Путин и Шойгу готовят войну?
9 сентября, 2021 9:56 дп
Мэйдэй
Vladimir Genin:
Подготовка к войне или отмена призывной армии? Зачем в России создают Боевой армейский резерв страны (БАРС)
Проходящая втайне и в спешке попытка создания организованного мобилизационного резерва Вооруженных сил указывает на ждущие страну радикальные перемены
Александр Гольц:
Как известно, любая военная операция готовится в глубокой тайне. При этом те, кто ее планирует, стремятся всячески дезинформировать потенциального противника. В последние недели министр обороны Сергей Шойгу, назначенный представлять «Единую Россию» перед избирателями, выступает практически ежедневно, рассказывая в разных аудиториях о том, какого необыкновенного могущества достигла российская армия под его руководством. Раз за разом он рассказывает и об успешном перевооружении, и о необыкновенном успехе операции в Сирии, и, само собой, невиданных морально-нравственных качествах отечественных военнослужащих. При этом, по причинам, о которых можно только догадываться, Шойгу ни слова не сказал о настоящей революции, которая, похоже, началась в недрах военного ведомства.
Вербовка с размахом
Она связана с принципиально новыми для России формами существования людского мобилизационного резерва. Такой резерв в той или иной форме имеют все армии мира. Речь о гражданских людях, имеющих военную подготовку. Они в случае войны должны быть призваны в Вооруженные силы. Еще недавно в этот резерв в России почти автоматически зачисляли все мужское население страны.
Судить о кардинальных переменах в этой сфере можно по отрывочным данным, которые занимают отнюдь не главные места в ведомственных СМИ. В одном сообщении говорится, что командующий войсками Южного военного округа (ЮВО) генерал армии Александр Дворников обсудил с представителем президента в Южном Федеральном округе Владимиром Устиновым реализацию федерального проекта по формированию Боевого армейского резерва страны (БАРС). При этом сообщалось, что «отбор кандидатов в подразделения БАРС организован в военных комиссариатах 15 субъектов РФ в зоне ответственности ЮВО».
В другом сообщении врио военного комиссара Северной Осетии подполковник Абрил Абдулаев описывает вполне привлекательные условия нахождения в составе БАРСа: «Так, за трое суток (как раз столько резервист должен посвящать военной службе каждый месяц — А.Г.) на занятиях офицер получит до 10 000 рублей, сержант-солдат до 5000 рублей. За 30 суток пребывания на военных сборах (они будут проводиться ежегодно. — А. Г.) офицер получит от 30 000 до 75 000 рублей, солдат — до 25 000 рублей». Кроме того, за резервистами гарантированно сохраняется рабочее место и заработная плата. А Минобороны заявляет о намерении компенсировать работодателю отсутствие работника.
Насколько можно понять, кампания по формированию БАРСа не ограничивается югом страны. Информацию о приеме резервистов разместили военкоматы нескольких подмосковных городов. А в Санкт-Петербурге состоялась даже совместная конференция руководства военного комиссариата Санкт-Петербурга и Окружного казачьего общества «Казачий округ Санкт-Петербурга» на тему вступления казаков в Боевой армейский резерв страны. Петербургские казаки всегда радостно принимают участие в любой затее властей.
На первый взгляд, ничего необычного не происходит. Организаторы БАРСа ссылаются на президентский указ, подписанный в 2015 году. Казалось бы, за шесть лет набор резервистов должен превратиться в обычную рутину. Однако это не так. Все дело в количестве участников. Путинский указ продолжал начатый еще в 2013-м «эксперимент», по которому резерв должны были сформировать из 5000 рядовых и трех сотен офицеров. Теперь же только в Южном военном округе предполагается набрать 38 000 резервистов. Если иметь в виду, что набор происходит в трех других округах, можно предположить, что речь идет о создании резерва не меньше, чем 100 000 человек. Кампания приобретает в таком случае совсем другие масштабы, а с ними совершенно другой смысл.
Сколько нужно резервистов?
Дело в том, что реформы и новации, о которых с такой гордостью сообщает Шойгу, в значительной степени теряют смысл, если остается нерешенным вопрос о мобилизационном резерве. Вот уже полтора века оборона России строится на концепции массовой мобилизации. Защищать страну предполагается, призвав под ружье в так называемый «угрожаемый период» (то есть накануне войны) миллионы резервистов. Большая часть Вооруженных сил состояла до 2008 года из соединений неполного состава, которые и должны были в нужный момент принять резервистов. Гигантский перекос в структуре личного состава (подполковников и майоров было больше, чем лейтенантов, на двух рядовых приходился один офицер) объясняли тем, что в час «Ч» избыточные офицеры должны были стать командирами батальонов, полков и дивизий резервистов.
