Путешествие в самого себя
23 апреля, 2020 10:48 дп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Ночное.
Ну был я в себе, на экскурсии я был один, больше никто не пришел, я даже рад, зачем выворачивать карманы своего прошлого перед посторонними людьми, но тем не менее, кое что я раскопал.
В моем старом кургане я нашел записную книжку за 1967 год, там есть телефоны людей, которых нет, есть имена, которые я уже не помню, есть записи про какую-то Аллу, отказавшую мне, я по-моему переживал, но вспомнить хотя бы какую-нибудь деталь ее туалета или слово, ну хотя бы локон или сережку найти не удалось, зато я нашел классный журнал за третий класс, там у меня вздрогнуло только от четвертой графы о пятом пункте, «национальность», скромные три буквы «евр» обожгли, мне сейчас все равно, тогда было не очень. Видел свою трудовую книжку и почти истлевший лифчик, он был первым и стал судьбоносным, я его расстегнул и бросил среднюю школу, и пошел работать.
Из предметов материальной культуры больше ничего не нашел, в моем кургане не нашлось золота Шлимана, там только мусор спрессованных лет, бессонных ночей и дней, полных бессмысленного труда на благо любимой Родины.
Если бы меня раскопали археологи, они были бы страшно удивлены, ни одной целой косточки, пуговицы, по которой можно было бы восстановить жизнь моего поколения, они бы, наверно, сказали, пустая порода, ни оружия, ни записей на скале, вся наскальная живопись осталась на щербатых стенах школьного туалета, там же и остались записи про завуча младших классов, по этим отрывочным сведениям эпоху не восстановишь.
Не надо трястись над своим прошлым и тыкать его в морду своим внукам, прошлого опыта не существует, скромнее надо быть.
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Ночное.
Ну был я в себе, на экскурсии я был один, больше никто не пришел, я даже рад, зачем выворачивать карманы своего прошлого перед посторонними людьми, но тем не менее, кое что я раскопал.
В моем старом кургане я нашел записную книжку за 1967 год, там есть телефоны людей, которых нет, есть имена, которые я уже не помню, есть записи про какую-то Аллу, отказавшую мне, я по-моему переживал, но вспомнить хотя бы какую-нибудь деталь ее туалета или слово, ну хотя бы локон или сережку найти не удалось, зато я нашел классный журнал за третий класс, там у меня вздрогнуло только от четвертой графы о пятом пункте, «национальность», скромные три буквы «евр» обожгли, мне сейчас все равно, тогда было не очень. Видел свою трудовую книжку и почти истлевший лифчик, он был первым и стал судьбоносным, я его расстегнул и бросил среднюю школу, и пошел работать.
Из предметов материальной культуры больше ничего не нашел, в моем кургане не нашлось золота Шлимана, там только мусор спрессованных лет, бессонных ночей и дней, полных бессмысленного труда на благо любимой Родины.
Если бы меня раскопали археологи, они были бы страшно удивлены, ни одной целой косточки, пуговицы, по которой можно было бы восстановить жизнь моего поколения, они бы, наверно, сказали, пустая порода, ни оружия, ни записей на скале, вся наскальная живопись осталась на щербатых стенах школьного туалета, там же и остались записи про завуча младших классов, по этим отрывочным сведениям эпоху не восстановишь.
Не надо трястись над своим прошлым и тыкать его в морду своим внукам, прошлого опыта не существует, скромнее надо быть.