Рыба
26 сентября, 2022 11:08 дп
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
#Мама, я люблю тебя.
Глава 5.
(глава 4 здесь)
Я вот думаю, не слишком ли мало я написала про отца?
Начинала-то я бодро — с шампанского и Нового года. Веселье ещё придёт к нам, я обещаю. Просто у меня мозг историка. И на факультете меня учили, что любая война — будь то война Белой и Алой розы, или война дочери и матери — начинается с нудного параграфа «предпосылки конфликта». Без него картина лишается своей глубины.
Так что для начала спросим себя: знал ли гугенот Генрих Наваррский, какой резнёй закончится его брак с Маргаритой Валуа? Мог ли Наполеон внятно объяснить, как оказался на острове святой Елены?
Наконец, что сказал бы мой отец, отдавший своё семя любимой женщине, если бы знал, какие ростки войны из него взойдут? Хотя, в такие минуты не принято размышлять. «Делай что должен, и будь что будет!» Таков девиз брачного ложа.
И этот девиз не подвёл.
Собрав воедино подвиги своего великого папы, я отринула страх и позвонила маме. Этот поступок был продиктован скорее голосом совести, чем сердца. Прежде чем судить мать, нужно выслушать её. Я сама — женщина, и знаю, что у любой женской ненависти всегда есть разумная причина. И если женщина приходила на могилу любимого лишь раз, и то, чтобы от души сплясать на ней, значит чем-то этот любимый её огорчил.
Кто знает, может мой отец, при всех его достоинствах, доканывал мать храпом? Душевное здоровье любой из нас в таком случае пошатнётся.
А если серьезно, история могла быть куда прозаичней. Легко могу представить: наивная 30-летняя девушка, очарованная умом и полётом мысли зрелого математика, слишком поздно узнала, что и математики способны обманывать… Мятые простыни, последнее «прости, Таня!» и неуверенный поворот ключа в двери. У бурных чувств неистовый конец.
Да, скорее всего, так всё и было. Теперь понятно, почему сразу после моего рождения, мама обмазала свои соски полынью, оторвала меня от груди и отправила на воспитание к бабушке. В глухой краснодарской деревне никто бы не догадался о её позоре. Долгих 7 лет ушло у мамы, прежде чем она свыклась с давней обидой и смогла посмотреть на плод своей любви без стыда. Впервые мы встретились в школьном коридоре небольшой сельской школы, когда я заканчивала первый класс. Слава Богу, к тому моменту я уже многое знала о жизни. Меня было трудно удивить. И тем не менее. Когда за мной в школу вдруг пришла не моя обычная, старенькая 60-летняя мама, а новая — молодая и бодрая, с копной вороньих волос до пупа — я удивилась. Мой маленький мир пошатнулся. «Сколько ещё мам уготовила мне судьба?» — спросила я своё большое кубанское небо. С которого мамы, казалось, так и сыпались.
И вся эта нервотрёпка, подчеркну, случилась из-за досадной ошибки какого-то математика.
С горьким сожалением я нажала кнопку вызова, и после краткого приветствия, зачитала маме всё, что вы сейчас прочитали. Мама относится к разряду сложной, непредсказуемой публики. Рисковать и полагаться на импровизацию в этом случае нельзя. Никакой отсебятины, если хочешь, чтобы тебя взяли в семью. Только выверенные слова и как можно больше живого чувства в паузах. С отметки «наивная 30 летняя девушка» я начала подчёркнуто громко шмыгать носом.
— Ты что, отдираешь скотч?! Что там так мерзко скрипит?!
— Да причем тут скотч?! Отдираю я его или нет. Я шмыгаю носом, представляя, как обошёлся с тобой, наивной 30-летней девушкой, этот расчетливый математик.
— Тххх! Попробовал бы он со мной как-то там обойтись. Это я его бросила. С его чёртовой рыбой. Рыбу в роддом! Спасибо-пожалуйста. Вместо букета. Хуже дня в моей жизни не было.
Эпизод с рыбой застал меня врасплох и потребовал срочного осмысления. Видать, мне в жизни достаточно повезло — никто не осыпал меня рыбой вместо цветов. На секунду я попыталась представить, какого это — с малюткой на руках отмахиваться от сырой чешуи.
-А что за рыба? — уточнила я, чтобы выразить эмпатию. — Форель или развесная корюшка?
-Да какая разница-то!-полыхнула мама.