Но война с Грузией продемонстрировала: в условиях современной России эта система решительно не работает. Прослужившие всю карьеру в кадрированных частях офицеры отказывались принимать командование, а половина находившихся на хранении танков сломались, не дойдя до границы. Поняв, что концепция массовой мобилизации является дорогостоящей фикцией, Анатолий Сердюков сломал эту систему. Количество частей и соединений сухопутных войск было сокращено в одиннадцать раз. В результате оставшиеся соединения были укомплектованы до полного штата и стали способны выполнять приказ сразу после получения, не дожидаясь пополнения призванными с гражданки резервистами.
Анатолий Сердюков (слева) отказался от концепции массовой мобилизации как неработоспособной
Фактически эти реформы сделали бессмысленной российскую массовую призывную армию. В отсутствии частей неполного состава и при очевидной неспособности отечественной промышленности к крупносерийному производству вооружений резервистов некуда призывать и нечем вооружать. Поэтому было совершенно логичным то, что Николай Макаров, начальник Генштаба в эпоху Сердюкова, начал работать над созданием мобилизационного резерва, который должен был прийти на смену безразмерному «мобилизационному ресурсу», в который генералы спокойно зачисляли все мужское население в возрасте от 18 до 55 лет. По расчетам Макарова, мобилизационный резерв должен был составлять 700 000 солдат и офицеров. Из них предполагалось сформировать 100 бригад. Потом Сергей Шойгу попытался конкретизировать потребность в резерве: «В случае угрозы мы должны иметь возможность мобилизоваться. Для этого мы должны иметь мобилизационный ресурс. Есть решение по созданию четырех резервных армий». Из слов министра следовало, что весь мобилизационный ресурс Вооруженных сил и будет сконцентрирован в этих четырех резервных армиях. Общевойсковая армия — это 40 000–50 000 солдат и офицеров (сейчас в Сухопутных войсках — 10 армий общей численностью приблизительно 400 000 военнослужащих). Если речь идет обо всем мобилизационном ресурсе, то он в таком случае (добавим резервистов для войск ПВО, береговых частей ВМФ) будет составлять максимум 300 000 человек. Для формирования такого резерва нужно ежегодно призывать не больше 70 000 молодых людей. В этом случае призыв становится фактически добровольным: в армию пойдут только те, кто хочет подписать в будущем контракт или определиться на госслужбу и в силовые структуры.
Бессмысленный эксперимент
При этом был предложен относительно рациональный способ пополнения людского резерва. Первая попытка была предпринята еще в 2013 году. Предполагалось, что по завершении срочной службы солдат сугубо добровольно подписывает контракт на пребывание в резерве и будет (нечто доселе в России невиданное) даже получать скромную сумму денег. За это его будут регулярно призывать на учебные сборы в специальные резервные воинские части, которые должны быть созданы при командованиях военных округов.
Идея генералам решительно не понравилась: создание мобрезерва вколачивало еще один гвоздь в гроб призывной армии. Посему, настаивая на отсутствии средств, они убедили в необходимости проведения некоего «эксперимента», обозначив совершенно ничтожную численность мобрезерва. А когда речь идет о резервистах, численность имеет принципиальное значение: только оперируя большими цифрами, можно выяснить, сработает ли новая система формирования новых боевых частей в предвоенных условиях. «Эксперименты» с 5000 резервистов ничего доказать не могли. Посему, несмотря на президентский указ, в 2014-м эксперимент закончился, толком не начавшись. И вот в 2015-м Путин решил его возобновить новым указом (на него ссылаются сегодня создатели БАРСа).
