«Так их можно в медсанбат…»
23 декабря, 2021 11:23 дп
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
Война! Кто сам поедет или отправит на передовую своих детей? У меня нет таких знакомых. А у вас? Некоторые мне с радостью отвечали, что у них дочки. Так их можно в медсанбат, будут раненых добровольцев вытаскивать из под огня! Да… С Крыма прошло 7 лет. Уже это видится с расстояния. А вот из архивов! 21 декабря 2014 г. Захар Прилепин (о поэтах и прочих). Его пост – ниже. С удовольствием перечитал — и не только потому, что там написано и про меня.) Хороший текст! Написать ярко о поэтах — а потом поехать убивать братьев, и хвастать что убил больше чем другие. Ну, художник обязан быть противоречивым. Вот, пишет Прилепин, Мандельштам и Гумилев хорошие, но красная сволочь их убила. Маяковский и Есенин правильные — но один застрелился, другой повесился, нормально? Блок тоже плохо кончил. Смелякова ублюдки-маньяки три раза сажали ни за что, а он вышел и похвалил коммунистов. Вот так все должны, что ли? Мазохистами заделаться? Подставлять очко под швабру? Цитата: «Хлебников написал лучшую свою поэму о садисте и председателе ЧК.» И сегодня надо воспевать садистов? С бутылкой из-под шампанского (кстати с наступающим вас) или с той же, пардон, шваброй? Очень мне понравились такие слова классика: «русский поэт — он не клерк, чтоб нести себя достойно» . Поэт должен себя вести недостойно? Я не понял – это оговорка или принципиальная позиция? «Гоняли «самостийников» – и? Зря потратили время и ресурсы, ничего из этого не вышло, лучше б сидели и пили пиво. А басмачей душили-душили, и что? «Белое солнце пустыни», а вот бы снять продолжение: герои все проипали и оставили тонкое дело в покое. Сбежали восвояси бесславно. Хлебников – «приветствовал имперское движение Советов на Восток». Т е писал ерунду, фантазировал. «Павла Васильева убили за антисемитские скандалы и антисталинские басни». Убивать за басни – это как бы справедливость? Чорт знает что.
А кто, по Прилепину, хороший? Музыкант Иван Демьян. И чем он хорош? Ездил с концертами в ДНР. (Что он лежал в психушке и оттянул пятерку по позорной статье 131 УК РФ, не принципиально, согласен.)
Стреляный (это не прозвище солдата и не позывной ополченца, а фамилия публициста) вон спрашивает: а что перестали писать об успехах строительства Города Солнца в ДНР, где счастье и процветание? Не могу ничего овтетить.
Вот так надо делать пропаганду —как классик. Наврать, но красиво. А теперь – слово самому Прилепину.
***У меня несколько поэтических полок расположены прямо у кровати, где сплю. Я сейчас утром проснулся, открыл глаза, читаю фамилии на одной из полок: Борис Херсонский, Бахыт Кенжеев, Вероника Долина, Алексей Цветков… Короче, что называется, наши духовные оппоненты.
Иногда руку протяну, вытащу ту или другую книжку, прочитаю какое-нибудь стихотворение.
Готов поспорить на велосипед, что ни у кого из них в пределах километровой видимости моих книжек нету.
(Равно как книжек Лимонова, Проханова, Шаргунова, поэта Кублановского, Юнны Мориц, поэта Караулова, и прочих мракобесов).
У меня даже Иртеньев есть. Валяется где-то. Надо найти поставить поближе. Буду любоваться.
***Переслушивая удивительную и замечательную группу «7Б», подумал: странно, как я не догадался, что в них всё это имеется — чтоб отправиться на Донбасс одними из первых (Кобзон, Скляр и «7Б» — те, кто на сегодняшний день доехали до ополченцев; хотел Розенбаум ещё, но что-то его не пускает, видимо; зато скоро поедет один из центровых рэперов — жду, затаившись).
Казалось бы, Иван Демьян (лидер «7 Б») — такой своеобразный персонаж, из полукриминальной, полугламурной хроники, дарил свои песенки «Тату» и всё такое.
Но вот переслушиваю его, и нахожу десятки песен, отмеченных военной лексикой, то там, то здесь мелькает: «Моя душа под потолком — с моим полком», «Ты будешь жить, мой генерал», «Летим на войну», конечно же: «Нашла коса на камень — идёт война на память лет», и множество других строк.
