«Редкостное бесстыдство…»
6 марта, 2017 9:46 дп
Алексей Рощин
Бурные дебаты на тему эмиграции натолкнули на одну весьма интересную мысль. Я, кажется, понял одну из скрытых пружин постсоветской беззаветной любви к самой идее эмиграции (нетрудно видеть, что для определенной части населения «эмиграция» превратилась в самодостаточный фетиш, лучше всего выраженный в старом, еще советском анекдоте: «Мойша, как вчера сыграл Спартак – 3:0 или 3:1?» вар. «Какую погоду вчера обещали – с дождем или с градом?» вар. «Куда там вторглась британская военщина – на Фолкленды или на Мальдивы?» — на все один ответ: «Не знаю! Но ехать надо»)
Но даже если «надо», то ЗАЧЕМ? И вот тут, кажется, что-то начало проясняться…
Но для начала обрисуем контекст. Будущие исследователи российского «путинского» социума наверняка отметят, что одна из главных его отличительных особенностей – редкостное бесстыдство. У их сложится впечатление, что граждане РФ вообще не испытывали никаких комплексов по поводу действий родного государства: что бы оно ни творило – все только плечами пожимали: а мы-то тут, типа, при чем? Это все «они»! (специфическое российское словечко, обозначающее «власть»).
В иных странах чуть что – на улицы выходят многотысячные, а то и миллионные демонстрации; полиция кого-то обидела, маньяк распоясался, детей откуда-нибудь выселили – все, манифестанты уже тут как тут, требуют, раздают листовки, призывают к ответу.
А в России, что бы ни происходило – всегда все та же мертвая зыбь. Лично я до сих пор не могу забыть про дело несчастного отца, которого осудили на 8 (!) лет за то, что он якобы «развращал» свою дочь. В деле не было ни улик, ни доказательств (от слова совсем), была только дикая «экспертиза» детских рисунков девочки, сделанная «психологом»-БДСМщицей. Вспоминаете? Все было еще «до войны». Огромный резонанс, кучи статей, записей в блогах, несчастная мать и жена, бившаяся до конца за своего «педофила»мужа… И что? И ничего. Мужика осудили, через месяц про него уже все забыли, и он, видимо, до сих пор сидит. Если его там не убили за это время.
Как обычно, всем было на все наплевать. Да и в деле того же Дадина, если брать более свежие примеры – освобождение случилось вовсе не потому, что этого кто-то там потребовал. Народ по обыкновению безмолвствовал, разве что вяло пописывал комменты в соцсети.
Так вот: кажется, что наш типичный постсоветский человек настолько закален, что сознание своего полного бесстыдства и гражданской трусости его не тяготит ни в малейшей степени, что он вообще его не ощущает. Я тоже так думал. Но, видимо, нет: на каком-то внутреннем, глубинном уровне дискомфорт все-таки присутствует. Брезжит сомнение – а ВДРУГ я все-таки веду себя как-то неправильно? Недостойно? Особенно оно проявляется на почве консенсуса по поводу того, что государство-то у нас, мягко говоря, не ахти, и его вообще-то надо бы… э-эээ… как-то ПОПРАВЛЯТЬ… Хотя бы иногда…
Но дальше этого мысль не идет. И тут уже в полной мере провляется наша тяжелая социальная наследственность, генетическая память о «времени большевиков». Время большевиков вытравило из нашей «матрицы социального поведения» саму идею ПРОТЕСТА. Большевики жестко приучили народ, что ИМ сопротивляться нельзя, от слова «вообще». К «НИМ» можно только приспосабливаться. За все остальное – смерть.
Урок был усвоен. Протестовать не то что «нельзя» — этот вид общественной активности как бы вообще не существует. Убран как вариант. Только вот этот зуд, о котором шла речь выше – что-то типа боли в ампутированной конечности – не дает покоя…
И вот ПОЭТОМУ нашим людям подсознательно так импонирует идея эмиграции!
Я читал комменты и несколько обалдевал от повторяемой на разные лады одной фразы: «В эмиграции надо приспосабливаться! Надо адаптироваться! Главное в эмиграции – это умение приспособиться, загнать под плинтус собственные желания – и приспосабливаться, приспосабливаться и приспосабливаться!!» В устах как эмигрантов, так и, что еще важнее, «идейных эмигрантов», то есть тех, кто никуда не едет, но кому очень нравится сама идея – звучала самая натуральная АПОЛОГИЯ АДАПТАЦИИ, или, как сказали бы раньше, «приспособленчества».
Почему? Да потому что, как оказалось, люди в массе своей искренне надеются, что в эмиграции у них будет снят этот мучающий их зуд – что если что-то в действиях правительства тебе кажется порочным, постыдным и несправедливым, то молчать и приспосабливаться – это недостойно. ЭТО Ж В РОССИИ НЕДОСТОЙНО! – говорят себе наши бедные измученные постсовки. – А в эмиграции-то этой проблемы не будет!!
Почему не будет? Да потому что там – ЧУЖАЯ страна! Понимаете? Это ж какое счастье: страна чужая, там свои порядки; это значит, что – какое у меня право лезть к ним со своим видением, своими возмущениями? Это ж будет совсем неправильно: они там жили все это время, я только что приехал – у меня разве есть право протестовать? Нет у меня такого права! А значит – я буду делать то, что мне велит моя «большевистская матрица»: я буду только приспосабливаться, только склонять голову, подчиняться, давить собственные желания, терпеть измывательства, сносить лишения… Словом, вести себя так, как меня воспитали партия и правительство.
НО! При этом я не буду в глубине души презирать себя за трусость и за то, что не я хозяин в собственной стране.