Проведенная в 2016 году внезапная проверка трех военных округов и Северного флота, перетекшая в стратегические учения «Кавказ-2016», и представляла собой попытку проверить возможности развертывания резервов (месяцем ранее мобилизационные учения проводились на всей территории страны, но имели, скорее всего, весьма ограниченные масштабы). Как сообщил тогда начальник Генерального штаба Валерий Герасимов, в рамках маневров «Кавказ-2016» был проведен эксперимент по внедрению новой системы подготовки и накопления мобилизационных людских ресурсов. Судя по всему, резервистами предполагалось комплектовать в первую очередь части территориальной обороны. В частности, по данным газеты «Известия», в Крыму из резервистов планировалось создать целую дивизию территориальной обороны, которая в предвоенный период должна взять под охрану стратегические объекты и бороться с диверсантами. Впрочем, все это носило вполне умозрительный характер, и реальные масштабы мобилизационной подготовки не выглядели впечатляющими. В рамках учений из 400 резервистов на базе Новосибирского военного училища был сформирован батальон, кроме того, всего с гражданки были призваны около 4000 человек. В ходе стратегических маневров «Восток-2018» Шойгу приказал даже создать специальную группу инспекторов, которые должны были отслеживать проведение мобилизационных мероприятий. Однако никаких сообщений о том, как проходила мобилизация, в прессе не появилось. После чего на три года о резервистах забыли вовсе…
Так зачем нужен БАРС?
…Чтобы вспомнить о них сегодня спешным созданием БАРСа. Можно только догадываться о мотивах и причинах происходящего. Речь идет о существенных расходах — как минимум по 100 000 рублей на каждого резервиста. На мой взгляд, это очевидный разведпризнак, говорящий о том, что предполагаются радикальные перемены. Самым оптимистичным является, конечно, предположение, что российская власть ведет подготовку к тому, чтобы через 2–3 года (аккурат к президентским выборам) сделать подарок народу и отменить обязательный призыв в Вооруженные силы. Если так, то можно ожидать возрождение еще одной инициативы, которая обещала немалое облегчение армейского тягла хотя бы для части наших граждан.
В 2013 году Владимир Путин, горячо поддержанный Сергеем Шойгу, предложил разработать такую систему армейской службы для студентов, чтобы те проходили ее, не покидая стен родного вуза. Студенты в течение двух или полутора лет должны были один день в неделю посвящать военной подготовке. По завершении курса им надлежало пройти трехмесячные лагеря. После чего их должны были отправить в резерв в качестве рядовых и сержантов запаса. Редчайший случай, когда интересы граждан и военной бюрократии совпадали. «Мы очень хотим, чтобы вы восприняли это действительно как хорошую возможность для того, чтобы никуда не бегать, а спокойно учиться, не отрываясь от учебного процесса пройти три месяца сборов. А мы для этого создадим достойные учебные центры, в том числе при наших высших учебных заведениях. Теоретическую подготовку вы будете проходить один день в неделю, это не так сложно. После этого три месяца сформированными коллективами пройдете учебные сборы. Частей, полигонов и техники для этого у нас хватит. И, поверьте, мы постараемся для этого сделать все, чтобы условия были человеческими. Но при этом, конечно, будем требовать полной отдачи. Нам в год надо набирать в резерв от 80 000 до 100 000 человек», — убеждал студентов Сергей Шойгу. У него был свой интерес. Разом записав десятки тысяч студентов в состав Вооруженных сил, он решал неразрешимую в принципе задачу, которую поставил Путин: по доведению численности армии до миллиона военнослужащих.
Сергей Шойгу пытался создать систему военной службы для студентов. Идея была хорошей, реализация оказалась слабой
Фото: Минобороны РФ / Global Look Prress
Однако и эта инициатива не устраивала военачальников. И они привычно занялись саботажем. По первоначальному плану уже в 2015 году по новой системе должны были заниматься 58 000 студентов. В реальности занимались всего 15 000. Генерал-лейтенант Евгений Бурдинский, заместитель начальника главного организационно-мобилизационного управления Генштаба, выступая на «Эхе Москвы», заявил, что Минобороны за числом теперь не гонится. Вуз, оказывается, согласно изменившейся концепции, должен отвечать некоей специфике Минобороны. Это прямо противоречило тому, что говорил Сергей Шойгу, который утверждал, что все студенты будут иметь возможность пройти такую подготовку. Сегодня в военных учебных центрах при гражданских вузах занимается всего лишь 60 000 человек, что совершенно не отвечает первоначально заявленному Путиным и Шойгу плану, предполагавшему «заочную» подготовку военному делу всех желающих студентов.
Впрочем, не исключено, что создание мобрезерва в страшной спешке затеяно исключительно для того, чтобы дискредитировать саму идею. Примерно так же, как в 1992-м начали без всякой подготовки и без конкретного плана перевод Вооруженных сил на контракт. Что и закончилось вполне позорным образом. Может быть, все происходящее — лишь пиар-акция начинающихся стратегических маневров «Запад-2021».
Наконец, наихудшим вариантом создания БАРСа является возможность того, что мобрезерв спешно создают, предполагая начать через полтора-два года крупные боевые действия. Со всеми вытекающими последствиями для россиян.