Действительно, если подумать, какая в сущности разница… Как там было у Шекспира? «И рыба пахнет рыбой, хоть рыбой назови её, хоть нет». О Ромео, бедный мой Ромео.
На какое- то время мы с мамой замолчали. Подумать только, женщины разных поколений, разной судьбы. Однако у каждой из нас на сердце тяжёлым камнем лежала своя боль, связанная с рыбой. Прошлое будто снова повернулось ко мне своим изувеченным лицом. Я вдруг вспомнила, как часто в моей жизни повторялась одна и та же кошмарная сцена. Сколько раз рыба, случайно оказавшаяся в руках моей матери, превращалась в орудие пыток и убийства. Странно, что я раньше не привела это к общему знаменателю.
Помню, как однажды рыбой хорошенько отходили меня. Мне было 8 и мы с мамой неспешно шли с рынка. Мама совсем недавно получила звание прапорщика. Как любая знатная дама, она не носила тяжелых сумок, предпочитая держать руки в свободном полёте. Если бы кто-то из простых горожан решил вдруг прильнуть к этим рукам и поцеловать их в знак уважения, он не нашёл бы препятствий. Я же как верный оруженосец шла следом, неся пакет с огромной радужной форелью. Не знаю, как так вышло, но к концу нашего пути пакет оказался пуст. До сих пор я ни с кем этим не делилась, но я почти уверена, что радужная форель, как бы наделённая природой дополнительной радостью и оптимизмом, сама прогрызла днище пакета и вырвалась на свободу. Не знаю, чтобы со мной было, но пока мама разрывала воздух проклятиями, к нам подбежала какая-то рябая женщина. Будто спустилась с неба, чтобы принести благую весть. Успокаивая маму, она сообщила, что утерянная рыба спокойно лежит на асфальтовой дорожке, венчающей знаменитую «аллею любви». Название аллеи может ввести читателя в заблуждение. Кажется, что на такой аллее любовь должна витать в воздухе, обращая в ничто земные обиды. Но всё, что там витало — мокрая рыба по моим щекам. Замечу, что ни один охранник аллеи не подбежал к моей матери и не выпроводил её со словами «что ж вы творите? только не на аллее любви!», «только не на аллее любви!». Где вы, охранники, когда вы так нужны. В общем, горя от этой «радужной» форели я хлебнула прилично.
Однако жизнь в равных долях отпускает нам и горе и счастье. Мне стало заметно легче на душе, когда я увидела, как такой же сырой рыбой мама отметелила целого полковника Свитского. На тот момент своего любовника и фаворита. А уж его-то — полковника Свитского — она точно любила. Значит, дело не во мне, а в самой рыбе, которая служила своего рода спусковым крючком дремавшего в маме безумия. С другой стороны, и позор полковника был предсказуем. В 8-ой день 3-его месяца марта, когда все женские чувства и без того обострены, полковник явился к любовному ложу без единого цветочка. При нём была лишь свежая рыба. Я видела каким стеклом покрылись глаза матери. Эти глаза можно было смело пририсовать потревоженной гадюке. В какую — то секунду она затащила полковника в квартиру, выхватила у него рыбу, и тут же на коврике растерзала его. Ни до, ни после я не видела у мужчин такой грации и высоты прыжка. Полковник извивался в воздухе как чеченский танцор. Просто поразительное желание жить! Я невольно залюбовалась этой картиной живой природы.
— Так всё дело было в рыбе? Доставленной непосредственно в роддом? — пыталась логически мыслить я.
— Да причем тут рыба-то?! Мне же ещё пришлось рожать! Кто знал, что у твоего великолепного отца третья отрицательная. Вот и думай теперь…
Не помню, сравнивала ли я маму с Генрихом Гиммлером или ещё нет. Думаю, это сравнение напрашивается и без меня. В своё время я писала курсовую по немецкой верхушке, и вот сейчас буквально почувствовала себя сидящей на собрании НСДАП. После этого «вот и думай теперь» по моей спине побежал электрический ток. Как будто сам Генрих Гиммлер просит меня «вот и подумать теперь». И самое страшное — он действительно ждёт пока я подумаю. Я буквально слышу эту чёрную тишину и поскрипывание гвоздей на его сапогах. Более того: мы оба знаем, что собрание не продолжат, пока я не подумаю, и не выдам хоть какой-то ответ. Любой ответ. Давай! У них всё равно ничего на тебя нет!
— Но… при чем тут его кровь? — как можно уверенней уточнила я. В моём голосе звенела сталь.
— Тебе сколько лет?