То есть, он уже был призван. И он оказался не меньше своих песен — а равен им.
…знаете, кого сегодня не хватает? Цоя, конечно. Цой всегда был военизированным, самурайским, его понятия о чести располагались в каких-то других плоскостях, чем у многих его «миротворчащих» коллег.
«Что будет стоить тысяча слов, когда важна будет крепость руки, и вот ты стоишь на берегу, и думаешь: плыть или не плыть…»
Плыть. Даже если мы все сошли с ума.
***Чувство приятное, ласковое: смотрю, как мои бывшие знакомые, собутыльники, или приятели по переписке, с которыми нас разлучил Крым, спешат лайкнуть любую незатейливую гадость, что в каком-нибудь смрадном углу про меня напишут.
У меня почему-то какие-то детские картинки сразу возникают, ассоциации с полузабытыми давними играми. Типа «прятки» или «салочки».
Как будто надо откуда-то бежать и изо всех сил ладонью хлопнуть по стенке: «Лайк!»
Заслышав мою фамилию, бросает в песочнице свою лопатку и бежит на толстых ножках сочинитель Свинаренко: «Лайк, лайк!» — на лице улыбка счастья — ту, за которую я так его люблю. Заслышав мою фамилию, бросает недоеденную сосиску и надкусанную сардельку и бежит на тонких ножках сочинитель Воденников: «Лайк, лайк» — и не улыбается, он строгий, у него всегда печали в двух глазах, за это и любим его.
Отметились, вижу, вижу. Идите к своим лопаткам и сосискам.
***Русский поэт не может быть просто хорошим парнем — у которого много друзей. Есть друзья в Москве, есть друзья в Киеве, и он вообще за всё хорошее, и если против кого-то — то против самых плохих, которые, например, радикалы.
Блок ненавидел петебуржскую интеллигенцию и проклял её, Михаил Кузмин состоял в «Союзе русского народа» — этот любитель мужчин был, как бы сегодня его коллеги по половым пристрастиям сказали, натуральный «фашист», они бы даже целовать его не стали, да он и не дался бы, сплюнул, Гумилёв взял три Георгия, участвовал в заговоре, Есенин одним из первых (наряду с Белым и Блоком) примкнул к большевизму, Мандельштам отнимал у Блюмкина ордера на расстрел и рвал их, и то не чуял под собой страны, то изо всех сил чуял — не менее искренно, Петровский создавал с Щорсом партизанские отряды в Гражданскую и гонял «самостийников», а они гоняли и чуть не расстреляли его, Хлебников написал лучшую свою поэму о садисте и председателе ЧК, приветствовал имперское движение Советов на Восток, Павла Васильева убили за антисемитские скандалы и антисталинские басни, Луговской с Долматовским славили аннексию Западной Украины и ходили там в форме, в кожаных ремнях, в скрипящих сапогах, Сельвинский, Слуцкий и Самойлов воевали, Смеляков сидел, а вышел — и остался суровым и злым коммунистом, ещё и успел написать бешеную статью о тех, кто затравил Маяковского… С Маяковским тоже всё понятно.
А теперь, куда не ткни, хорошие ребята, у них друзья всюду, они за добро против зла, и девчонки тоже все хорошие, все тянутся к хорошим и прогрессивным вещам, даже чуваки, которые косят под панков, под проклятых поэтов, под контркультуру — они тоже теперь все прогрессивные, у всех незримые сопливчики подвязаны на шее.
Андрей Родионов — он что, панк? Ужасное дитя? Нет, если его умыть — там вдруг обнаружится вежливый хорошист с манжетами. Его можно посадить между Татьяной Толстой и Андреем Бильжо, и они будут хихикать втроём, как глубоко приличные люди, не быдло.
Но русский поэт — он не клерк, чтоб нести себя достойно.
Сегодня есть несколько прекрасных поэтов, в основном, молчаливых. О них смолчим и мы.
К несчастью, больше всего места занимает безяйцовое поколение, средний пол, печальные верлебристы, жонглёры, тусня».