Мэйдэй
Vladimir Genin:
Подготовка к войне или отмена призывной армии? Зачем в России создают Боевой армейский резерв страны (БАРС)
Проходящая втайне и в спешке попытка создания организованного мобилизационного резерва Вооруженных сил указывает на ждущие страну радикальные перемены
Александр Гольц:
Как известно, любая военная операция готовится в глубокой тайне. При этом те, кто ее планирует, стремятся всячески дезинформировать потенциального противника. В последние недели министр обороны Сергей Шойгу, назначенный представлять «Единую Россию» перед избирателями, выступает практически ежедневно, рассказывая в разных аудиториях о том, какого необыкновенного могущества достигла российская армия под его руководством. Раз за разом он рассказывает и об успешном перевооружении, и о необыкновенном успехе операции в Сирии, и, само собой, невиданных морально-нравственных качествах отечественных военнослужащих. При этом, по причинам, о которых можно только догадываться, Шойгу ни слова не сказал о настоящей революции, которая, похоже, началась в недрах военного ведомства.
Вербовка с размахом
Она связана с принципиально новыми для России формами существования людского мобилизационного резерва. Такой резерв в той или иной форме имеют все армии мира. Речь о гражданских людях, имеющих военную подготовку. Они в случае войны должны быть призваны в Вооруженные силы. Еще недавно в этот резерв в России почти автоматически зачисляли все мужское население страны.
Судить о кардинальных переменах в этой сфере можно по отрывочным данным, которые занимают отнюдь не главные места в ведомственных СМИ. В одном сообщении говорится, что командующий войсками Южного военного округа (ЮВО) генерал армии Александр Дворников обсудил с представителем президента в Южном Федеральном округе Владимиром Устиновым реализацию федерального проекта по формированию Боевого армейского резерва страны (БАРС). При этом сообщалось, что «отбор кандидатов в подразделения БАРС организован в военных комиссариатах 15 субъектов РФ в зоне ответственности ЮВО».
В другом сообщении врио военного комиссара Северной Осетии подполковник Абрил Абдулаев описывает вполне привлекательные условия нахождения в составе БАРСа: «Так, за трое суток (как раз столько резервист должен посвящать военной службе каждый месяц — А.Г.) на занятиях офицер получит до 10 000 рублей, сержант-солдат до 5000 рублей. За 30 суток пребывания на военных сборах (они будут проводиться ежегодно. — А. Г.) офицер получит от 30 000 до 75 000 рублей, солдат — до 25 000 рублей». Кроме того, за резервистами гарантированно сохраняется рабочее место и заработная плата. А Минобороны заявляет о намерении компенсировать работодателю отсутствие работника.
Насколько можно понять, кампания по формированию БАРСа не ограничивается югом страны. Информацию о приеме резервистов разместили военкоматы нескольких подмосковных городов. А в Санкт-Петербурге состоялась даже совместная конференция руководства военного комиссариата Санкт-Петербурга и Окружного казачьего общества «Казачий округ Санкт-Петербурга» на тему вступления казаков в Боевой армейский резерв страны. Петербургские казаки всегда радостно принимают участие в любой затее властей.
На первый взгляд, ничего необычного не происходит. Организаторы БАРСа ссылаются на президентский указ, подписанный в 2015 году. Казалось бы, за шесть лет набор резервистов должен превратиться в обычную рутину. Однако это не так. Все дело в количестве участников. Путинский указ продолжал начатый еще в 2013-м «эксперимент», по которому резерв должны были сформировать из 5000 рядовых и трех сотен офицеров. Теперь же только в Южном военном округе предполагается набрать 38 000 резервистов. Если иметь в виду, что набор происходит в трех других округах, можно предположить, что речь идет о создании резерва не меньше, чем 100 000 человек. Кампания приобретает в таком случае совсем другие масштабы, а с ними совершенно другой смысл.
Сколько нужно резервистов?
Дело в том, что реформы и новации, о которых с такой гордостью сообщает Шойгу, в значительной степени теряют смысл, если остается нерешенным вопрос о мобилизационном резерве. Вот уже полтора века оборона России строится на концепции массовой мобилизации. Защищать страну предполагается, призвав под ружье в так называемый «угрожаемый период» (то есть накануне войны) миллионы резервистов. Большая часть Вооруженных сил состояла до 2008 года из соединений неполного состава, которые и должны были в нужный момент принять резервистов. Гигантский перекос в структуре личного состава (подполковников и майоров было больше, чем лейтенантов, на двух рядовых приходился один офицер) объясняли тем, что в час «Ч» избыточные офицеры должны были стать командирами батальонов, полков и дивизий резервистов.