— Тридца,.. — оказалось, что на этот вопрос не обязательно было отвечать. Пропустим.
— Что ты как маленькая вечно? У него отрицательный резус, у меня — положительный. Я не была готова. Как ты вообще живёшь? В твои годы пора бы знать, что аборт в таком случае не сделаешь. Отрицательный — положительный. И я его конечно сразу выгнала. Надеюсь, это всё? Повзрослей уже.
— Ах вот как. Ну, что ж… Да благословит вас
Но я не успела никого благословить, так как мама слишком рано бросила трубку.
Бросила — не бросила, тут любому понятно, что после такого диалога дальнейшее сближение родственных душ невозможно.
Ничего не поделаешь, придётся признать, что иногда наши матери взрослеют раньше, чем мы того пожелаем. Нам остаётся лишь вздохнуть и отпустить их.
Не буду скрывать — я не просто вздохнула, а вздохнула глубоко, с нескрываемым облегчением. Моё сердце больше не обливалось кровью при мысли о потерянной любви. Если я правильно понимаю значение слова «аборт», то у меня есть полное право признать нашу с мамой связь ошибочной.
А если так, то к черту субординацию. Я наконец-то могу высказаться свободно.
Да, у меня достаточно финансовых средств и силы воли, чтобы исправить порицаемый матерью нос, чтобы похудеть до желаемых ей размеров… Я даже была согласна подгибать коленки при ходьбе, чтобы казаться изящней рядом с ней. Я была готова пойти на самые крайние и унизительные для себя меры, чтобы добиться уважения этой женщины. Но всему есть предел. Как говорил Генрих Манн, страна не способная по достоинству оценить своего гения, рискует потерять этого гения навсегда. Вот так же и с кровью. Мать, не способная по достоинству оценить мою группу крови, рискует потерять её навек. С этой минуты и до конца моих дней она не получит ни капельки этой крови, даже если я буду раздавать её цистернами всем желающим.
Это и был наш последний и окончательный разрыв. С тех пор мы не разговаривали 2 года. Эти два года пролетели для меня как лето. Как сладкий сон в родовой дымке.
И вот, злой рок снова меня нашёл. Через 2 года мама вдруг бросает мне клич о помощи.
Стоит ли повторять, что моя спина сразу покрылась инеем…
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
#Мама, я люблю тебя.
Глава 5.
(глава 4 здесь)
Я вот думаю, не слишком ли мало я написала про отца?
Начинала-то я бодро — с шампанского и Нового года. Веселье ещё придёт к нам, я обещаю. Просто у меня мозг историка. И на факультете меня учили, что любая война — будь то война Белой и Алой розы, или война дочери и матери — начинается с нудного параграфа «предпосылки конфликта». Без него картина лишается своей глубины.
Так что для начала спросим себя: знал ли гугенот Генрих Наваррский, какой резнёй закончится его брак с Маргаритой Валуа? Мог ли Наполеон внятно объяснить, как оказался на острове святой Елены?
Наконец, что сказал бы мой отец, отдавший своё семя любимой женщине, если бы знал, какие ростки войны из него взойдут? Хотя, в такие минуты не принято размышлять. «Делай что должен, и будь что будет!» Таков девиз брачного ложа.
И этот девиз не подвёл.
Собрав воедино подвиги своего великого папы, я отринула страх и позвонила маме. Этот поступок был продиктован скорее голосом совести, чем сердца. Прежде чем судить мать, нужно выслушать её. Я сама — женщина, и знаю, что у любой женской ненависти всегда есть разумная причина. И если женщина приходила на могилу любимого лишь раз, и то, чтобы от души сплясать на ней, значит чем-то этот любимый её огорчил.
Кто знает, может мой отец, при всех его достоинствах, доканывал мать храпом? Душевное здоровье любой из нас в таком случае пошатнётся.
А если серьезно, история могла быть куда прозаичней. Легко могу представить: наивная 30-летняя девушка, очарованная умом и полётом мысли зрелого математика, слишком поздно узнала, что и математики способны обманывать… Мятые простыни, последнее «прости, Таня!» и неуверенный поворот ключа в двери. У бурных чувств неистовый конец.