…
И да. Теперь, когда я скинул 24 кило, это Прилепин – пузан на толстых ножках, против меня-то. И кстати с вменяемыми идейными противниками я нормально общаюсь, вон с Прохановым перезваниваемся и с другими
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
Война! Кто сам поедет или отправит на передовую своих детей? У меня нет таких знакомых. А у вас? Некоторые мне с радостью отвечали, что у них дочки. Так их можно в медсанбат, будут раненых добровольцев вытаскивать из под огня! Да… С Крыма прошло 7 лет. Уже это видится с расстояния. А вот из архивов! 21 декабря 2014 г. Захар Прилепин (о поэтах и прочих). Его пост – ниже. С удовольствием перечитал — и не только потому, что там написано и про меня.) Хороший текст! Написать ярко о поэтах — а потом поехать убивать братьев, и хвастать что убил больше чем другие. Ну, художник обязан быть противоречивым. Вот, пишет Прилепин, Мандельштам и Гумилев хорошие, но красная сволочь их убила. Маяковский и Есенин правильные — но один застрелился, другой повесился, нормально? Блок тоже плохо кончил. Смелякова ублюдки-маньяки три раза сажали ни за что, а он вышел и похвалил коммунистов. Вот так все должны, что ли? Мазохистами заделаться? Подставлять очко под швабру? Цитата: «Хлебников написал лучшую свою поэму о садисте и председателе ЧК.» И сегодня надо воспевать садистов? С бутылкой из-под шампанского (кстати с наступающим вас) или с той же, пардон, шваброй? Очень мне понравились такие слова классика: «русский поэт — он не клерк, чтоб нести себя достойно» . Поэт должен себя вести недостойно? Я не понял – это оговорка или принципиальная позиция? «Гоняли «самостийников» – и? Зря потратили время и ресурсы, ничего из этого не вышло, лучше б сидели и пили пиво. А басмачей душили-душили, и что? «Белое солнце пустыни», а вот бы снять продолжение: герои все проипали и оставили тонкое дело в покое. Сбежали восвояси бесславно. Хлебников – «приветствовал имперское движение Советов на Восток». Т е писал ерунду, фантазировал. «Павла Васильева убили за антисемитские скандалы и антисталинские басни». Убивать за басни – это как бы справедливость? Чорт знает что.
А кто, по Прилепину, хороший? Музыкант Иван Демьян. И чем он хорош? Ездил с концертами в ДНР. (Что он лежал в психушке и оттянул пятерку по позорной статье 131 УК РФ, не принципиально, согласен.)
Стреляный (это не прозвище солдата и не позывной ополченца, а фамилия публициста) вон спрашивает: а что перестали писать об успехах строительства Города Солнца в ДНР, где счастье и процветание? Не могу ничего овтетить.
Вот так надо делать пропаганду —как классик. Наврать, но красиво. А теперь – слово самому Прилепину.
***У меня несколько поэтических полок расположены прямо у кровати, где сплю. Я сейчас утром проснулся, открыл глаза, читаю фамилии на одной из полок: Борис Херсонский, Бахыт Кенжеев, Вероника Долина, Алексей Цветков… Короче, что называется, наши духовные оппоненты.
Иногда руку протяну, вытащу ту или другую книжку, прочитаю какое-нибудь стихотворение.
Готов поспорить на велосипед, что ни у кого из них в пределах километровой видимости моих книжек нету.
(Равно как книжек Лимонова, Проханова, Шаргунова, поэта Кублановского, Юнны Мориц, поэта Караулова, и прочих мракобесов).
У меня даже Иртеньев есть. Валяется где-то. Надо найти поставить поближе. Буду любоваться.
***Переслушивая удивительную и замечательную группу «7Б», подумал: странно, как я не догадался, что в них всё это имеется — чтоб отправиться на Донбасс одними из первых (Кобзон, Скляр и «7Б» — те, кто на сегодняшний день доехали до ополченцев; хотел Розенбаум ещё, но что-то его не пускает, видимо; зато скоро поедет один из центровых рэперов — жду, затаившись).
Казалось бы, Иван Демьян (лидер «7 Б») — такой своеобразный персонаж, из полукриминальной, полугламурной хроники, дарил свои песенки «Тату» и всё такое.
Но вот переслушиваю его, и нахожу десятки песен, отмеченных военной лексикой, то там, то здесь мелькает: «Моя душа под потолком — с моим полком», «Ты будешь жить, мой генерал», «Летим на войну», конечно же: «Нашла коса на камень — идёт война на память лет», и множество других строк.
