Тупик
23 августа, 2020 4:02 пп
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ТОЧКИ ВХОДА В ВЕЧНУЮ БЕЗВЫХОДНОСТЬ
Известие об отравлении Алексея Навального произвело на меня сильнейшее впечатление. Поначалу я, как и многие из его сторонников и симпатизантов,энергично искала информацию о подробностях произошедшего. Но скоро обнаружила, что в своём эмоциональном ослеплении читаю твиты Киры Ярмыш, пресс-секретаря и единственного свидетеля – и только. А понимания причинно-следственной цепочки эта информация не даёт. Фэйсбук переполнен негодующими обвинениями и яростными проклятиями – что естественно, но
бессмысленно и адски безрезультатно.
Валерий Соловей описал собственное видение ситуации
Комментируя посты сочувствующих, я пыталась дать ссылку на его точку зрения – и встречала яростное неприятие. Хотя пару месяцев назад именно Валерий Соловей предупреждал, что готовятся репрессии в отношении оппозиции вплоть до вероятности физического устранения. Но и до этого мои попытки сослаться на альтернативное видение вызывали раздражённую усмешку. Как там Хрущева цитировали – «есть два мнения: одно – моё, другое – глупое». До сих пор меня и
удивляет, и забавляет это моментальное структурирование абсолютной монархии у поклонников отдельно взятого публициста: иное видение ситуации не приемлется вчистую.
Примерно ту же реакцию вызывали и собственно фб-посты Бориса Теплых, доктора из НМЦХ им. Пирогова, и мои ссылки на них – человека, который в разгар отпуска был отправлен в Омск и 36 часов в напряженнейшем режиме выяснял обстоятельства трагедии и описал своё видение, как профессиональный участник.
На него тут же набросились, упрекая или проклиная его за то, что он не
изобличает кровавый и преступный режим, а просто тупо исполняет свои
обязанности, в то время как негодующие публицисты не жалеют слов и мата для наглядной демонстрации собственной абсолютной беспомощности. Кстати, Борис Теплых подробно описывал подвижническую деятельность коллег во время
пандемии, будучи важным звеном в этом процессе и, как многие, еле дотянул до заслуженного отпуска.
Попытки объяснения собственного видения трагедии со стороны Алексея
Венедиктова окончательно закрепили за ним статус продажной твари – разве что Виктор Шендерович тут остался в сторонке и не поддержал обличителей по вполне себе шкурным соображениям. Вместе с тем, именно из рассуждений Венедиктова я поняла, что имела место подковёрная борьба ведомств и фотографии Киры Ярмыш, на которых один и тот же человек сидит в аэропорту и в кабинете омского главврача, эту гипотезу подтверждают. ФСБ сопровождает Алексея, в настоящих условиях самого одиозного для власти оппозиционного политика, именно для того, чтобы предотвратить возможное покушение – как бы
нелепо это ни звучало.
Я уже много раз писала, что бесконечный тупик, который раз за разом
констатируем мы с вами – следствие наших собственных, так сказать,
возобновляемых источников беспомощности. Ортодоксальное мировосприятие – кто не с нами, тот против нас – в равной степени присущее и власти, и оппозиции, всякий раз возвращает нас на исходные точки оголтелого противостояния. Эмоциональная бескомпромиссность по отношению к сегодняшнему врагу включает в себя совершеннейшую нелепость убеждённого компромисса по отношению к сегодняшнему другу, а назавтра друзья и враги меняются местами.
Всё и всегда ограничивается поисками виноватых – «кто виноват?», а «что
делать?» всегда сводится к первому тезису: искать и находить виноватых.
Абсолютно невозможно выстроить этический кодекс на обвинительном
заключении. Но ведь нравственные принципы абсолютно не зависят от оценки обстоятельств или личностей, они формируются (и формулируются) не как потенциальная угроза всем остальным, а как твёрдая личная и гражданская позиция, как набор жизнеутверждающих воззрений, равно приемлемых для каждого, ближнего и дальнего.
Констатирую с сожалением – время перемен ещё не наступило, социальное сознание не готово к переменам. Противостояние маньяка и общества в Беларуси вызывает сострадание – и не даёт надежды.
