Самая страшная смерть — смерть от скуки
13 декабря, 2023 8:03 пп
Мэйдэй
Андрей Мальгин:
Умерла Марья Васильевна Розанова, немного не дотянув до своего 94-летия.
Когда в 1997 году умер Андрей Синявский, к ней какой-то российский канал прибежал брать интервью. Потом все ее осуждали, потому что она сказала что-то вроде: «Вот он, покойничек свеженький, в соседней комнате лежит».
Но надо знать Марью Васильевну, чтобы понять, что в тот момент она была совершенно растерянна. Я сразу подумал: Как же она теперь без него? А оказалось, еще четверть века прожила.
С конца восьмидесятых нас связывала взаимная симпатия. Она печатала меня в «Синтаксисе» (была и редактором, и корректором, и верстальщиком), я поставлял туда авторов, а потом в «Столице» перепечатывал из «Синтаксиса» всё, что мне нравилось, даже не спрашивая разрешения. Марья Васильевна выписывала «Столицу» и хлёстко рецензировала ее в телефонных разговорах. Почему-то она никогда не называла меня по имени или имени-отчеству, а только по фамилии. И это мне еще повезло, к Дмитрию Быкову она обращалась: «Пузан». А когда он у нее спросил, какая смерть, по ее мнению, самая страшная, она ответила: «Смерть от скуки».
В ее первый перестроечный приезд в Москву я был в числе встречающих, из Шереметьево поехали к Даниэлям. Таможенники забрали у нее два чемодана с книгами, я потом это долго и нудно вытаскивал по частям.
Марья Васильевна была остра на язык, легко ссорилась с людьми. Она была большой оригинал: например, носила только то, что сама себе сшила.
Известна история, как ее в Париже пытался завербовать специально присланный кагэбэшник. Она сделала вид, что выслушала предложение с энтузиазмом и назначила ему встречу в кафе. Там расслабившегося гостя из Москвы арестовала французская полиция, Марья Васильевна об этом позаботилась.
Когда его уводили, она громко хохотала ему вслед, как ведьма (кстати, писатель Максимов ее так и называл — ведьмой). А вот бежавший на Запад офицер 5-го управления КГБ подполковник Владимир Попов уже в наши дни подробно рассказал, как по заданию Ф.Д.Бобкова была разработана целая операция по компрометации Марьи Васильевны как якобы агента КГБ. Согласно плану, факт досрочного выпуска Синявского из колонии, а затем и за границу следовало представить как операцию КГБ по засылке во Францию агентов госбезопасности – Розановой и Синявского.
И надо сказать, что в некоторых кругах эта клевета нашла-таки понимание: собственными ушами я слышал, что вот, мол, Розановой позволили вывести целый вагон имущества, и это неспроста.
На самом деле Марья Васильевна была непримиримым врагом Советской власти и всего чекистского. И нюх на агентов и провокаторов у нее был неплохой, чуяла за версту. Однажды перед эмиграцией она полоснула бритвой одного писателя, приставленного к Синявскому. Вкусы ее литературные были отменные, хотя и разнообразные, она отдавала предпочтение молодежи. Именно она издала в «Синтаксисе» «Молодого негодяя» и «Подростка Савенко» Э.Лимонова, первый роман В.Сорокина «Очередь» опубликован там же. Первый стихотворный сборник Геннадия Айги — тоже она. Ну и так далее. Не говоря о том, что в «Синтаксисе» выходило всё, что писал Синявский. Заслуги Марьи Васильевны перед русской литературой огромны.
И русская литература будет помнить о ней.
Мэйдэй
Андрей Мальгин:
Умерла Марья Васильевна Розанова, немного не дотянув до своего 94-летия.
Когда в 1997 году умер Андрей Синявский, к ней какой-то российский канал прибежал брать интервью. Потом все ее осуждали, потому что она сказала что-то вроде: «Вот он, покойничек свеженький, в соседней комнате лежит».
Но надо знать Марью Васильевну, чтобы понять, что в тот момент она была совершенно растерянна. Я сразу подумал: Как же она теперь без него? А оказалось, еще четверть века прожила.
С конца восьмидесятых нас связывала взаимная симпатия. Она печатала меня в «Синтаксисе» (была и редактором, и корректором, и верстальщиком), я поставлял туда авторов, а потом в «Столице» перепечатывал из «Синтаксиса» всё, что мне нравилось, даже не спрашивая разрешения. Марья Васильевна выписывала «Столицу» и хлёстко рецензировала ее в телефонных разговорах. Почему-то она никогда не называла меня по имени или имени-отчеству, а только по фамилии. И это мне еще повезло, к Дмитрию Быкову она обращалась: «Пузан». А когда он у нее спросил, какая смерть, по ее мнению, самая страшная, она ответила: «Смерть от скуки».
В ее первый перестроечный приезд в Москву я был в числе встречающих, из Шереметьево поехали к Даниэлям. Таможенники забрали у нее два чемодана с книгами, я потом это долго и нудно вытаскивал по частям.
Марья Васильевна была остра на язык, легко ссорилась с людьми. Она была большой оригинал: например, носила только то, что сама себе сшила.
Известна история, как ее в Париже пытался завербовать специально присланный кагэбэшник. Она сделала вид, что выслушала предложение с энтузиазмом и назначила ему встречу в кафе. Там расслабившегося гостя из Москвы арестовала французская полиция, Марья Васильевна об этом позаботилась.
Когда его уводили, она громко хохотала ему вслед, как ведьма (кстати, писатель Максимов ее так и называл — ведьмой). А вот бежавший на Запад офицер 5-го управления КГБ подполковник Владимир Попов уже в наши дни подробно рассказал, как по заданию Ф.Д.Бобкова была разработана целая операция по компрометации Марьи Васильевны как якобы агента КГБ. Согласно плану, факт досрочного выпуска Синявского из колонии, а затем и за границу следовало представить как операцию КГБ по засылке во Францию агентов госбезопасности – Розановой и Синявского.
И надо сказать, что в некоторых кругах эта клевета нашла-таки понимание: собственными ушами я слышал, что вот, мол, Розановой позволили вывести целый вагон имущества, и это неспроста.
На самом деле Марья Васильевна была непримиримым врагом Советской власти и всего чекистского. И нюх на агентов и провокаторов у нее был неплохой, чуяла за версту. Однажды перед эмиграцией она полоснула бритвой одного писателя, приставленного к Синявскому. Вкусы ее литературные были отменные, хотя и разнообразные, она отдавала предпочтение молодежи. Именно она издала в «Синтаксисе» «Молодого негодяя» и «Подростка Савенко» Э.Лимонова, первый роман В.Сорокина «Очередь» опубликован там же. Первый стихотворный сборник Геннадия Айги — тоже она. Ну и так далее. Не говоря о том, что в «Синтаксисе» выходило всё, что писал Синявский. Заслуги Марьи Васильевны перед русской литературой огромны.
И русская литература будет помнить о ней.