Роман с помидорами
16 июня, 2018 1:26 пп
Tanya Loskutova
Обычно я про ФБ не думаю. Я только пишу туда разные глупости и ложусь плакать.
Потому что плакать в другой позе я не умею.
Про помидоры я думаю тоже редко. Совсем не думаю про лягушек. Если про помидоры — если кушать, то — да, про лягушек — или плохо или ничего.
Зато я думаю про мысли. И как интересно мысль в голове размножается.
Был у меня когда-то короткий роман с помидорами. Кто-то сказал, что я должна на веранде развести помидоры.
Я не поверила, но задумалась. Потому что со стороны виднее.
Вдоль двух оград я поставила ящики. Кто-то сказал, что нужна земля, без неё они плохо растут.
Я послушно запихнула в землю, что мне велели.
И стала ждать нарисованной в голове картинки.
На ней была я, босиком, в небрежно запахнутом халатике, на столе, на плетёной салфетке — белая квадратная тарелочка, белая тонкостенная чашечка с кофе, острый ножик, солонка с перечницей в форме пингвинов… На моей узкой ладони парочка душистых помидоров «прямо с ветки»…
Пока я тренировалась небрежно запахивать халатик, муж сообщил, что нашёл по сейл билеты в Чикаго, и мы можем, наконец, недорого навестить детей.
О поездке вдвоём можно было забыть.
Оставшиеся до отлёта (моего!) дни были настолько заполнены помидорами, что взгрустнувший было муж, перестал стесняться считать минуты до моего отлёта.
По дороге в Аэропорт я читала вслух книгу «Всё, что ты должен знать о помидорах».
Книга была уложена в чемодан, но за ночь я выучила её наизусть.
В машине муж открыл рот только один раз. Чтобы сказать мне: «Если бы ты была так же ответственна по отношению ко мне…»
Конец фразы потонул в грохоте взлетающих самолётов.
Поцеловав меня на прощанье, он открыл рот ещё раз.
Если ты захочешь погостить там подольше, сказал он, не стесняйся поменять билет на более позднее число, это всего 150$…
Сильно забегая вперёд, скажу, что я не постеснялась. Поменяв билет, я вернулась в Бостон на десять дней раньше положенного срока.
Небритый и невыспавшийся муж сомнамбулически принял меня в объятья, а
кошка Полина через стекло веранды с ненавистью смотрела на мои помидоры.
Справляться об их самочувствии я начала ещё в самолёте по дороге «туда».
Просыпаясь в Чикаго в четыре утра (в Бостоне было уже пять), я кричала в трубку, что капельки росы на листьях на солнце «становятся линзами» и листья могут сгореть.
Я требовала, чтобы он уточнил, в каком точно месте веранды появляется солнце. Чтобы поливал помидоры с учётом жары, до восхода и захода солнца.
Чтобы не давал Полине играть помидорной завязью. Чтобы вытирал бумажным полотенцем недостаточно высохшие листья.
Чикагцы сторонились меня, но спрашивали друг друга «когда у неё самолёт».
Они заводили животных, разводили розы, но ни разу не спросили меня, а на хрена мне всё это нужно …
Чтобы не сойти от ответственности с ума, я быстро собрала урожай зеленых помидоров, часть из них Полина закатила в подвал, оставшиеся, давясь, чтоб не пропадало добро, три дня без перерыва жрала с солью и слезами, пять дней не вылезала из туалета, на десятый день муж сказал, что есть люди, которых не красит даже такая прекрасная черта, как ответственность, и начал выносить с веранды землю…
Худшее было впереди. Приобретённая черта, как вирус, затаилась во мне и ждала своего часа.
Познав ФБ, я словно опять потеряла девственность. Знакомства с ним я стала
стыдиться, боясь осуждения своих интеллектуальных друзей.
С другой стороны, приобщившись к чему-то порочному, обнаружила у себя порочное же стремление этим поделиться.
Первым кандидатом на откровение о моём грехопадении оказалась Рита Ал.
Будучи полной противоположностью мне по темпераменту, она молча выслушала мои стенания, моё самобичевание пополам с похвальбой, мои страхи перед неизвестным будущим, («женится — не женится»), и
только после этого спросила:
— А ты не знаешь, для чего вот здесь вот эта кнопочка, рядом с которой этот квадратик?..
Не знаю, объединяет ли людей что-либо большее, чем постыдная тайна…
Фейсбуковский блуд мы перемежали разговорами по телефону, продолжая
этот жизненный хаос ночами, обсуждая новых френдов и нарушая главную
фейсбучную заповедь: «знакомые в деревне — в городе не здороваются…»
Долгое время нам была неинтересна всякая остальная жизнь…
Словом, в моей жизни появились новые «помидоры».
Я так же вскакиваю ночью в холодном поту при мысли, что кто-то
неведомый ждёт лишнего лайка, жрёт депрессивно макароны, или волнуется, успеют ли утята перейти через хайвей.
Я перестала готовить мужу обеды, потому что «мне срочно надо ответить…»
И неважно, что этот «кто-то» обращается не ко мне.
Мы давно едим на коленках, так как все плоскости в доме завалены моими
недоделанными работами, фрагментами наполовину слепленных людей и напоминают абортарий.
Я могла бы ещё написать о лягушках, но врождённое чувство меры говорит мне, что это будет too much…
А пока я вспоминаю слова Васи Аксёнова из одной ранней повести о первом
спутнике: «…И вот летит он там, в темноте, маленький, совсем один, и жалобно так пищит — пи… пи… пи…»
И кого он мне напоминает, не знаю …
Друзей ? Или меня самою?…
Tanya Loskutova
Обычно я про ФБ не думаю. Я только пишу туда разные глупости и ложусь плакать.