Но война с Грузией продемонстрировала: в условиях современной России эта система решительно не работает. Прослужившие всю карьеру в кадрированных частях офицеры отказывались принимать командование, а половина находившихся на хранении танков сломались, не дойдя до границы. Поняв, что концепция массовой мобилизации является дорогостоящей фикцией, Анатолий Сердюков сломал эту систему. Количество частей и соединений сухопутных войск было сокращено в одиннадцать раз. В результате оставшиеся соединения были укомплектованы до полного штата и стали способны выполнять приказ сразу после получения, не дожидаясь пополнения призванными с гражданки резервистами.
Анатолий Сердюков (слева) отказался от концепции массовой мобилизации как неработоспособной
Фактически эти реформы сделали бессмысленной российскую массовую призывную армию. В отсутствии частей неполного состава и при очевидной неспособности отечественной промышленности к крупносерийному производству вооружений резервистов некуда призывать и нечем вооружать. Поэтому было совершенно логичным то, что Николай Макаров, начальник Генштаба в эпоху Сердюкова, начал работать над созданием мобилизационного резерва, который должен был прийти на смену безразмерному «мобилизационному ресурсу», в который генералы спокойно зачисляли все мужское население в возрасте от 18 до 55 лет. По расчетам Макарова, мобилизационный резерв должен был составлять 700 000 солдат и офицеров. Из них предполагалось сформировать 100 бригад. Потом Сергей Шойгу попытался конкретизировать потребность в резерве: «В случае угрозы мы должны иметь возможность мобилизоваться. Для этого мы должны иметь мобилизационный ресурс. Есть решение по созданию четырех резервных армий». Из слов министра следовало, что весь мобилизационный ресурс Вооруженных сил и будет сконцентрирован в этих четырех резервных армиях. Общевойсковая армия — это 40 000–50 000 солдат и офицеров (сейчас в Сухопутных войсках — 10 армий общей численностью приблизительно 400 000 военнослужащих). Если речь идет обо всем мобилизационном ресурсе, то он в таком случае (добавим резервистов для войск ПВО, береговых частей ВМФ) будет составлять максимум 300 000 человек. Для формирования такого резерва нужно ежегодно призывать не больше 70 000 молодых людей. В этом случае призыв становится фактически добровольным: в армию пойдут только те, кто хочет подписать в будущем контракт или определиться на госслужбу и в силовые структуры.
Бессмысленный эксперимент
При этом был предложен относительно рациональный способ пополнения людского резерва. Первая попытка была предпринята еще в 2013 году. Предполагалось, что по завершении срочной службы солдат сугубо добровольно подписывает контракт на пребывание в резерве и будет (нечто доселе в России невиданное) даже получать скромную сумму денег. За это его будут регулярно призывать на учебные сборы в специальные резервные воинские части, которые должны быть созданы при командованиях военных округов.
Идея генералам решительно не понравилась: создание мобрезерва вколачивало еще один гвоздь в гроб призывной армии. Посему, настаивая на отсутствии средств, они убедили в необходимости проведения некоего «эксперимента», обозначив совершенно ничтожную численность мобрезерва. А когда речь идет о резервистах, численность имеет принципиальное значение: только оперируя большими цифрами, можно выяснить, сработает ли новая система формирования новых боевых частей в предвоенных условиях. «Эксперименты» с 5000 резервистов ничего доказать не могли. Посему, несмотря на президентский указ, в 2014-м эксперимент закончился, толком не начавшись. И вот в 2015-м Путин решил его возобновить новым указом (на него ссылаются сегодня создатели БАРСа).
Проведенная в 2016 году внезапная проверка трех военных округов и Северного флота, перетекшая в стратегические учения «Кавказ-2016», и представляла собой попытку проверить возможности развертывания резервов (месяцем ранее мобилизационные учения проводились на всей территории страны, но имели, скорее всего, весьма ограниченные масштабы). Как сообщил тогда начальник Генерального штаба Валерий Герасимов, в рамках маневров «Кавказ-2016» был проведен эксперимент по внедрению новой системы подготовки и накопления мобилизационных людских ресурсов. Судя по всему, резервистами предполагалось комплектовать в первую очередь части территориальной обороны. В частности, по данным газеты «Известия», в Крыму из резервистов планировалось создать целую дивизию территориальной обороны, которая в предвоенный период должна взять под охрану стратегические объекты и бороться с диверсантами. Впрочем, все это носило вполне умозрительный характер, и реальные масштабы мобилизационной подготовки не выглядели впечатляющими. В рамках учений из 400 резервистов на базе Новосибирского военного училища был сформирован батальон, кроме того, всего с гражданки были призваны около 4000 человек. В ходе стратегических маневров «Восток-2018» Шойгу приказал даже создать специальную группу инспекторов, которые должны были отслеживать проведение мобилизационных мероприятий. Однако никаких сообщений о том, как проходила мобилизация, в прессе не появилось. После чего на три года о резервистах забыли вовсе…
Так зачем нужен БАРС?
