«Состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на гОре, на унижение угнетенных и обездоленных тружеников…»
30 декабря, 2020 2:17 пп
Мэйдэй
Ирина Комлева поделилась:
Вопреки распространенному заблуждению, большевики после прихода к власти в 1917 году не только не запретили Новый год, но и всячески способствовали его празднованию.
В середине 1920-х Новому году пытались придать статус общенародного коммунистического праздника: его встречали в рабочих клубах, домах культуры и театрах. Празднования проходили на фоне антирелигиозных кампаний. В детских садах разыгрывали театрализованные постановки – «Красные елки», «Комсомольское рождество», «Вечера безбожника». У себя дома каждый пока еще имел возможность отмечать праздники так, как ему хотелось.
После сворачивания нэпа многие старые торжества подверглись «репрессиям». Так, в 1929 году были отменены рождественские выходные, введен запрет на продажу елок, а также празднование Рождества, Крещения и даже Нового года. Параллельно в печати шла активная пропаганда против религиозных праздников.
Елку называли «религиозным дурманом» и «глупым делом», «дикарским» и «поповским» обычаем.
«1930 лет гуляет по белу свету несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетенных и обездоленных тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними», — писали «Известия».
В понимании многих Новый год был так крепко переплетен с религиозными праздниками, что тоже попал под раздачу. Ограничения сняли только через шесть лет. 28 декабря 1935 года в газете «Правда» вышла статья первого секретаря Киевского обкома ВКП(б) и второго секретаря ЦК ВКП(б) Украинской ССР Павла Постышева под заголовком «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!». Украинский партийный функционер призвал вернуть запрещенный праздник.
В формировании образа елки как буржуазной затеи Постышев обвинил левую оппозицию – сторонников Льва Троцкого.
Считается, что его инициатива стала решающей в вопросе возвращения Нового года. Постышев предложил «реабилитировать» новый-старый праздник с елкой в качестве компенсации за «украденное» Рождество – оно так и осталось под запретом. Естественно, возвращение Нового года не могло состояться без личного одобрения Иосифа Сталина.
На второй день после публикации статьи о елке Постышев послал в Харьков срочную телеграмму: «Организуйте детям во Дворце пионеров новогоднюю елку».
Как отмечал биограф партийного лидера Георгий Марягин, Постышев заговорил о возвращении елки «как-то на одном из заседаний», вспомнив при этом «о елке в Сокольниках, на которую вместе с Лениным приезжала Крупская» в 1919 году. Другие знавшие Постышева люди утверждали, что у будущего второго секретаря Украины было очень тяжелое детство. Он «с завистью засматривался в окна богачей, где на Рождество стояли нарядные елки, светившиеся огнями», и сам очень хотел поучаствовать в празднике. Так что «реабилитацией» Нового года Постышев якобы реализовал свою детскую мечту.
О роли Постышева упоминал в своих мемуарах и Никита Хрущев. Если верить ему, Постышев поднял вопрос о Новом годе на встрече с Иосифом Сталиным в Кремле. Предъявляя аргументы в пользу возвращения праздника, гость с Украины заметил, что это «была бы хорошая традиция и народу понравилась». На прямой вопрос Постышева: «А не вернуть ли детям елку?» Сталин со слов Хрущева ответил: «Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим».
После этого разговора, как опять-таки указывал Хрущев, и появилась знаменитая статья Постышева в «Правде». За давностью лет Хрущев забыл, по какому именно случаю состоялась та судьбоносная встреча в Кремле. Но косвенные признаки указывают на то, что беседа Постышева со Сталиным могла произойти во время пленума ЦК ВКП(б) 21-25 декабря 1935 года.
Если еще недавно пропаганда утверждала, что «господствующие эксплуататорские классы пользуются «милой» елочкой и «добрым» Дедом Морозом для того, чтобы сделать из трудящихся послушных и терпеливых слуг капитала», то теперь отношение к главным символам праздника стало вдруг лояльным.
С этого момента началось создание новых, уже чисто советских атрибутов празднования Нового года. Открылось производство елочных игрушек и украшений. Были заимствованы некоторые дореволюционные традиции, но всю религиозную составляющую из праздника постарались исключить. На советской новогодней елке соседствовали традиционные рождественские шарики, снежинки и ватные медвежата, снегурочки, фрукты и рубиновые звезды, дирижабли, флажки с изображением пионеров и октябрят.
Тогда же в праздничную жизнь вернулся Дед Мороз, «изгнанный» незадолго до наступления 1929 года.
«Обновленный» сказочный старец в красной «партийной» шубе вобрал в себя черты святого Николая и Рождественского деда. В формировании его нового образа важную роль сыграл кинематограф.
Советские граждане не сразу привыкли к новогодней елке. На то, что праздник отныне действительно разрешен и никакого подвоха ждать не стоит, намекало правительство. Представления на первых новогодних елках затрагивали тему классовой борьбы. Дети приходили на праздник в костюмах красноармейцев или ударников труда. Как раз в тот период компанию Деду Морозу на постоянной основе составила Снегурочка. В январе 1937-го оба сказочных персонажа приветствовали гостей на празднике в московском Доме Союзов. Новый год теперь отмечался широко и помпезно. Самые большие елки устанавливали в ЦПКиО имени Горького и на Манежной площади.
«Празднование Нового года было приятно, потому что развлечений было мало, детвора приняла это с большим удовольствием. Стали продаваться елки, игрушки. Старые игрушки были очень уютными — такие ватные, картонные, шары разные. Вешали на елки сладости, конфеты», — резюмировал в разговоре с «Газетой.Ru» член СПЧ Николай Сванидзе.
Постышев недолго наслаждался результатами своей инициативы. В феврале 1938 года его арестовали и сняли со всех постов, объявили японским шпионом, а через год расстреляли в Бутырской тюрьме.