Да, скорее всего, так всё и было. Теперь понятно, почему сразу после моего рождения, мама обмазала свои соски полынью, оторвала меня от груди и отправила на воспитание к бабушке. В глухой краснодарской деревне никто бы не догадался о её позоре. Долгих 7 лет ушло у мамы, прежде чем она свыклась с давней обидой и смогла посмотреть на плод своей любви без стыда. Впервые мы встретились в школьном коридоре небольшой сельской школы, когда я заканчивала первый класс. Слава Богу, к тому моменту я уже многое знала о жизни. Меня было трудно удивить. И тем не менее. Когда за мной в школу вдруг пришла не моя обычная, старенькая 60-летняя мама, а новая — молодая и бодрая, с копной вороньих волос до пупа — я удивилась. Мой маленький мир пошатнулся. «Сколько ещё мам уготовила мне судьба?» — спросила я своё большое кубанское небо. С которого мамы, казалось, так и сыпались.
И вся эта нервотрёпка, подчеркну, случилась из-за досадной ошибки какого-то математика.
С горьким сожалением я нажала кнопку вызова, и после краткого приветствия, зачитала маме всё, что вы сейчас прочитали. Мама относится к разряду сложной, непредсказуемой публики. Рисковать и полагаться на импровизацию в этом случае нельзя. Никакой отсебятины, если хочешь, чтобы тебя взяли в семью. Только выверенные слова и как можно больше живого чувства в паузах. С отметки «наивная 30 летняя девушка» я начала подчёркнуто громко шмыгать носом.
— Ты что, отдираешь скотч?! Что там так мерзко скрипит?!
— Да причем тут скотч?! Отдираю я его или нет. Я шмыгаю носом, представляя, как обошёлся с тобой, наивной 30-летней девушкой, этот расчетливый математик.
— Тххх! Попробовал бы он со мной как-то там обойтись. Это я его бросила. С его чёртовой рыбой. Рыбу в роддом! Спасибо-пожалуйста. Вместо букета. Хуже дня в моей жизни не было.
Эпизод с рыбой застал меня врасплох и потребовал срочного осмысления. Видать, мне в жизни достаточно повезло — никто не осыпал меня рыбой вместо цветов. На секунду я попыталась представить, какого это — с малюткой на руках отмахиваться от сырой чешуи.
-А что за рыба? — уточнила я, чтобы выразить эмпатию. — Форель или развесная корюшка?
-Да какая разница-то!-полыхнула мама.
Действительно, если подумать, какая в сущности разница… Как там было у Шекспира? «И рыба пахнет рыбой, хоть рыбой назови её, хоть нет». О Ромео, бедный мой Ромео.
На какое- то время мы с мамой замолчали. Подумать только, женщины разных поколений, разной судьбы. Однако у каждой из нас на сердце тяжёлым камнем лежала своя боль, связанная с рыбой. Прошлое будто снова повернулось ко мне своим изувеченным лицом. Я вдруг вспомнила, как часто в моей жизни повторялась одна и та же кошмарная сцена. Сколько раз рыба, случайно оказавшаяся в руках моей матери, превращалась в орудие пыток и убийства. Странно, что я раньше не привела это к общему знаменателю.
Помню, как однажды рыбой хорошенько отходили меня. Мне было 8 и мы с мамой неспешно шли с рынка. Мама совсем недавно получила звание прапорщика. Как любая знатная дама, она не носила тяжелых сумок, предпочитая держать руки в свободном полёте. Если бы кто-то из простых горожан решил вдруг прильнуть к этим рукам и поцеловать их в знак уважения, он не нашёл бы препятствий. Я же как верный оруженосец шла следом, неся пакет с огромной радужной форелью. Не знаю, как так вышло, но к концу нашего пути пакет оказался пуст. До сих пор я ни с кем этим не делилась, но я почти уверена, что радужная форель, как бы наделённая природой дополнительной радостью и оптимизмом, сама прогрызла днище пакета и вырвалась на свободу. Не знаю, чтобы со мной было, но пока мама разрывала воздух проклятиями, к нам подбежала какая-то рябая женщина. Будто спустилась с неба, чтобы принести благую весть. Успокаивая маму, она сообщила, что утерянная рыба спокойно лежит на асфальтовой дорожке, венчающей знаменитую «аллею любви». Название аллеи может ввести читателя в заблуждение. Кажется, что на такой аллее любовь должна витать в воздухе, обращая в ничто земные обиды. Но всё, что там витало — мокрая рыба по моим щекам. Замечу, что ни один охранник аллеи не подбежал к моей матери и не выпроводил её со словами «что ж вы творите? только не на аллее любви!», «только не на аллее любви!». Где вы, охранники, когда вы так нужны. В общем, горя от этой «радужной» форели я хлебнула прилично.