Потому что плакать в другой позе я не умею.
Про помидоры я думаю тоже редко. Совсем не думаю про лягушек. Если про помидоры — если кушать, то — да, про лягушек — или плохо или ничего.
Зато я думаю про мысли. И как интересно мысль в голове размножается.
Был у меня когда-то короткий роман с помидорами. Кто-то сказал, что я должна на веранде развести помидоры.
Я не поверила, но задумалась. Потому что со стороны виднее.
Вдоль двух оград я поставила ящики. Кто-то сказал, что нужна земля, без неё они плохо растут.
Я послушно запихнула в землю, что мне велели.
И стала ждать нарисованной в голове картинки.
На ней была я, босиком, в небрежно запахнутом халатике, на столе, на плетёной салфетке — белая квадратная тарелочка, белая тонкостенная чашечка с кофе, острый ножик, солонка с перечницей в форме пингвинов… На моей узкой ладони парочка душистых помидоров «прямо с ветки»…
Пока я тренировалась небрежно запахивать халатик, муж сообщил, что нашёл по сейл билеты в Чикаго, и мы можем, наконец, недорого навестить детей.
О поездке вдвоём можно было забыть.
Оставшиеся до отлёта (моего!) дни были настолько заполнены помидорами, что взгрустнувший было муж, перестал стесняться считать минуты до моего отлёта.
По дороге в Аэропорт я читала вслух книгу «Всё, что ты должен знать о помидорах».
Книга была уложена в чемодан, но за ночь я выучила её наизусть.
В машине муж открыл рот только один раз. Чтобы сказать мне: «Если бы ты была так же ответственна по отношению ко мне…»
Конец фразы потонул в грохоте взлетающих самолётов.
Поцеловав меня на прощанье, он открыл рот ещё раз.
Если ты захочешь погостить там подольше, сказал он, не стесняйся поменять билет на более позднее число, это всего 150$…
Сильно забегая вперёд, скажу, что я не постеснялась. Поменяв билет, я вернулась в Бостон на десять дней раньше положенного срока.
Небритый и невыспавшийся муж сомнамбулически принял меня в объятья, а
кошка Полина через стекло веранды с ненавистью смотрела на мои помидоры.
Справляться об их самочувствии я начала ещё в самолёте по дороге «туда».
Просыпаясь в Чикаго в четыре утра (в Бостоне было уже пять), я кричала в трубку, что капельки росы на листьях на солнце «становятся линзами» и листья могут сгореть.
Я требовала, чтобы он уточнил, в каком точно месте веранды появляется солнце. Чтобы поливал помидоры с учётом жары, до восхода и захода солнца.
Чтобы не давал Полине играть помидорной завязью. Чтобы вытирал бумажным полотенцем недостаточно высохшие листья.
Чикагцы сторонились меня, но спрашивали друг друга «когда у неё самолёт».
Они заводили животных, разводили розы, но ни разу не спросили меня, а на хрена мне всё это нужно …
Чтобы не сойти от ответственности с ума, я быстро собрала урожай зеленых помидоров, часть из них Полина закатила в подвал, оставшиеся, давясь, чтоб не пропадало добро, три дня без перерыва жрала с солью и слезами, пять дней не вылезала из туалета, на десятый день муж сказал, что есть люди, которых не красит даже такая прекрасная черта, как ответственность, и начал выносить с веранды землю…
Худшее было впереди. Приобретённая черта, как вирус, затаилась во мне и ждала своего часа.
Познав ФБ, я словно опять потеряла девственность. Знакомства с ним я стала
стыдиться, боясь осуждения своих интеллектуальных друзей.
С другой стороны, приобщившись к чему-то порочному, обнаружила у себя порочное же стремление этим поделиться.
Первым кандидатом на откровение о моём грехопадении оказалась Рита Ал.
Будучи полной противоположностью мне по темпераменту, она молча выслушала мои стенания, моё самобичевание пополам с похвальбой, мои страхи перед неизвестным будущим, («женится — не женится»), и
только после этого спросила:
— А ты не знаешь, для чего вот здесь вот эта кнопочка, рядом с которой этот квадратик?..
Не знаю, объединяет ли людей что-либо большее, чем постыдная тайна…
Фейсбуковский блуд мы перемежали разговорами по телефону, продолжая
этот жизненный хаос ночами, обсуждая новых френдов и нарушая главную
фейсбучную заповедь: «знакомые в деревне — в городе не здороваются…»
Долгое время нам была неинтересна всякая остальная жизнь…
Словом, в моей жизни появились новые «помидоры».
Я так же вскакиваю ночью в холодном поту при мысли, что кто-то
неведомый ждёт лишнего лайка, жрёт депрессивно макароны, или волнуется, успеют ли утята перейти через хайвей.
Я перестала готовить мужу обеды, потому что «мне срочно надо ответить…»
И неважно, что этот «кто-то» обращается не ко мне.
Мы давно едим на коленках, так как все плоскости в доме завалены моими
недоделанными работами, фрагментами наполовину слепленных людей и напоминают абортарий.
Я могла бы ещё написать о лягушках, но врождённое чувство меры говорит мне, что это будет too much…
А пока я вспоминаю слова Васи Аксёнова из одной ранней повести о первом
спутнике: «…И вот летит он там, в темноте, маленький, совсем один, и жалобно так пищит — пи… пи… пи…»
И кого он мне напоминает, не знаю …
Друзей ? Или меня самою?…