«Публике мы нравились, как со сцены, так и в канаве…»
23 февраля, 2019 3:52 пп
Лена Пчёлкина
У меня есть друг, назовем его А.
Когда он к кому-то хорошо относится, то прибавляет к, собственно, статусу определение «бывший». Это — моя «бывшая девушка», «бывшая сестра», «бывшая жена» и т. д.
Я лично, была и бывшей женой бывшего друга, бывшей хорошей телкой и даже бывшей пчелкиной.
Во времена глубокого застоя, Генрих Боровик сделал монументальный и многосерийный документальный фильм «Бывшие», об уехавших из совка в Америку людях, которые, по его версии, страшно тосковали по родине. Вот Боровик бы запутался в наших многогранных отношениях, и, возможно, даже, полюбил бы Америку за простоту коммуникации…
Но это все преамбула.
Итак, у моего бывшего друга сегодня День Рождения. Все знают, как мы познакомились — я хотела закурить в его клубе, а он хотел вызвать охрану. То есть мы сразу не совпали в желаниях. Я не закурила, он не вызвал. Отношения мы стали строить на взаимной неудовлетворенности и недовольстве друг другом.
Через какое-то время я встретила его на кухне загородного дома нашего общего хорошего товарища.
В одной руке он держал шампур, в другой кусок мяса, и никак не мог собрать их в единый девайс. Если бы, в этот момент, я могла бы закурить сразу пять сигарет, я бы это сделала.
Но, в любом случае, моя мстительная язвительность была на высоте и без атрибутов вулкана. К взаимной неудовлетворенности прибавилась его раздражительность: — Кто эта громкая отвратительная женщина?
Этому риторическому вопросу могли бы позавидовать агитаторы, которые приходили хлопотать, чтобы все голосовали за Брежнева. Но, приличия ради, задавали вопрос: «За кого вы будете голосовать?». Ответом, как им, так и ему была тишина…
Потом к конгломерату отрицательных эмоций прибавился неприятный факт. Мы оказались родственниками, пусть дальними, но, все-таки, как-то, зафиксированными на фамильном древе и подтвержденными по телефону из Тбилиси.
Ношреван Альбертович поступил как все мужчины — он смирился, и стал искать план эвакуации, который я предусмотрительно спрятала и объявила, что с этим тоже ко мне.
Дальше у нас была долгая жизнь — мы вместе выступали, открывали бордель, который мы совместно про@бали, что было единственным действием, так сказать, в унисон. Чаще всего, мы вместе напивались, стараясь унять взаимное раздражение.
При этом он мне всегда говорил: с кем увижу, кроме мужа — убью обоих. Увидеть меня можно было только с ним. Возможно, это было предложение двойного самоубийства.
Надо отдать должное, публике мы нравились, как со сцены, так и в канаве. Потому что мы являлись настолько дурным примером, что, практически, каждый, кто нас видел, слышал и наблюдал, был лучше нас в разы. То есть, алгоритм мысли был примерно такой: что бы я не делал, до такого я не дойду никогда….
В принципе, мы дарили людям свободу и ничего не брали взамен. Как писал Майк «Если ты хочешь, ты можешь стать лучше меня». В нашем случае — это было несложно.
Ругались мы всегда яростно. С подростковой уверенностью, что это навсегда. Часа в два ночи я отправляла гневное смс, которое Ношреван называл, почему-то,«страшным письмом». Этим, как бы, письмом я, как бы, ставила точку в наших отношениях.
Нэш, у которого, все-таки, университетское образование, предложил все систематизировать — то есть просто настроить какие-то стандартные проклятия на три часа ночи, и пусть само отправляется.
Врать не буду, он просил расширить радиус рассылки. Надо отдать ему должное, он всегда делал первый шаг. Думаю потому, что я являюсь еще более дурным примером, дальше только Сталин и кровавая гэбня. А он, как и все, хочет быть свободным, и чтобы быть лучше, чем еще кто-нибудь. Пока заменить меня некем.
Что же пожелать тебе мой бывший друг?
Во-первых — здоровья… Поскольку твоя реакция на слово «врач», вызывает землетрясение в Нурланде, будем, как мастер Безенчук, лечиться спиртом.