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ТОЧКИ ВХОДА В ВЕЧНУЮ БЕЗВЫХОДНОСТЬ
Известие об отравлении Алексея Навального произвело на меня сильнейшее впечатление. Поначалу я, как и многие из его сторонников и симпатизантов,энергично искала информацию о подробностях произошедшего. Но скоро обнаружила, что в своём эмоциональном ослеплении читаю твиты Киры Ярмыш, пресс-секретаря и единственного свидетеля – и только. А понимания причинно-следственной цепочки эта информация не даёт. Фэйсбук переполнен негодующими обвинениями и яростными проклятиями – что естественно, но
бессмысленно и адски безрезультатно.
Валерий Соловей описал собственное видение ситуации
Комментируя посты сочувствующих, я пыталась дать ссылку на его точку зрения – и встречала яростное неприятие. Хотя пару месяцев назад именно Валерий Соловей предупреждал, что готовятся репрессии в отношении оппозиции вплоть до вероятности физического устранения. Но и до этого мои попытки сослаться на альтернативное видение вызывали раздражённую усмешку. Как там Хрущева цитировали – «есть два мнения: одно – моё, другое – глупое». До сих пор меня и
удивляет, и забавляет это моментальное структурирование абсолютной монархии у поклонников отдельно взятого публициста: иное видение ситуации не приемлется вчистую.
Примерно ту же реакцию вызывали и собственно фб-посты Бориса Теплых, доктора из НМЦХ им. Пирогова, и мои ссылки на них – человека, который в разгар отпуска был отправлен в Омск и 36 часов в напряженнейшем режиме выяснял обстоятельства трагедии и описал своё видение, как профессиональный участник.
На него тут же набросились, упрекая или проклиная его за то, что он не
изобличает кровавый и преступный режим, а просто тупо исполняет свои
обязанности, в то время как негодующие публицисты не жалеют слов и мата для наглядной демонстрации собственной абсолютной беспомощности. Кстати, Борис Теплых подробно описывал подвижническую деятельность коллег во время
пандемии, будучи важным звеном в этом процессе и, как многие, еле дотянул до заслуженного отпуска.
Попытки объяснения собственного видения трагедии со стороны Алексея
Венедиктова окончательно закрепили за ним статус продажной твари – разве что Виктор Шендерович тут остался в сторонке и не поддержал обличителей по вполне себе шкурным соображениям. Вместе с тем, именно из рассуждений Венедиктова я поняла, что имела место подковёрная борьба ведомств и фотографии Киры Ярмыш, на которых один и тот же человек сидит в аэропорту и в кабинете омского главврача, эту гипотезу подтверждают. ФСБ сопровождает Алексея, в настоящих условиях самого одиозного для власти оппозиционного политика, именно для того, чтобы предотвратить возможное покушение – как бы
нелепо это ни звучало.
Я уже много раз писала, что бесконечный тупик, который раз за разом
констатируем мы с вами – следствие наших собственных, так сказать,
возобновляемых источников беспомощности. Ортодоксальное мировосприятие – кто не с нами, тот против нас – в равной степени присущее и власти, и оппозиции, всякий раз возвращает нас на исходные точки оголтелого противостояния. Эмоциональная бескомпромиссность по отношению к сегодняшнему врагу включает в себя совершеннейшую нелепость убеждённого компромисса по отношению к сегодняшнему другу, а назавтра друзья и враги меняются местами.
Всё и всегда ограничивается поисками виноватых – «кто виноват?», а «что
делать?» всегда сводится к первому тезису: искать и находить виноватых.
Абсолютно невозможно выстроить этический кодекс на обвинительном
заключении. Но ведь нравственные принципы абсолютно не зависят от оценки обстоятельств или личностей, они формируются (и формулируются) не как потенциальная угроза всем остальным, а как твёрдая личная и гражданская позиция, как набор жизнеутверждающих воззрений, равно приемлемых для каждого, ближнего и дальнего.
Констатирую с сожалением – время перемен ещё не наступило, социальное сознание не готово к переменам. Противостояние маньяка и общества в Беларуси вызывает сострадание – и не даёт надежды.