Потому что страна-то, хе-хе, чужая. Вот оно, счастье.
Алексей Рощин
Бурные дебаты на тему эмиграции натолкнули на одну весьма интересную мысль. Я, кажется, понял одну из скрытых пружин постсоветской беззаветной любви к самой идее эмиграции (нетрудно видеть, что для определенной части населения «эмиграция» превратилась в самодостаточный фетиш, лучше всего выраженный в старом, еще советском анекдоте: «Мойша, как вчера сыграл Спартак – 3:0 или 3:1?» вар. «Какую погоду вчера обещали – с дождем или с градом?» вар. «Куда там вторглась британская военщина – на Фолкленды или на Мальдивы?» — на все один ответ: «Не знаю! Но ехать надо»)
Но даже если «надо», то ЗАЧЕМ? И вот тут, кажется, что-то начало проясняться…
Но для начала обрисуем контекст. Будущие исследователи российского «путинского» социума наверняка отметят, что одна из главных его отличительных особенностей – редкостное бесстыдство. У их сложится впечатление, что граждане РФ вообще не испытывали никаких комплексов по поводу действий родного государства: что бы оно ни творило – все только плечами пожимали: а мы-то тут, типа, при чем? Это все «они»! (специфическое российское словечко, обозначающее «власть»).
В иных странах чуть что – на улицы выходят многотысячные, а то и миллионные демонстрации; полиция кого-то обидела, маньяк распоясался, детей откуда-нибудь выселили – все, манифестанты уже тут как тут, требуют, раздают листовки, призывают к ответу.
А в России, что бы ни происходило – всегда все та же мертвая зыбь. Лично я до сих пор не могу забыть про дело несчастного отца, которого осудили на 8 (!) лет за то, что он якобы «развращал» свою дочь. В деле не было ни улик, ни доказательств (от слова совсем), была только дикая «экспертиза» детских рисунков девочки, сделанная «психологом»-БДСМщицей. Вспоминаете? Все было еще «до войны». Огромный резонанс, кучи статей, записей в блогах, несчастная мать и жена, бившаяся до конца за своего «педофила»мужа… И что? И ничего. Мужика осудили, через месяц про него уже все забыли, и он, видимо, до сих пор сидит. Если его там не убили за это время.
Как обычно, всем было на все наплевать. Да и в деле того же Дадина, если брать более свежие примеры – освобождение случилось вовсе не потому, что этого кто-то там потребовал. Народ по обыкновению безмолвствовал, разве что вяло пописывал комменты в соцсети.
Так вот: кажется, что наш типичный постсоветский человек настолько закален, что сознание своего полного бесстыдства и гражданской трусости его не тяготит ни в малейшей степени, что он вообще его не ощущает. Я тоже так думал. Но, видимо, нет: на каком-то внутреннем, глубинном уровне дискомфорт все-таки присутствует. Брезжит сомнение – а ВДРУГ я все-таки веду себя как-то неправильно? Недостойно? Особенно оно проявляется на почве консенсуса по поводу того, что государство-то у нас, мягко говоря, не ахти, и его вообще-то надо бы… э-эээ… как-то ПОПРАВЛЯТЬ… Хотя бы иногда…
Но дальше этого мысль не идет. И тут уже в полной мере провляется наша тяжелая социальная наследственность, генетическая память о «времени большевиков». Время большевиков вытравило из нашей «матрицы социального поведения» саму идею ПРОТЕСТА. Большевики жестко приучили народ, что ИМ сопротивляться нельзя, от слова «вообще». К «НИМ» можно только приспосабливаться. За все остальное – смерть.
Урок был усвоен. Протестовать не то что «нельзя» — этот вид общественной активности как бы вообще не существует. Убран как вариант. Только вот этот зуд, о котором шла речь выше – что-то типа боли в ампутированной конечности – не дает покоя…
И вот ПОЭТОМУ нашим людям подсознательно так импонирует идея эмиграции!
Я читал комменты и несколько обалдевал от повторяемой на разные лады одной фразы: «В эмиграции надо приспосабливаться! Надо адаптироваться! Главное в эмиграции – это умение приспособиться, загнать под плинтус собственные желания – и приспосабливаться, приспосабливаться и приспосабливаться!!» В устах как эмигрантов, так и, что еще важнее, «идейных эмигрантов», то есть тех, кто никуда не едет, но кому очень нравится сама идея – звучала самая натуральная АПОЛОГИЯ АДАПТАЦИИ, или, как сказали бы раньше, «приспособленчества».
Почему? Да потому что, как оказалось, люди в массе своей искренне надеются, что в эмиграции у них будет снят этот мучающий их зуд – что если что-то в действиях правительства тебе кажется порочным, постыдным и несправедливым, то молчать и приспосабливаться – это недостойно. ЭТО Ж В РОССИИ НЕДОСТОЙНО! – говорят себе наши бедные измученные постсовки. – А в эмиграции-то этой проблемы не будет!!
Почему не будет? Да потому что там – ЧУЖАЯ страна! Понимаете? Это ж какое счастье: страна чужая, там свои порядки; это значит, что – какое у меня право лезть к ним со своим видением, своими возмущениями? Это ж будет совсем неправильно: они там жили все это время, я только что приехал – у меня разве есть право протестовать? Нет у меня такого права! А значит – я буду делать то, что мне велит моя «большевистская матрица»: я буду только приспосабливаться, только склонять голову, подчиняться, давить собственные желания, терпеть измывательства, сносить лишения… Словом, вести себя так, как меня воспитали партия и правительство.
НО! При этом я не буду в глубине души презирать себя за трусость и за то, что не я хозяин в собственной стране.
Потому что страна-то, хе-хе, чужая. Вот оно, счастье.