Мэйдэй
Ирина Комлева поделилась:
Вопреки распространенному заблуждению, большевики после прихода к власти в 1917 году не только не запретили Новый год, но и всячески способствовали его празднованию.
В середине 1920-х Новому году пытались придать статус общенародного коммунистического праздника: его встречали в рабочих клубах, домах культуры и театрах. Празднования проходили на фоне антирелигиозных кампаний. В детских садах разыгрывали театрализованные постановки – «Красные елки», «Комсомольское рождество», «Вечера безбожника». У себя дома каждый пока еще имел возможность отмечать праздники так, как ему хотелось.
После сворачивания нэпа многие старые торжества подверглись «репрессиям». Так, в 1929 году были отменены рождественские выходные, введен запрет на продажу елок, а также празднование Рождества, Крещения и даже Нового года. Параллельно в печати шла активная пропаганда против религиозных праздников.
Елку называли «религиозным дурманом» и «глупым делом», «дикарским» и «поповским» обычаем.
«1930 лет гуляет по белу свету несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетенных и обездоленных тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними», — писали «Известия».
В понимании многих Новый год был так крепко переплетен с религиозными праздниками, что тоже попал под раздачу. Ограничения сняли только через шесть лет. 28 декабря 1935 года в газете «Правда» вышла статья первого секретаря Киевского обкома ВКП(б) и второго секретаря ЦК ВКП(б) Украинской ССР Павла Постышева под заголовком «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!». Украинский партийный функционер призвал вернуть запрещенный праздник.
В формировании образа елки как буржуазной затеи Постышев обвинил левую оппозицию – сторонников Льва Троцкого.
Считается, что его инициатива стала решающей в вопросе возвращения Нового года. Постышев предложил «реабилитировать» новый-старый праздник с елкой в качестве компенсации за «украденное» Рождество – оно так и осталось под запретом. Естественно, возвращение Нового года не могло состояться без личного одобрения Иосифа Сталина.
На второй день после публикации статьи о елке Постышев послал в Харьков срочную телеграмму: «Организуйте детям во Дворце пионеров новогоднюю елку».
Как отмечал биограф партийного лидера Георгий Марягин, Постышев заговорил о возвращении елки «как-то на одном из заседаний», вспомнив при этом «о елке в Сокольниках, на которую вместе с Лениным приезжала Крупская» в 1919 году. Другие знавшие Постышева люди утверждали, что у будущего второго секретаря Украины было очень тяжелое детство. Он «с завистью засматривался в окна богачей, где на Рождество стояли нарядные елки, светившиеся огнями», и сам очень хотел поучаствовать в празднике. Так что «реабилитацией» Нового года Постышев якобы реализовал свою детскую мечту.
О роли Постышева упоминал в своих мемуарах и Никита Хрущев. Если верить ему, Постышев поднял вопрос о Новом годе на встрече с Иосифом Сталиным в Кремле. Предъявляя аргументы в пользу возвращения праздника, гость с Украины заметил, что это «была бы хорошая традиция и народу понравилась». На прямой вопрос Постышева: «А не вернуть ли детям елку?» Сталин со слов Хрущева ответил: «Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим».
После этого разговора, как опять-таки указывал Хрущев, и появилась знаменитая статья Постышева в «Правде». За давностью лет Хрущев забыл, по какому именно случаю состоялась та судьбоносная встреча в Кремле. Но косвенные признаки указывают на то, что беседа Постышева со Сталиным могла произойти во время пленума ЦК ВКП(б) 21-25 декабря 1935 года.
Если еще недавно пропаганда утверждала, что «господствующие эксплуататорские классы пользуются «милой» елочкой и «добрым» Дедом Морозом для того, чтобы сделать из трудящихся послушных и терпеливых слуг капитала», то теперь отношение к главным символам праздника стало вдруг лояльным.
С этого момента началось создание новых, уже чисто советских атрибутов празднования Нового года. Открылось производство елочных игрушек и украшений. Были заимствованы некоторые дореволюционные традиции, но всю религиозную составляющую из праздника постарались исключить. На советской новогодней елке соседствовали традиционные рождественские шарики, снежинки и ватные медвежата, снегурочки, фрукты и рубиновые звезды, дирижабли, флажки с изображением пионеров и октябрят.
Тогда же в праздничную жизнь вернулся Дед Мороз, «изгнанный» незадолго до наступления 1929 года.
«Обновленный» сказочный старец в красной «партийной» шубе вобрал в себя черты святого Николая и Рождественского деда. В формировании его нового образа важную роль сыграл кинематограф.
Советские граждане не сразу привыкли к новогодней елке. На то, что праздник отныне действительно разрешен и никакого подвоха ждать не стоит, намекало правительство. Представления на первых новогодних елках затрагивали тему классовой борьбы. Дети приходили на праздник в костюмах красноармейцев или ударников труда. Как раз в тот период компанию Деду Морозу на постоянной основе составила Снегурочка. В январе 1937-го оба сказочных персонажа приветствовали гостей на празднике в московском Доме Союзов. Новый год теперь отмечался широко и помпезно. Самые большие елки устанавливали в ЦПКиО имени Горького и на Манежной площади.
«Празднование Нового года было приятно, потому что развлечений было мало, детвора приняла это с большим удовольствием. Стали продаваться елки, игрушки. Старые игрушки были очень уютными — такие ватные, картонные, шары разные. Вешали на елки сладости, конфеты», — резюмировал в разговоре с «Газетой.Ru» член СПЧ Николай Сванидзе.
Постышев недолго наслаждался результатами своей инициативы. В феврале 1938 года его арестовали и сняли со всех постов, объявили японским шпионом, а через год расстреляли в Бутырской тюрьме.