«Церковь — единственное доступное мне место, где на окне нет решётки»
15 сентября, 2023 2:17 дп
Мэйдэй
Женя Беркович:
Привет, друзья.
Простите, что не написала сразу после суда. У меня после этих судов дней 5-6 серо-чёрно-грязная полоса: лежу, сплю, ничего не могу и не хочу. Опыт показал, что это никак не зависит от того, проводить ли перед заседанием работу над собой на тему: «Ни на что не надейся, ничего не жди, готовься к худшему.» Готовься, не готовься, все равно неделю хреново, а потом снова ничего. Так вот, сегодня 14.09 и уже вполне ничего!
Жалко, что тут нельзя в церковь ходить, когда хочется, или хотя бы просто раз в неделю. Желающих много, и выводят раз в месяц-полтора, не чаще. Я про это совсем не умею писать, и пока даже сама с собой не придумала, как говорить про веру, про церковь, про Бога (или про бога?). Никак особенно не пишу и не говорю, только стараюсь все видеть, слышать и чувствовать. Церковь — единственное доступное мне место, где на окне нет решетки. А еще там целых две моих любимых Ксении Петербуржских; и они совсем разные: одна похожа на сурового, строгого, все решающего мужчину, а вторая немного растерянная, немного усталая и очень добрая пожилая женщина. Андрей и Ксения. А еще там не кольцо икон с Марией, и они все тоже разные. Они вообще везде разные, но здесь почему-то это особенно заметно: гордая мама, как-будто предъявляющая чудесного сына миру; встревоженная мамочка, закрывающая своего малыша ладонью; все знающая и понимающая мать, и у сына совсем взрослое лицо.
Не знаю, зачем я это пишу. Следующий раз только в начале октября «выведут», а там есть ощущение какой-то совсем не тюремной жизни, а мне грустно, всё, Женя, остановись, ты впадаешь в несвойственный тебе (надеюсь) мармеладный пафос. Остановилась.
Зато было свидание с детьми и мужем! Но про это я вообще не знаю, как писать. Всё, в общем, прошло нервно, но хорошо. Если следователь раскошелится на следующие свиданки, то будет уже не нервно, а просто хорошо!
Передала тюремной парикмахерке Вике все комплименты ее (в смысле моей) стрижке. Она просила передать, что ей очень приятно! Увы, там такой срок, что записаться пока — фигушки. Но будем всем сердцем желать Вике УДО, а я недельки через 3-4 схожу за новым креативом.
Живы будем-не помрем.
А мы будем!
Люблю, могу.
Каламбур про СИЗО не придумала,
Ваша Берковна.
Мэйдэй
Женя Беркович:
Привет, друзья.
Простите, что не написала сразу после суда. У меня после этих судов дней 5-6 серо-чёрно-грязная полоса: лежу, сплю, ничего не могу и не хочу. Опыт показал, что это никак не зависит от того, проводить ли перед заседанием работу над собой на тему: «Ни на что не надейся, ничего не жди, готовься к худшему.» Готовься, не готовься, все равно неделю хреново, а потом снова ничего. Так вот, сегодня 14.09 и уже вполне ничего!
Жалко, что тут нельзя в церковь ходить, когда хочется, или хотя бы просто раз в неделю. Желающих много, и выводят раз в месяц-полтора, не чаще. Я про это совсем не умею писать, и пока даже сама с собой не придумала, как говорить про веру, про церковь, про Бога (или про бога?). Никак особенно не пишу и не говорю, только стараюсь все видеть, слышать и чувствовать. Церковь — единственное доступное мне место, где на окне нет решетки. А еще там целых две моих любимых Ксении Петербуржских; и они совсем разные: одна похожа на сурового, строгого, все решающего мужчину, а вторая немного растерянная, немного усталая и очень добрая пожилая женщина. Андрей и Ксения. А еще там не кольцо икон с Марией, и они все тоже разные. Они вообще везде разные, но здесь почему-то это особенно заметно: гордая мама, как-будто предъявляющая чудесного сына миру; встревоженная мамочка, закрывающая своего малыша ладонью; все знающая и понимающая мать, и у сына совсем взрослое лицо.
Не знаю, зачем я это пишу. Следующий раз только в начале октября «выведут», а там есть ощущение какой-то совсем не тюремной жизни, а мне грустно, всё, Женя, остановись, ты впадаешь в несвойственный тебе (надеюсь) мармеладный пафос. Остановилась.
Зато было свидание с детьми и мужем! Но про это я вообще не знаю, как писать. Всё, в общем, прошло нервно, но хорошо. Если следователь раскошелится на следующие свиданки, то будет уже не нервно, а просто хорошо!
Передала тюремной парикмахерке Вике все комплименты ее (в смысле моей) стрижке. Она просила передать, что ей очень приятно! Увы, там такой срок, что записаться пока — фигушки. Но будем всем сердцем желать Вике УДО, а я недельки через 3-4 схожу за новым креативом.
Живы будем-не помрем.
А мы будем!
Люблю, могу.
Каламбур про СИЗО не придумала,
Ваша Берковна.