«С другой стороны – животные не имели выбора…»
9 ноября, 2019 2:57 пп
Seva Novgorodsev
Были времена, когда на российских просторах памятники ставили исключительно людям в пиджаках или демисезонном пальто.
Потом пошли монументы дядькам в кителях и шинелях. На фоне дореволюционных конных скульптур императоров они смотрелись бедновато. Потом поняли – почему.
Животных нет. С животными хоть и обращаются по большей части безобразно – убивают на мясо, запрягают в телегу и прочее, но все же любят. В некоторых странах — например, в Англии — защитники прав животных за своих четвероногих друзей любому человеку могут холку намять.
Введите животного в монументальную скульптуру — и популярность ее обеспечена. Плюс долголетие. Скажем, памятник Чижику-Пыжику на Фонтанке в Петербурге, несколько раз ворованный и снова восстановленный усилиями народа, может оказаться долговечнее лениных и сталиных.
Их через пару поколений вполне могут забыть, а вот Чижика-Пыжика – никогда. Пока течет Фонтанка и продается водка.
Потому в Голландии стоит памятник корове, кормилице. В Риме памятник ослу, трудяге, с бронзовой пушкой на спине, которую он таскал в военных походах. И гусям, которые спасли город, разбудив посты охраны своим гоготом.
В Солт-Лейк-Сити — памятник чайкам, которые спасали от саранчи урожай первых поселенцев.
Потом и Лондон подтянулся. На широкой Парк-Лейн, что идет вдоль Гайд-парка, лет десять назад поставили большую скульптурную группу. Увековечили животных, отличившихся на службе Отечеству.
Два мула, навьюченные боеприпасами, и служебная собака. Эти два мула символизируют восемь миллионов лошадей, погибших за четыре года Первой мировой.
На открытие памятника пригласили Бастера, пятилетнего спаниеля, который заслужил медаль «Дикин» во время боевых действий в Ираке.
Такой же медалью наградили и единственного кота, Саймона. Саймон служил на фрегате «Аметист», привозившем снабжение в английское посольство в Нанкине. В 1949 году фрегат попал под обстрел, был вынужден стоять 100 дней на якоре под коммунистами.
Саймон был серьезно ранен, но, несмотря на это, исправно ловил крыс, предотвращал инфекции, и поднимал боевой дух команды.
У защитников животных отношение к памятнику двойственное. С одной стороны, хорошо, что животных все же помянули и отметили. С другой стороны – животные не имели выбора.
Это обстоятельство не дает иным покоя. У памятника кто-то оставил листок с надписью: «Вы знали, как пахнет наш страх, вы видели нашу кровь. Вы слышали наши крики.
Дорогие животные, простите нас, что мы заставили вас участвовать в нашей войне».
Seva Novgorodsev
Были времена, когда на российских просторах памятники ставили исключительно людям в пиджаках или демисезонном пальто.
Потом пошли монументы дядькам в кителях и шинелях. На фоне дореволюционных конных скульптур императоров они смотрелись бедновато. Потом поняли – почему.
Животных нет. С животными хоть и обращаются по большей части безобразно – убивают на мясо, запрягают в телегу и прочее, но все же любят. В некоторых странах — например, в Англии — защитники прав животных за своих четвероногих друзей любому человеку могут холку намять.
Введите животного в монументальную скульптуру — и популярность ее обеспечена. Плюс долголетие. Скажем, памятник Чижику-Пыжику на Фонтанке в Петербурге, несколько раз ворованный и снова восстановленный усилиями народа, может оказаться долговечнее лениных и сталиных.
Их через пару поколений вполне могут забыть, а вот Чижика-Пыжика – никогда. Пока течет Фонтанка и продается водка.
Потому в Голландии стоит памятник корове, кормилице. В Риме памятник ослу, трудяге, с бронзовой пушкой на спине, которую он таскал в военных походах. И гусям, которые спасли город, разбудив посты охраны своим гоготом.
В Солт-Лейк-Сити — памятник чайкам, которые спасали от саранчи урожай первых поселенцев.
Потом и Лондон подтянулся. На широкой Парк-Лейн, что идет вдоль Гайд-парка, лет десять назад поставили большую скульптурную группу. Увековечили животных, отличившихся на службе Отечеству.
Два мула, навьюченные боеприпасами, и служебная собака. Эти два мула символизируют восемь миллионов лошадей, погибших за четыре года Первой мировой.
На открытие памятника пригласили Бастера, пятилетнего спаниеля, который заслужил медаль «Дикин» во время боевых действий в Ираке.
Такой же медалью наградили и единственного кота, Саймона. Саймон служил на фрегате «Аметист», привозившем снабжение в английское посольство в Нанкине. В 1949 году фрегат попал под обстрел, был вынужден стоять 100 дней на якоре под коммунистами.
Саймон был серьезно ранен, но, несмотря на это, исправно ловил крыс, предотвращал инфекции, и поднимал боевой дух команды.
У защитников животных отношение к памятнику двойственное. С одной стороны, хорошо, что животных все же помянули и отметили. С другой стороны – животные не имели выбора.
Это обстоятельство не дает иным покоя. У памятника кто-то оставил листок с надписью: «Вы знали, как пахнет наш страх, вы видели нашу кровь. Вы слышали наши крики.
Дорогие животные, простите нас, что мы заставили вас участвовать в нашей войне».