Россия типа во мгле
8 июля, 2020 7:00 дп
Диляра Тасбулатова
В «Новой газете», где я имела честь служить когда-то, была забавная секретарша Танька, очень наивная.
У Таньки — больше ничем особым она не запоминалась — было два качества: потрясающая наивность и редкой красоты ноги. Таких красивых ног — длинных, легастых, сильных и одновременно изящных я больше никогда не видела.
Танька сидела на рецепции и все время прибегала в редакцию с какой-нибудь новостью — кто к нам пришел и пускать ли его. Или типа вызвать милицию.
Однажды она прибежала с криком, что вот какой-то алкаш рвется, на что ей главный, Митя Муратов, сказал:
— Гнать к ебеням!
(А это оказался писатель Битов)
В другой раз она прибежала на этих своих фантастических ногах с криком:
— Там какой-то дедушка в ушанке рвется.
— Поди проверь (сказал мне главный) Вдруг опять Битов, но в зимнем прикиде.
Я пошла: там стоял «Эмка» или «Нёма» Коржавин.
— Пусть пройдет (сказала я Таньке)
— Это к тебе? (спросила строгая Танька). — Идите на улицу, в редакции нельзя с родственниками встречаться.
— Это родственник Мити.
Эмка начал уже закипать.
Тут выбежал сам Митя, крутя пальцем у виска и шикая на Таньку, приобнял Эмку и с величайшим почтением препроводил в буфет.
— Убьет он старика, — грустно сказала Танька.
— В каком смысле?
— Щас увидишь.
Я заглянула через полчаса в буфет, где за столом сидели Эмка с Митей, огромным красавцем сибирского типа (борода, румянец, синие очи, прямо хоть щас на рекламу Россия щедрая душа) и перед ними стояла бутыль литра в полтора водки.
И жалкая закуска: немного селедки и огурцы.
Перед Эмкой — мензурка.
Эмка говорил, что Россия типа во мгле, а Митя, красный и счастливый, радостно поддакивая Эмке (во мгле, во мгле!) пил водку стаканАми.
Немало поражая Эмку: видно было, что в Мите он обрел так называемого мифологического русского богатыря, да еще и либеральных наклонностей.
Эмка был похож на человека, только что откинувшегося с зоны: ушанка, тулуп, валенки.
А Митя на купца Первой Гильдии, слушающего революционные речи пожилого еврея с огромным вниманием: как будто хотел отсыпать на революцию.
Диляра Тасбулатова
В «Новой газете», где я имела честь служить когда-то, была забавная секретарша Танька, очень наивная.
У Таньки — больше ничем особым она не запоминалась — было два качества: потрясающая наивность и редкой красоты ноги. Таких красивых ног — длинных, легастых, сильных и одновременно изящных я больше никогда не видела.
Танька сидела на рецепции и все время прибегала в редакцию с какой-нибудь новостью — кто к нам пришел и пускать ли его. Или типа вызвать милицию.
Однажды она прибежала с криком, что вот какой-то алкаш рвется, на что ей главный, Митя Муратов, сказал:
— Гнать к ебеням!
(А это оказался писатель Битов)
В другой раз она прибежала на этих своих фантастических ногах с криком:
— Там какой-то дедушка в ушанке рвется.
— Поди проверь (сказал мне главный) Вдруг опять Битов, но в зимнем прикиде.
Я пошла: там стоял «Эмка» или «Нёма» Коржавин.
— Пусть пройдет (сказала я Таньке)
— Это к тебе? (спросила строгая Танька). — Идите на улицу, в редакции нельзя с родственниками встречаться.
— Это родственник Мити.
Эмка начал уже закипать.
Тут выбежал сам Митя, крутя пальцем у виска и шикая на Таньку, приобнял Эмку и с величайшим почтением препроводил в буфет.
— Убьет он старика, — грустно сказала Танька.
— В каком смысле?
— Щас увидишь.
Я заглянула через полчаса в буфет, где за столом сидели Эмка с Митей, огромным красавцем сибирского типа (борода, румянец, синие очи, прямо хоть щас на рекламу Россия щедрая душа) и перед ними стояла бутыль литра в полтора водки.
И жалкая закуска: немного селедки и огурцы.
Перед Эмкой — мензурка.
Эмка говорил, что Россия типа во мгле, а Митя, красный и счастливый, радостно поддакивая Эмке (во мгле, во мгле!) пил водку стаканАми.
Немало поражая Эмку: видно было, что в Мите он обрел так называемого мифологического русского богатыря, да еще и либеральных наклонностей.
Эмка был похож на человека, только что откинувшегося с зоны: ушанка, тулуп, валенки.
А Митя на купца Первой Гильдии, слушающего революционные речи пожилого еврея с огромным вниманием: как будто хотел отсыпать на революцию.