Однако жизнь в равных долях отпускает нам и горе и счастье. Мне стало заметно легче на душе, когда я увидела, как такой же сырой рыбой мама отметелила целого полковника Свитского. На тот момент своего любовника и фаворита. А уж его-то — полковника Свитского — она точно любила. Значит, дело не во мне, а в самой рыбе, которая служила своего рода спусковым крючком дремавшего в маме безумия. С другой стороны, и позор полковника был предсказуем. В 8-ой день 3-его месяца марта, когда все женские чувства и без того обострены, полковник явился к любовному ложу без единого цветочка. При нём была лишь свежая рыба. Я видела каким стеклом покрылись глаза матери. Эти глаза можно было смело пририсовать потревоженной гадюке. В какую — то секунду она затащила полковника в квартиру, выхватила у него рыбу, и тут же на коврике растерзала его. Ни до, ни после я не видела у мужчин такой грации и высоты прыжка. Полковник извивался в воздухе как чеченский танцор. Просто поразительное желание жить! Я невольно залюбовалась этой картиной живой природы.
— Так всё дело было в рыбе? Доставленной непосредственно в роддом? — пыталась логически мыслить я.
— Да причем тут рыба-то?! Мне же ещё пришлось рожать! Кто знал, что у твоего великолепного отца третья отрицательная. Вот и думай теперь…
Не помню, сравнивала ли я маму с Генрихом Гиммлером или ещё нет. Думаю, это сравнение напрашивается и без меня. В своё время я писала курсовую по немецкой верхушке, и вот сейчас буквально почувствовала себя сидящей на собрании НСДАП. После этого «вот и думай теперь» по моей спине побежал электрический ток. Как будто сам Генрих Гиммлер просит меня «вот и подумать теперь». И самое страшное — он действительно ждёт пока я подумаю. Я буквально слышу эту чёрную тишину и поскрипывание гвоздей на его сапогах. Более того: мы оба знаем, что собрание не продолжат, пока я не подумаю, и не выдам хоть какой-то ответ. Любой ответ. Давай! У них всё равно ничего на тебя нет!
— Но… при чем тут его кровь? — как можно уверенней уточнила я. В моём голосе звенела сталь.
— Тебе сколько лет?
— Тридца,.. — оказалось, что на этот вопрос не обязательно было отвечать. Пропустим.
— Что ты как маленькая вечно? У него отрицательный резус, у меня — положительный. Я не была готова. Как ты вообще живёшь? В твои годы пора бы знать, что аборт в таком случае не сделаешь. Отрицательный — положительный. И я его конечно сразу выгнала. Надеюсь, это всё? Повзрослей уже.
— Ах вот как. Ну, что ж… Да благословит вас
Но я не успела никого благословить, так как мама слишком рано бросила трубку.
Бросила — не бросила, тут любому понятно, что после такого диалога дальнейшее сближение родственных душ невозможно.
Ничего не поделаешь, придётся признать, что иногда наши матери взрослеют раньше, чем мы того пожелаем. Нам остаётся лишь вздохнуть и отпустить их.
Не буду скрывать — я не просто вздохнула, а вздохнула глубоко, с нескрываемым облегчением. Моё сердце больше не обливалось кровью при мысли о потерянной любви. Если я правильно понимаю значение слова «аборт», то у меня есть полное право признать нашу с мамой связь ошибочной.
А если так, то к черту субординацию. Я наконец-то могу высказаться свободно.
Да, у меня достаточно финансовых средств и силы воли, чтобы исправить порицаемый матерью нос, чтобы похудеть до желаемых ей размеров… Я даже была согласна подгибать коленки при ходьбе, чтобы казаться изящней рядом с ней. Я была готова пойти на самые крайние и унизительные для себя меры, чтобы добиться уважения этой женщины. Но всему есть предел. Как говорил Генрих Манн, страна не способная по достоинству оценить своего гения, рискует потерять этого гения навсегда. Вот так же и с кровью. Мать, не способная по достоинству оценить мою группу крови, рискует потерять её навек. С этой минуты и до конца моих дней она не получит ни капельки этой крови, даже если я буду раздавать её цистернами всем желающим.
Это и был наш последний и окончательный разрыв. С тех пор мы не разговаривали 2 года. Эти два года пролетели для меня как лето. Как сладкий сон в родовой дымке.
И вот, злой рок снова меня нашёл. Через 2 года мама вдруг бросает мне клич о помощи.
Стоит ли повторять, что моя спина сразу покрылась инеем…