«Сегодня Шарли есть, и я спокоен за Европу…»

Карикатуры Шарли (не только по поводу А321) я считаю омерзительными, оскорбительными и лишенными всякого уважения, вызывающими злость и агрессию.

Их существование я считаю крайне важным, и большое спасибо Шарли за то, что они есть.

Вот что я об этом думаю:

Я не буду первым, кто раскроет «тайну»: граница между Талибаном и США, между ИГИЛ и Европой, между законами шариата и биллем о правах проходит по линии интерпретации взаимоотношений морали и закона. Мир традиционный (традиции — это основа морали) построен на идее моральности всего, в первую очередь — закона. Мораль, то есть свод нерациональных и немотивированных правил (как правило рожденных из системы шоткатов выбора «свой-чужой» и имеющих целью облегчить узнавание своего, но об этом — отдельно), довлеет над законом, который, вне моральной основы, становится просто кодексом административного регулирования. Свободный мир появился тогда, когда люди сказали: любая мораль, как и все неосознанное и немотивированное, должна быть отделена от рационального управления обществом.

Общество не может быть заложником традиции, которая к тому же имеет свойство все время меняться и вступать в неразрешимые конфликты с традициями соседей. Общество должно установить закон, который возьмет у морали только то, что можно рационально объяснить и оправдать, закон, который служит сохранению и приумножению основных рациональных ценностей и благ, и более никак от морали не зависит.

Закон свободного общества стал опираться на логику «можно все, что не вредит другим», понимая под вредом вред физический (прямой и косвенный). Так «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй» попали в закон (у них есть рациональное объяснение, если мы в качестве базовых ценностей выбираем качество жизни человеческого индивидуума), а «помни день субботний» или даже «не прелюбодействуй» — не попали, поскольку их несоблюдение не наносит ущерба другим личностям и не ограничивает их в личных правах, а связано исторически с утратившими актуальность обстоятельствами. Разные люди естественно хотят принадлежать либо к одному, либо к другому лагерю, почему — отдельный вопрос. Но не является для меня вопросом то, что обе системы должны иметь право на существование, и то, что я очевидно выбираю свободу.

С учетом вышесказанного есть как минимум четыре причины для того, чтобы считать Шарли одной из важных ценностей современной Европы:

(1) Шарли — это индикатор наличия свободы в обществе. Пока Шарли есть, мы можем быть уверены — Европейское общество не стало традиционным, норма морали «нельзя шутить о мертвых», не имеющая рационального основания, может вызывать отвращение к Шарли, но не может быть причиной закрытия, ареста, убийства. И чем Шарли омерзительнее, тем лучше эта проверка. Сегодня Шарли есть, и я спокоен за Европу.

(2) Шарли — отличный раздражитель (а разве не великий поэт завещал «глаголом жечь сердца людей» — неужели кто-то думал, что это должно быть сладкое жжение, как Шарон Стоун воском в основном инстинкте? нет — это должна быть именно такая мука, надо вызывать омерзение, злобу, гнев, отчаяние — только тогда человек готов сдвигаться с мертвой во всех смыслах точки). Шарли именно это и делает — заставляет вспомнить, что такое ужас, в наше время, когда все — только картинка в телевизоре. Современный обыватель, который в ответ на сообщение о теракте говорит «Ой, какая досада», и считает неэтичной публикацию фотографий жертв (потому что это может испортить ему аппетит перед принятием водочки с закусочкой по случаю народного единства) нуждается во встряске, чтобы хоть как-то его достать из его раковины. Лучше так, чем никак.

(3) Как любой раздражитель Шарли легко выявляет тех, кто хотел бы загнать нас в душный мир шариата того или иного рода, и тех, кто к этому готов. С помощью Шарли я могу проверить своих друзей и себя на вшивость, и знать, кому я могу доверять, а кто на самом деле — традиционалист, просто привыкший к благам свободного мира (мир традиционный почему-то не способен ни производить блага, ни давать людям приличную жизнь).

(4) Наконец Шарли — это прецедент, на котором можно изучать эффект психологического переноса, или в данном случае — разновидность Стокгольмского синдрома. Действительно — разве Шарли взорвали самолет? Или может это они проигнорировали элементарные нормы безопасности? Или это они вступили в войну, даже не подумав защитить свое мирное население? Они ли призывали к войне? Они ли отрицали факт теракта, ставя жизни многих других мирных людей под угрозу (как нам повезло, что не было плана провести несколько терактов последовательно — ведь до вчерашнего дня все предпочитали играть в «техническую ошибку»!) Почему же все те, кто сегодня клянут Шарли и призывают их покарать, не отметились гневными постами в адрес ИГИЛ, Египта, руководства России? Понятно почему — ругать ИГИЛ и руководство России страшно (морализаторы всегда усиленно трусливы), а Египет — скушно. На Шарли можно сорвать весь свой страх и свой гнев, благо Шарли не ответит (разве что нарисует карикатуру) — ведь Шарли живут в свободном мире, и не могут убить за пост, каким бы гадким он ни был. Так что, грозные критики Шарли, призывающие анафему и требующие суда — вы всего лишь пользуетесь при этом благами того свободного мира, который Шарли по-своему защищают. Не будет их, не будет свободы — и вам придется молчать в тряпочку: бородатый сотрудник Шариатского Шарли будет расстреливать за критику его карикатур.

И, не смотря на все, что я уже сказал — карикатуры Шарли оскорбительны и задевают мои чувства. Мерзость. Не хочу их видеть. Но — надо.