Три метра коровы
26 ноября, 2020 4:11 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Знакомый музыкант, трубач из оркестра, однажды похвастал, что брат-моряк привез ему из заграницы настоящую замшу. Отрез, три метра, костюм можно сделать. «Наверное, это замша искусственная» — предположил я.
«Нет, настоящая!» — уверял знакомый. Мы довольно долго препирались и я, наконец, сказал ему, что замшу делают из шкур и что коровы трехметровыми отрезами не растут.
Еще один музыкант по секрету показал мне сокровище своей коллекции — значок нацистской партии Германии. Сделан как орден — разноцветная эмаль, на винте, порядковый номер. На этом значке сзади была гравирована цифра 4, и мой приятель уверял меня, что владельцем значка был не кто иной, как сам Адольф Гитлер.
Я сам был музыкантом более 10 лет и часто задумывался об особенностях музыкантского мышления. Кое-что очевидно, само по себе. Чтобы бегло играть на инструменте, нужно заниматься, в общем от 5 до 7 тысяч часов. Если по два часа каждый день, то это 8 или 10 лет жизни.
То есть, пока твои сверстники изучают историю дипломатии в средневековой Европе или рассчитывают основания мостов, ты, взяв в руки саксофон, тромбон или скрипку (не нужное зачеркнуть) — встав в углу, чтобы лучше слышать себя — начинаешь раздувать длинные ноты для звука или играть пассажи для техники.
Твой взор ловит предметы, но их не регистрирует. Глаза музыканта пусты, они устремлены во внутреннее пространство, где из бесформенного облака рождается абстрактная субстанция.
Этой субстанцией может быть музыка, но я заметил, что импровизирующий музыкант оперирует словами и понятиями не так как обычный историк или специалист по свайным основаниям.
Помню исследовательский проект китайских ученых, которые работали с группой из 48 музыкантов. Они пришли к выводу, что игра на музыкальном инструменте, особенно с малых лет, еще до школы, благотворно влияет на умственные способности и успехи в учебе.
Кроме укрепления внутреннего слуха и некоей уверенности в себе, развиваются лингвистические способности, возможность планировать и распоряжаться временем.
Даже если человек потом оставил музыку, все равно — часы, когда то проведенные за гаммами и арпеджио не были потрачены напрасно.
Я всегда говорил, что уважаю американского президента, Билла Клинтона, прежде всего за то, что он играл на саксофоне. То есть, занимался, стоял в углу, дул, вслушиваясь в результат.
Ловил идеал, неясно маячивший в его музыкальном сознании.
Ясно, что циник и расчетливый материалист такого делать не станет никогда.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Знакомый музыкант, трубач из оркестра, однажды похвастал, что брат-моряк привез ему из заграницы настоящую замшу. Отрез, три метра, костюм можно сделать. «Наверное, это замша искусственная» — предположил я.
«Нет, настоящая!» — уверял знакомый. Мы довольно долго препирались и я, наконец, сказал ему, что замшу делают из шкур и что коровы трехметровыми отрезами не растут.
Еще один музыкант по секрету показал мне сокровище своей коллекции — значок нацистской партии Германии. Сделан как орден — разноцветная эмаль, на винте, порядковый номер. На этом значке сзади была гравирована цифра 4, и мой приятель уверял меня, что владельцем значка был не кто иной, как сам Адольф Гитлер.
Я сам был музыкантом более 10 лет и часто задумывался об особенностях музыкантского мышления. Кое-что очевидно, само по себе. Чтобы бегло играть на инструменте, нужно заниматься, в общем от 5 до 7 тысяч часов. Если по два часа каждый день, то это 8 или 10 лет жизни.
То есть, пока твои сверстники изучают историю дипломатии в средневековой Европе или рассчитывают основания мостов, ты, взяв в руки саксофон, тромбон или скрипку (не нужное зачеркнуть) — встав в углу, чтобы лучше слышать себя — начинаешь раздувать длинные ноты для звука или играть пассажи для техники.
Твой взор ловит предметы, но их не регистрирует. Глаза музыканта пусты, они устремлены во внутреннее пространство, где из бесформенного облака рождается абстрактная субстанция.
Этой субстанцией может быть музыка, но я заметил, что импровизирующий музыкант оперирует словами и понятиями не так как обычный историк или специалист по свайным основаниям.
Помню исследовательский проект китайских ученых, которые работали с группой из 48 музыкантов. Они пришли к выводу, что игра на музыкальном инструменте, особенно с малых лет, еще до школы, благотворно влияет на умственные способности и успехи в учебе.
Кроме укрепления внутреннего слуха и некоей уверенности в себе, развиваются лингвистические способности, возможность планировать и распоряжаться временем.
Даже если человек потом оставил музыку, все равно — часы, когда то проведенные за гаммами и арпеджио не были потрачены напрасно.
Я всегда говорил, что уважаю американского президента, Билла Клинтона, прежде всего за то, что он играл на саксофоне. То есть, занимался, стоял в углу, дул, вслушиваясь в результат.
Ловил идеал, неясно маячивший в его музыкальном сознании.
Ясно, что циник и расчетливый материалист такого делать не станет никогда.