«Самое страшное было, когда у меня украли мои деревянные башмаки…»
9 мая, 2021 9:46 дп
Владимир Генин
Vladimir Genin:
Трагедия русскоязычных
Дочь русской и чеха великолепно говорила на обоих языках. В 5 лет, ничего не зная о пражских событиях 1968го года, но, чувствуя косые взгляды, заставляла мать говорить только по-чешски.
Позже, в школе, помогая своей подруге-чешке учить русский, специально училась копировать ее — чтобы говорить по-русски с чешским акцентом…
Ее отец был чешским евреем, выжившим в гитлеровском концлагере. Он рассказывал дочери:
– Мы должны были вытаскивать трупы из газовых камер и складывать их штабелями, как складывают колодец из спичек….
– Это было самое страшное?
– Нет. Потом мы их поджигали. Их так и складывали, чтобы лучше горели. Один раз я был так измучен, что, скинув очередной труп, упал рядом с ним на эти штабеля и уснул.
– Тебя ведь могли сжечь! Это было самое страшное?
– Нет. Самое страшное было, когда у меня украли мои деревянные башмаки…
После войны он часто говорил чехам:
«Вот вы все кричите, что немцы были звери! А что вы делали в это время? Вы где были? Вы жрали колбасу и доносили. А среди нацистов тоже были совершенно разные люди.»
Отец был замечательным рассказчиком и выдумщиком. Одному из офицеров СС, который им заинтересовался, он сказал, что он скульптор. И тот его позвал вылепить его бюст. Отец, конечно, ничего вылепить не мог. Но этот офицер, тоже очень образованный человек, стал отдавать ему картофельные очистки, которые отец делил с другими. Может оттого и выжил. И еще он почему-то говорил, что самыми бесчеловечными были женщины: уж если они участвовали в зверствах, то не по призыву и по долгу, а по призванию.
Владимир Генин
Vladimir Genin:
Трагедия русскоязычных
Дочь русской и чеха великолепно говорила на обоих языках. В 5 лет, ничего не зная о пражских событиях 1968го года, но, чувствуя косые взгляды, заставляла мать говорить только по-чешски.
Позже, в школе, помогая своей подруге-чешке учить русский, специально училась копировать ее — чтобы говорить по-русски с чешским акцентом…
Ее отец был чешским евреем, выжившим в гитлеровском концлагере. Он рассказывал дочери:
– Мы должны были вытаскивать трупы из газовых камер и складывать их штабелями, как складывают колодец из спичек….
– Это было самое страшное?
– Нет. Потом мы их поджигали. Их так и складывали, чтобы лучше горели. Один раз я был так измучен, что, скинув очередной труп, упал рядом с ним на эти штабеля и уснул.
– Тебя ведь могли сжечь! Это было самое страшное?
– Нет. Самое страшное было, когда у меня украли мои деревянные башмаки…
После войны он часто говорил чехам:
«Вот вы все кричите, что немцы были звери! А что вы делали в это время? Вы где были? Вы жрали колбасу и доносили. А среди нацистов тоже были совершенно разные люди.»
Отец был замечательным рассказчиком и выдумщиком. Одному из офицеров СС, который им заинтересовался, он сказал, что он скульптор. И тот его позвал вылепить его бюст. Отец, конечно, ничего вылепить не мог. Но этот офицер, тоже очень образованный человек, стал отдавать ему картофельные очистки, которые отец делил с другими. Может оттого и выжил. И еще он почему-то говорил, что самыми бесчеловечными были женщины: уж если они участвовали в зверствах, то не по призыву и по долгу, а по призванию.