Стена
12 ноября, 2021 10:30 дп
Мэйдэй
Бессмертный барак:
«Атташе доброй воли»
Изгнанный в 1974 году из Советского Союза Мстислав Ростропович после того, как он приютил на своей даче Александра Солженицына, вечер и ночь падения стены наблюдал по телевизору в своей квартире в Париже. BBC и другие телеканалы вели прямую трансляцию. «Смотрел, пил и плакал», – вспоминал Ростропович об этой ночи.
Тогда же, ночью, он начал обзванивать друзей по обе стороны бывшего «железного занавеса». Одного из них – французского банкира и предпринимателя Антуана Рибу – он без труда подбил на полет в Берлин:
«Едва я увидел, как ломают эту проклятую стену, я сказал другу Антуану, имеющему свой самолет: «Завтра я должен быть в Берлине». Схватил виолончель, и мы полетели. Я играл и смотрел на вдохновенные лица молодых немцев. Многие плакали от счастья. И я не мог сдержаться… Ведь эта стена стояла между двумя мирами моих друзей. Даже для немцев эта стена, возможно, значила меньше, чем для нас с Галей. Какое счастье было видеть, что эта проклятая Берлинская стена – символ двух враждующих половин планеты – рассыпалась в прах! Этот день 11 ноября 1989 года в Берлине стал для меня самым великим событием со времен победного 9 мая 1945-го»
На личном самолете Рибу они приземлились в аэропорту Темпельхоф. Добыв где-то стул, Ростропович уселся возле бывшего контрольно-пропускного пункта «Чекпойнт Чарли» (Checkpoint Charlie) и начал играть партиту Баха.
Вскоре после этого (в начале 1990 года) Мстислав Леопольдович поговорил с корреспондентом Deutsche Welle. В интервью он – как всегда, спонтанный и обаятельный – пытался на двух языках объяснить, что в день падения стены срослись две разорванные половины его собственной жизни: до и после изгнания. И началась принципиально новая эпоха. «Теперь вы станете послом России?» – спросил корреспондент (видимо, имея в виду символическое значение слова «посол»). «Ну, послом, наверное, нет, – не без иронии ответил музыкант. – Но хорошим атташе!»
…
Фотография: Action Press/Rex Features
Мэйдэй
Бессмертный барак:
«Атташе доброй воли»
Изгнанный в 1974 году из Советского Союза Мстислав Ростропович после того, как он приютил на своей даче Александра Солженицына, вечер и ночь падения стены наблюдал по телевизору в своей квартире в Париже. BBC и другие телеканалы вели прямую трансляцию. «Смотрел, пил и плакал», – вспоминал Ростропович об этой ночи.
Тогда же, ночью, он начал обзванивать друзей по обе стороны бывшего «железного занавеса». Одного из них – французского банкира и предпринимателя Антуана Рибу – он без труда подбил на полет в Берлин:
«Едва я увидел, как ломают эту проклятую стену, я сказал другу Антуану, имеющему свой самолет: «Завтра я должен быть в Берлине». Схватил виолончель, и мы полетели. Я играл и смотрел на вдохновенные лица молодых немцев. Многие плакали от счастья. И я не мог сдержаться… Ведь эта стена стояла между двумя мирами моих друзей. Даже для немцев эта стена, возможно, значила меньше, чем для нас с Галей. Какое счастье было видеть, что эта проклятая Берлинская стена – символ двух враждующих половин планеты – рассыпалась в прах! Этот день 11 ноября 1989 года в Берлине стал для меня самым великим событием со времен победного 9 мая 1945-го»
На личном самолете Рибу они приземлились в аэропорту Темпельхоф. Добыв где-то стул, Ростропович уселся возле бывшего контрольно-пропускного пункта «Чекпойнт Чарли» (Checkpoint Charlie) и начал играть партиту Баха.
Вскоре после этого (в начале 1990 года) Мстислав Леопольдович поговорил с корреспондентом Deutsche Welle. В интервью он – как всегда, спонтанный и обаятельный – пытался на двух языках объяснить, что в день падения стены срослись две разорванные половины его собственной жизни: до и после изгнания. И началась принципиально новая эпоха. «Теперь вы станете послом России?» – спросил корреспондент (видимо, имея в виду символическое значение слова «посол»). «Ну, послом, наверное, нет, – не без иронии ответил музыкант. – Но хорошим атташе!»
…
Фотография: Action Press/Rex Features