театре и лично об актрисе Книппер-Чеховой. И тут же все немного распалились, единодушно осуждая даму за наплевательское отношение к Антону Павловичу Чехову и вообще за легкомыслие натуры. Ощутив опасность ситуации, Эрдман покосился на Раневскую, но было уже поздно.
– Блядь она была, – сказала Раневская, – просто блядь.
Все приживалки истово перекрестились, после чего каждая смиренно сказала:
– Истинно ты говоришь, матушка, – блядь она была.
– Цыц, никшните! – прикрикнула хозяйка дома, и приживалки тут же смолкли, после чего Щепкина-Куперник царственно сказала:
– И была она блядь, и есть».
(рассказ Юрия Любимова, записанный со слов Николая Эрдмана и приведенный в книге Губермана «Книга странствий»)
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Сегодня – день рождения Фаины Фельдман, более известной как Фаина Раневская (1896 – 1984).
Вот почему такая странная жизнь? Этой женщине был дан ум, огромный талант, непревзойденное чувство юмора, тонкость, стиль, шик…это я еще не все вспомнила.
А счастья не дали ей. ..Читать дневники ее последних лет невозможно — сердце разрывается…
Хотела сейчас написать разные грустности, а потом решила — не буду…уже больше 30 лет прошло, как ее не стало, а ее помнят, ее цитируют, о ней знают даже самые молодые. Это наверное и называется бессмертие…
«…Году в тридцатом это было. Эрдман шёл в субботний день по улице Тверской и встретил вдруг Раневскую. Оба они были молоды, приятельствовали, и поэтому Раневская сразу же вкрадчиво сказала:
– Ой, Коля, ты так разоделся, ты наверняка идёшь куда-то в гости.
– Да, – ответил Эрдман, – только не скажу тебе, куда, поскольку приглашён в приличный дом и взять тебя с собой не могу, ты хулиганка и матерщинница.
– Клянусь тебе, Коленька, что я могу не проронить ни слова, – ответила Раневская. – А куда мы идём?
– Мы идём в гости к Щепкиной-Куперник, – сдался Эрдман. – Это царственная старуха, ты меня не подведи.
Царственной старухе было в это время под шестьдесят, не более того, но очень были молоды герои этой истории. Щепкина-Куперник перевела тогда то ли Шекспира, то ли Лопе де Вегу, то ли Ростана, и жила отменно, содержа трёх или четырёх приживалок (деталей Любимов уже не помнил). За столом, который на взгляд этих молодых ломился от изобилия, разговор шёл неторопливый и пристойный — до поры, пока не заговорили о Художественном театре и лично об актрисе Книппер-Чеховой. И тут же все немного распалились, единодушно осуждая даму за наплевательское отношение к Антону Павловичу Чехову и вообще за легкомыслие натуры. Ощутив опасность ситуации, Эрдман покосился на Раневскую, но было уже поздно.
– Блядь она была, – сказала Раневская, – просто блядь.
Все приживалки истово перекрестились, после чего каждая смиренно сказала:
– Истинно ты говоришь, матушка, – блядь она была.
– Цыц, никшните! – прикрикнула хозяйка дома, и приживалки тут же смолкли, после чего Щепкина-Куперник царственно сказала:
– И была она блядь, и есть».
(рассказ Юрия Любимова, записанный со слов Николая Эрдмана и приведенный в книге Губермана «Книга странствий»)