… и попить чего-нибудь (сатирическая миниатюра)
Моему соседу, Ваське Громову, дали пятнадцать суток. Он на забор городской администрации помочился и милиционера (или как их сейчас?), который подошёл сделать ему культурное замечание, послал. Васька – известный хулиган и такой же прохиндей. Таких раньше диссидентами называли. Угрозой миру на планете Земля.
— Как там, на отсидке-то? – спросил мы его после освобождения.
— Нормально, — ответил Васька. – На завтрак макароны давали. С мясной подливой. И попить чего-нибудь.
— А чего делали?
— Улицы мели. Я около «Трёх поросят» подметал. («Три поросёнка» — известная в городе распивочная).
— И..?
Морда у Васьки начала расплываться от удовольствия.
— А то! Чего я, дурак, что ли, совсем?
— А у тебя чего, и деньги с собою были?
Васька хмыкнул.
— Чтобы мне в родной пивной в долг бы не налили? – и провертел пальцем у виска. Вот же прохиндей! Весь в папу! Весь в дедушку! И в бабушку!
— А если бы минцанеры унюхали?
— А я конфеткой закусывал. Мятной. Она запах перебивает.
— И сколько мёл-то? По времени?
— С утра и до обеда.
— Вам там ещё и обед давали? – удивились мы.
— А как же! В столовую водили. Всё чин по чину: первое, второе. И попить чего-нибудь.
— А после обеда?
— Опять мёл.
— Опять около «Трёх поросят»?
— Ну!
— До ужина?
— Ну!
— А на ужин чего?
— Чего… Кашу какую-нибудь. Или картошку. Но тоже или с мясной подливой. Или с тефтелей. И попить чего-нибудь.
Мы помолчали, угнетённые услышанным. «Картошку». «С тефтелей». «Попить»!
— Зато вечером в камере тоска смертная.., — попытались мы восстановить социальную справедливость. Попытка не удалась. Васька её опровергнул.
— Почему тоска? Телевизор. Анекдоты. Домино. В душ водили, обмыться после трудового дня. Два раза лектор приезжал. Рассказывал о вреде алкоголизма и международного положения, — и Васька неожиданно подмигнул. – Тоже тот ещё бобик! Мы ему намекнули: сбегай. А он бородёнкой своею затрясся, ручонками замахал. Что вы, что вы, говорит. Это меня запросто вместе с вами сюда законопатят. Давайте я лучше вам опять про алкоголизм расскажу. И его международные положения.
— Да это ж не отсидка, а курорт! – удивились мы. – Трёхразовое питание, работа на свежем воздухе, телевизор, душ, лектор с бородкой. Чего ты оттуда смылся-то? Мёл бы да мёл!
— Что значит «смылся»? – ощерился этот прохиндей. – Не смылся, а отбыл. На свободу с чистой совестью.
— Значит, осознал? Больше на администрацию мочиться не будешь? Проникся ответственностью?
— Ага. Проникся, — глаза у него хитро сверкнули. – Он сам виноват!
— Кто?
— Минцанер! Подбежал и сразу орать начал! Пусть он на свою тёщу орёт! А я, между прочим, трудовой человек! У меня, между прочим, Почётных Грамот больше, чем на ём пуговиц! Я ещё жалобу на него напишу за некультурное поведение! Прокурору!
Услышав последнюю фразу, мы остолбенели. Ну, Васька! Действительно, прохиндей! Всем прохиндеям прохиндей! Жаловаться собрался! На милиционера! Нет, рано его с пятнадцати суток выпустили! Рано его макаронов лишили и «попить чего-нибудь»! Сидеть бы ему да сидеть! Махать бы метлой до самого посинения и поросячьего визга! Хотя около «Трёх поросят» чего и не помахать… Там же знакомых полным-полно… Уж уважат по старой-то памяти… Не дадут пропасть на трезвую голову… А про международный алкоголизм и по телевизору посмотреть-послушать можно…