То есть, он уже был призван. И он оказался не меньше своих песен — а равен им.
…знаете, кого сегодня не хватает? Цоя, конечно. Цой всегда был военизированным, самурайским, его понятия о чести располагались в каких-то других плоскостях, чем у многих его «миротворчащих» коллег.
«Что будет стоить тысяча слов, когда важна будет крепость руки, и вот ты стоишь на берегу, и думаешь: плыть или не плыть…»
Плыть. Даже если мы все сошли с ума.
***Чувство приятное, ласковое: смотрю, как мои бывшие знакомые, собутыльники, или приятели по переписке, с которыми нас разлучил Крым, спешат лайкнуть любую незатейливую гадость, что в каком-нибудь смрадном углу про меня напишут.
У меня почему-то какие-то детские картинки сразу возникают, ассоциации с полузабытыми давними играми. Типа «прятки» или «салочки».
Как будто надо откуда-то бежать и изо всех сил ладонью хлопнуть по стенке: «Лайк!»
Заслышав мою фамилию, бросает в песочнице свою лопатку и бежит на толстых ножках сочинитель Свинаренко: «Лайк, лайк!» — на лице улыбка счастья — ту, за которую я так его люблю. Заслышав мою фамилию, бросает недоеденную сосиску и надкусанную сардельку и бежит на тонких ножках сочинитель Воденников: «Лайк, лайк» — и не улыбается, он строгий, у него всегда печали в двух глазах, за это и любим его.
Отметились, вижу, вижу. Идите к своим лопаткам и сосискам.
***Русский поэт не может быть просто хорошим парнем — у которого много друзей. Есть друзья в Москве, есть друзья в Киеве, и он вообще за всё хорошее, и если против кого-то — то против самых плохих, которые, например, радикалы.
Блок ненавидел петебуржскую интеллигенцию и проклял её, Михаил Кузмин состоял в «Союзе русского народа» — этот любитель мужчин был, как бы сегодня его коллеги по половым пристрастиям сказали, натуральный «фашист», они бы даже целовать его не стали, да он и не дался бы, сплюнул, Гумилёв взял три Георгия, участвовал в заговоре, Есенин одним из первых (наряду с Белым и Блоком) примкнул к большевизму, Мандельштам отнимал у Блюмкина ордера на расстрел и рвал их, и то не чуял под собой страны, то изо всех сил чуял — не менее искренно, Петровский создавал с Щорсом партизанские отряды в Гражданскую и гонял «самостийников», а они гоняли и чуть не расстреляли его, Хлебников написал лучшую свою поэму о садисте и председателе ЧК, приветствовал имперское движение Советов на Восток, Павла Васильева убили за антисемитские скандалы и антисталинские басни, Луговской с Долматовским славили аннексию Западной Украины и ходили там в форме, в кожаных ремнях, в скрипящих сапогах, Сельвинский, Слуцкий и Самойлов воевали, Смеляков сидел, а вышел — и остался суровым и злым коммунистом, ещё и успел написать бешеную статью о тех, кто затравил Маяковского… С Маяковским тоже всё понятно.
А теперь, куда не ткни, хорошие ребята, у них друзья всюду, они за добро против зла, и девчонки тоже все хорошие, все тянутся к хорошим и прогрессивным вещам, даже чуваки, которые косят под панков, под проклятых поэтов, под контркультуру — они тоже теперь все прогрессивные, у всех незримые сопливчики подвязаны на шее.
Андрей Родионов — он что, панк? Ужасное дитя? Нет, если его умыть — там вдруг обнаружится вежливый хорошист с манжетами. Его можно посадить между Татьяной Толстой и Андреем Бильжо, и они будут хихикать втроём, как глубоко приличные люди, не быдло.
Но русский поэт — он не клерк, чтоб нести себя достойно.
Сегодня есть несколько прекрасных поэтов, в основном, молчаливых. О них смолчим и мы.
К несчастью, больше всего места занимает безяйцовое поколение, средний пол, печальные верлебристы, жонглёры, тусня».
…
И да. Теперь, когда я скинул 24 кило, это Прилепин – пузан на толстых ножках, против меня-то. И кстати с вменяемыми идейными противниками я нормально общаюсь, вон с Прохановым перезваниваемся и с другими