Суицид математика
21 марта, 2022 9:39 дп
Василий Гатов
Василий Гатов:
Это ужасно, конечно, что Фейсбук пессимизирует всё, содержащее ссылки, тем более на Family. Поэтому повторяю предыдущий пост в формате, который не вызовет реакцию алгоритма.
История Константина Ольмезова, математика из Донецка, аспиранта МФТИ, которого две недели продержали в обезьяннике ОВД «Сокольники», и которого не выпустили из России просто потому что в стране фашистский режим, а он самоубился; в стране с нормальной эмпатией вызвала бы «эффект Буазизи» (так в политической науке называется крушение режима из-за личной трагедии маленького человека, идущего на самоубийство, которое становится знаменем сопротивления). В России никто даже особенно не впечатлен, дефицит сахара важнее.
Я стараюсь избегать проклятий просто так и в некий коллективный адрес. Но в этом конкретном случае, можно наблюдать какое-то полное окаменение эмпатии у большинства (да и у меньшинства тоже), и это замораживает сердце, и вообще.
Ниже — последний текст Константина. Это невозможно читать. Но необходимо, чтобы понять какое зло исходит из Башни Саурона.
…
Константин и буковки
Мне отчасти стыдно перед украинскими друзьями. Поверьте, я никогда не желал и не делал плохого Украине и всегда держал во внимании готовность уехать если вдруг начнётся то, что началось сейчас. К сожалению, у меня просто не получилось, я просто недостаточно умело подошёл к этому делу… Задержавшие меня ФСБ-шники говорили со мной как с предателем, но утром 24 февраля я сам почувствовал себя преданным. Да, как бы смешно это ни было, но, даже задолго признавая рационально и вслух, что война возможно, эмоционально это явилось для меня неожиданностью неожиданной степени. У меня была наивная уверенность, что юридическая деликатность в обращении с украинцами предполагает возможность вырваться в какой-то критический момент. Я слишком глубокого засунул голову в глотку тигра. Это вторая большая ошибка, мне есть, за что расплачиваться.
Мне больно от каждого снаряда, падающего на улицы Киева. Читая сводки, я представляю себе виды этих улиц, районов. С первого дня до нынешнего я был всей душой с вами, хотя понятно, что никого этим не спас…
Я абсолютный атеист. Я не верю в ад, я ухожу в никуда. Но это никуда мне милее чем реальность, где часть народа откатилась в дикость, а другая часть этому потакает – хоть вскидывая руки в хоровом помешательстве, хоть «эвакуируясь» подальше от линии фронта. Я не хочу быть ни с теми, ни с теми.
И напоследок, конечно, стишок:
Хотят ли русские плакатов «нет войне»?
Спроси об этом у омоновца в броне,
Спроси об этом у ныряющих в метро,
Спроси об этом у вцепившегося в трон.
Хотят ли русские разбитых городов?
Спроси об этом у забитых поездов.
Хотят ли русские разрушенных больниц?
Спроси у высохших младенческих глазниц.
Хотят ли русские хоть что-то изменить?
Спроси об этом у оставшегося СМИ.
Хотят ли русские искоренить нацизм?
Спроси об этом у студентов с буквой «цыц».
Твоей визиткой станет этот жуткий год,
Воистину непоколебленный народ,
Готовый хоть в крови купаться, хоть в говне,
Но лишь бы не было плакатов «нет войне».
Василий Гатов
Василий Гатов:
Это ужасно, конечно, что Фейсбук пессимизирует всё, содержащее ссылки, тем более на Family. Поэтому повторяю предыдущий пост в формате, который не вызовет реакцию алгоритма.
История Константина Ольмезова, математика из Донецка, аспиранта МФТИ, которого две недели продержали в обезьяннике ОВД «Сокольники», и которого не выпустили из России просто потому что в стране фашистский режим, а он самоубился; в стране с нормальной эмпатией вызвала бы «эффект Буазизи» (так в политической науке называется крушение режима из-за личной трагедии маленького человека, идущего на самоубийство, которое становится знаменем сопротивления). В России никто даже особенно не впечатлен, дефицит сахара важнее.
Я стараюсь избегать проклятий просто так и в некий коллективный адрес. Но в этом конкретном случае, можно наблюдать какое-то полное окаменение эмпатии у большинства (да и у меньшинства тоже), и это замораживает сердце, и вообще.
Ниже — последний текст Константина. Это невозможно читать. Но необходимо, чтобы понять какое зло исходит из Башни Саурона.
…
Константин и буковки
Мне отчасти стыдно перед украинскими друзьями. Поверьте, я никогда не желал и не делал плохого Украине и всегда держал во внимании готовность уехать если вдруг начнётся то, что началось сейчас. К сожалению, у меня просто не получилось, я просто недостаточно умело подошёл к этому делу… Задержавшие меня ФСБ-шники говорили со мной как с предателем, но утром 24 февраля я сам почувствовал себя преданным. Да, как бы смешно это ни было, но, даже задолго признавая рационально и вслух, что война возможно, эмоционально это явилось для меня неожиданностью неожиданной степени. У меня была наивная уверенность, что юридическая деликатность в обращении с украинцами предполагает возможность вырваться в какой-то критический момент. Я слишком глубокого засунул голову в глотку тигра. Это вторая большая ошибка, мне есть, за что расплачиваться.
Мне больно от каждого снаряда, падающего на улицы Киева. Читая сводки, я представляю себе виды этих улиц, районов. С первого дня до нынешнего я был всей душой с вами, хотя понятно, что никого этим не спас…
Я абсолютный атеист. Я не верю в ад, я ухожу в никуда. Но это никуда мне милее чем реальность, где часть народа откатилась в дикость, а другая часть этому потакает – хоть вскидывая руки в хоровом помешательстве, хоть «эвакуируясь» подальше от линии фронта. Я не хочу быть ни с теми, ни с теми.
И напоследок, конечно, стишок:
Хотят ли русские плакатов «нет войне»?
Спроси об этом у омоновца в броне,
Спроси об этом у ныряющих в метро,
Спроси об этом у вцепившегося в трон.
Хотят ли русские разбитых городов?
Спроси об этом у забитых поездов.
Хотят ли русские разрушенных больниц?
Спроси у высохших младенческих глазниц.
Хотят ли русские хоть что-то изменить?
Спроси об этом у оставшегося СМИ.
Хотят ли русские искоренить нацизм?
Спроси об этом у студентов с буквой «цыц».
Твоей визиткой станет этот жуткий год,
Воистину непоколебленный народ,
Готовый хоть в крови купаться, хоть в говне,
Но лишь бы не было плакатов «нет войне».