«Сизифов труп»
9 января, 2024 9:26 пп
Мэйдэй
Masha Rubina:
Фейсбук подбросил старую пародию, о которой я напрочь забыла. Не пропадать же добру.
Всё херово
В тёмный вечер ноет печень,
нету бабы неглиже,
зажигает кто-то свечи,
обновляя свой ЖЖ.
Сердце ёкает в смятенье
под сплетеньем ног и рук,
и ложатся косо тени
на таинственный фейсбук.
Я не то чтоб стал холодный,
но уже почти остыл.
Был пиджак когда-то модным,
а теперь он мне не мил.
Одиночество бушует
и сжимает грудь мою.
Мне другие по фэншУю,
а точней — по фэншуЮ,
потому что в Поднебесной
хошь кричи, а хочешь плачь —
жить давно неинтересно,
ибо тонет в речке мяч.
Как ни бей его в ворота —
он в ворота не летит.
В граммофоне — Нино Рота.
Изумительный мотив.
Мне б подумать, да куда мне —
попаду иначе в суп.
В лёгких тяжко, в почках — камни.
Я давно сизифов труп.
Вроде жил я по понятьям —
мало пил, не с каждой спал,
но увы, не буду врать я —
даже марок не собрал!
И саднит на сердце рана,
и не слышен стук колёс,
ведь моя упала анна
под огромный паровоз,
что давно ушёл куда-то,
может в рай, а может в ад,
и мелькают люди, даты…
(нам совсем нельзя без дат).
Тускло сверху светит люстра
на холодную кровать,
даже лавры Заратустры
не мешают крепко спать.
Я давно доцент приватный,
и настойчив, как мотив:
я пришёл в сей мир бесплатно,
но уйду, переплатив.
Синий иней в чистом поле
с треском лёг на провода.
Я люблю себя до боли —
не забуду никогда.
Скисли краски,
стёрлись лица,
не берётся интеграл,
дирижёр моих амбиций
где-то палку потерял,
колобок моих фрустраций
закатился под диван.
Снова утром одеваться….
В вечном поиске нирван,
затыкаю дырки в карме,
нежно пестую мечту.
Навигатор фирмы Гармин
снова тащит в степь не ту.
Где-то Мэри шерри-брэнди
пьёт, бокалами звеня.
Старый друг вчера зафрендил,
только снова не меня.
Где-то деву тащут в спальню,
словно Маньку Дюплесси,
сеть моя асоциальна,
даже по ночам висит.
Я живу, как поп в приходе,
упоительно скорбя,
и когда не та приходит —
ходит только под себя.
У соседей за забором и
зумрудная трава, у меня же помидоров
уродилось только два.
А ведь мог залезть на гору,
и не ждать, что подойдёт.
И тоска моя с прибором
что-то на плечи кладёт.
Каждый день — одно и то же.
Только, чу! Я слышу крик…
То Прокруст зовёт на ложе
укорачивать язык.
Мэйдэй
Masha Rubina:
Фейсбук подбросил старую пародию, о которой я напрочь забыла. Не пропадать же добру.
Всё херово
В тёмный вечер ноет печень,
нету бабы неглиже,
зажигает кто-то свечи,
обновляя свой ЖЖ.
Сердце ёкает в смятенье
под сплетеньем ног и рук,
и ложатся косо тени
на таинственный фейсбук.
Я не то чтоб стал холодный,
но уже почти остыл.
Был пиджак когда-то модным,
а теперь он мне не мил.
Одиночество бушует
и сжимает грудь мою.
Мне другие по фэншУю,
а точней — по фэншуЮ,
потому что в Поднебесной
хошь кричи, а хочешь плачь —
жить давно неинтересно,
ибо тонет в речке мяч.
Как ни бей его в ворота —
он в ворота не летит.
В граммофоне — Нино Рота.
Изумительный мотив.
Мне б подумать, да куда мне —
попаду иначе в суп.
В лёгких тяжко, в почках — камни.
Я давно сизифов труп.
Вроде жил я по понятьям —
мало пил, не с каждой спал,
но увы, не буду врать я —
даже марок не собрал!
И саднит на сердце рана,
и не слышен стук колёс,
ведь моя упала анна
под огромный паровоз,
что давно ушёл куда-то,
может в рай, а может в ад,
и мелькают люди, даты…
(нам совсем нельзя без дат).
Тускло сверху светит люстра
на холодную кровать,
даже лавры Заратустры
не мешают крепко спать.
Я давно доцент приватный,
и настойчив, как мотив:
я пришёл в сей мир бесплатно,
но уйду, переплатив.
Синий иней в чистом поле
с треском лёг на провода.
Я люблю себя до боли —
не забуду никогда.
Скисли краски,
стёрлись лица,
не берётся интеграл,
дирижёр моих амбиций
где-то палку потерял,
колобок моих фрустраций
закатился под диван.
Снова утром одеваться….
В вечном поиске нирван,
затыкаю дырки в карме,
нежно пестую мечту.
Навигатор фирмы Гармин
снова тащит в степь не ту.
Где-то Мэри шерри-брэнди
пьёт, бокалами звеня.
Старый друг вчера зафрендил,
только снова не меня.
Где-то деву тащут в спальню,
словно Маньку Дюплесси,
сеть моя асоциальна,
даже по ночам висит.
Я живу, как поп в приходе,
упоительно скорбя,
и когда не та приходит —
ходит только под себя.
У соседей за забором и
зумрудная трава, у меня же помидоров
уродилось только два.
А ведь мог залезть на гору,
и не ждать, что подойдёт.
И тоска моя с прибором
что-то на плечи кладёт.
Каждый день — одно и то же.
Только, чу! Я слышу крик…
То Прокруст зовёт на ложе
укорачивать язык.