«Сам до смерти испугался проститутки Светы…»

…видела кусок фильма, где какой-то террорист захватил (фильм американский) «русского президента Петрова» (там так сказано) и хочет от него непонятно чего (мама переключила со словами, что ей только президента Петрова не доставало на старости лет).
Террорист этот пострелял много людей, потому что захватил президента Петрова, небольшого роста и лысоватого (!!!) на каком-то поп-концерте.
А спасать президента Петрова взялся Дольф Лундгрен, про которого мама спросила, не сидел ли он в реальной жизни за изнасилование, ограбление и не дай Бог убийство.
Понятно, что в конце-концов Лундгрен спасёт президента Петрова, которого террорист хотел убить из-за ненависти к ФСБ (там так сказано, я ни при чём).
Хотя не знаю, потому что мама переключила на другой канал, где описывались и показывались нравы ленивцев.
(Мама сказала, что ленивцы всяко обаятельнее и Лундгрена, и даже президента Петрова).
Но дело даже не в этом, хотя само по себе это всё очень смешно.
А в том, что я вот сподобилась сидеть рядом с Лундгреном в ресторане на Кинотавре, и этот Лундгрен не только никого не пытался убить или типа изнасиловать, а наоборот — сам до смерти испугался проститутки Светы, которую ему хотел подарить то ли губер края, то ли мэр Сочи, не помню.
За что его прямо при мне (губера или мэра) обматерил Марк Рудинштейн — типа страну не позорь со своими тут блядями и навязчивым сервисом, на что губер-мэр сказал, что «Света сегодня должна работать, и Света будет работать», на что Рудинштейн опять понес на него отборным, заодно шикнув на меня, потому что у меня уже начались колики со смеху, и тэ дэ.
Пока мы препирались, Лундгрен сбежал вместе с переводчиком Васей Горчаковым, Света погналась за ними, а за Светой я, а за мной Рудинштейн, а за нами уже губер-мэр и почему-то милиция.
Последнее, что я видела (хотя Рудинштейн кричал, чтобы я перестала за ними подглядывать и ржать) это испуганные глаза этого Лундгрена, который оказался вовсе никаким не универсальным солдатом, а тихим профессором то ли философии, то ли химии, при жене и четверых отпрысках.
Света поставила свою гигантскую туфлю-платформу в лифт, где стоял насмерть перепуганный Лундгрен, а я, спасая его и его семейную жизнь, дернула Свету за руку и лифт уехал.
На следующий день этот Лундгрен почему-то оправдывался, что  не оправдал надежд ни Светы, ни губера-мэра, ни Кинотавра в целом и даже такой великой державы, как Россия, страны Чехова и Достоевского, мотивируя это тем, что это рожа у него такая протокольная, а на самом деле он тишайший гражданин Объединённой Европы. Скучный и законопослушный.
— Был бы я русским… (печально закончил свою оправдательную филиппику этот послушный гражданин).
— Познакомьте его с артистом Паниным (посоветовала я).
И тут Рудинштейн уже всерьёз на меня обиделся.