…Чтобы вспомнить о них сегодня спешным созданием БАРСа. Можно только догадываться о мотивах и причинах происходящего. Речь идет о существенных расходах — как минимум по 100 000 рублей на каждого резервиста. На мой взгляд, это очевидный разведпризнак, говорящий о том, что предполагаются радикальные перемены. Самым оптимистичным является, конечно, предположение, что российская власть ведет подготовку к тому, чтобы через 2–3 года (аккурат к президентским выборам) сделать подарок народу и отменить обязательный призыв в Вооруженные силы. Если так, то можно ожидать возрождение еще одной инициативы, которая обещала немалое облегчение армейского тягла хотя бы для части наших граждан.
В 2013 году Владимир Путин, горячо поддержанный Сергеем Шойгу, предложил разработать такую систему армейской службы для студентов, чтобы те проходили ее, не покидая стен родного вуза. Студенты в течение двух или полутора лет должны были один день в неделю посвящать военной подготовке. По завершении курса им надлежало пройти трехмесячные лагеря. После чего их должны были отправить в резерв в качестве рядовых и сержантов запаса. Редчайший случай, когда интересы граждан и военной бюрократии совпадали. «Мы очень хотим, чтобы вы восприняли это действительно как хорошую возможность для того, чтобы никуда не бегать, а спокойно учиться, не отрываясь от учебного процесса пройти три месяца сборов. А мы для этого создадим достойные учебные центры, в том числе при наших высших учебных заведениях. Теоретическую подготовку вы будете проходить один день в неделю, это не так сложно. После этого три месяца сформированными коллективами пройдете учебные сборы. Частей, полигонов и техники для этого у нас хватит. И, поверьте, мы постараемся для этого сделать все, чтобы условия были человеческими. Но при этом, конечно, будем требовать полной отдачи. Нам в год надо набирать в резерв от 80 000 до 100 000 человек», — убеждал студентов Сергей Шойгу. У него был свой интерес. Разом записав десятки тысяч студентов в состав Вооруженных сил, он решал неразрешимую в принципе задачу, которую поставил Путин: по доведению численности армии до миллиона военнослужащих.
Сергей Шойгу пытался создать систему военной службы для студентов. Идея была хорошей, реализация оказалась слабой
Фото: Минобороны РФ / Global Look Prress
Однако и эта инициатива не устраивала военачальников. И они привычно занялись саботажем. По первоначальному плану уже в 2015 году по новой системе должны были заниматься 58 000 студентов. В реальности занимались всего 15 000. Генерал-лейтенант Евгений Бурдинский, заместитель начальника главного организационно-мобилизационного управления Генштаба, выступая на «Эхе Москвы», заявил, что Минобороны за числом теперь не гонится. Вуз, оказывается, согласно изменившейся концепции, должен отвечать некоей специфике Минобороны. Это прямо противоречило тому, что говорил Сергей Шойгу, который утверждал, что все студенты будут иметь возможность пройти такую подготовку. Сегодня в военных учебных центрах при гражданских вузах занимается всего лишь 60 000 человек, что совершенно не отвечает первоначально заявленному Путиным и Шойгу плану, предполагавшему «заочную» подготовку военному делу всех желающих студентов.
Впрочем, не исключено, что создание мобрезерва в страшной спешке затеяно исключительно для того, чтобы дискредитировать саму идею. Примерно так же, как в 1992-м начали без всякой подготовки и без конкретного плана перевод Вооруженных сил на контракт. Что и закончилось вполне позорным образом. Может быть, все происходящее — лишь пиар-акция начинающихся стратегических маневров «Запад-2021».
Наконец, наихудшим вариантом создания БАРСа является возможность того, что мобрезерв спешно создают, предполагая начать через полтора-два года крупные боевые действия. Со всеми вытекающими последствиями для россиян.