Во-вторых — бабла. Количество женщин, которым ты не даешь платить, множится так, что мне, лично, не хватает калькулятора и логарифмической линейки (надеюсь, я не обидела этим словом).
И о женщинах… Пусть не все рыдают… Пусть одна, но та, которая тебе действительно нужна. Или, хотя бы, которой нужен ты. Так как ты, безусловно, невыносим. Тут я вынуждена тебя огорчить: я должна ее одобрить и передать ей план эвакуации и логарифмическую линейку…
С Днем Рождения!
Ну и НарМальнААААА!
P.S. Пользуясь случаем, напоминаю, что у нас с вышеописанным фигурантом и мистером Хлапом концерт 07/03 в Шагале. Сами знаете, как дамский праздник начнешь праздновать, так весь женский год и продолжится. А такие красавцы бесспорно сулят большую бабскую удачу.
Лена Пчёлкина
У меня есть друг, назовем его А.
Когда он к кому-то хорошо относится, то прибавляет к, собственно, статусу определение «бывший». Это — моя «бывшая девушка», «бывшая сестра», «бывшая жена» и т. д.
Я лично, была и бывшей женой бывшего друга, бывшей хорошей телкой и даже бывшей пчелкиной.
Во времена глубокого застоя, Генрих Боровик сделал монументальный и многосерийный документальный фильм «Бывшие», об уехавших из совка в Америку людях, которые, по его версии, страшно тосковали по родине. Вот Боровик бы запутался в наших многогранных отношениях, и, возможно, даже, полюбил бы Америку за простоту коммуникации…
Но это все преамбула.
Итак, у моего бывшего друга сегодня День Рождения. Все знают, как мы познакомились — я хотела закурить в его клубе, а он хотел вызвать охрану. То есть мы сразу не совпали в желаниях. Я не закурила, он не вызвал. Отношения мы стали строить на взаимной неудовлетворенности и недовольстве друг другом.
Через какое-то время я встретила его на кухне загородного дома нашего общего хорошего товарища.
В одной руке он держал шампур, в другой кусок мяса, и никак не мог собрать их в единый девайс. Если бы, в этот момент, я могла бы закурить сразу пять сигарет, я бы это сделала.
Но, в любом случае, моя мстительная язвительность была на высоте и без атрибутов вулкана. К взаимной неудовлетворенности прибавилась его раздражительность: — Кто эта громкая отвратительная женщина?
Этому риторическому вопросу могли бы позавидовать агитаторы, которые приходили хлопотать, чтобы все голосовали за Брежнева. Но, приличия ради, задавали вопрос: «За кого вы будете голосовать?». Ответом, как им, так и ему была тишина…
Потом к конгломерату отрицательных эмоций прибавился неприятный факт. Мы оказались родственниками, пусть дальними, но, все-таки, как-то, зафиксированными на фамильном древе и подтвержденными по телефону из Тбилиси.
Ношреван Альбертович поступил как все мужчины — он смирился, и стал искать план эвакуации, который я предусмотрительно спрятала и объявила, что с этим тоже ко мне.
Дальше у нас была долгая жизнь — мы вместе выступали, открывали бордель, который мы совместно про@бали, что было единственным действием, так сказать, в унисон. Чаще всего, мы вместе напивались, стараясь унять взаимное раздражение.
При этом он мне всегда говорил: с кем увижу, кроме мужа — убью обоих. Увидеть меня можно было только с ним. Возможно, это было предложение двойного самоубийства.
Надо отдать должное, публике мы нравились, как со сцены, так и в канаве. Потому что мы являлись настолько дурным примером, что, практически, каждый, кто нас видел, слышал и наблюдал, был лучше нас в разы. То есть, алгоритм мысли был примерно такой: что бы я не делал, до такого я не дойду никогда….
В принципе, мы дарили людям свободу и ничего не брали взамен. Как писал Майк «Если ты хочешь, ты можешь стать лучше меня». В нашем случае — это было несложно.
Ругались мы всегда яростно. С подростковой уверенностью, что это навсегда. Часа в два ночи я отправляла гневное смс, которое Ношреван называл, почему-то,«страшным письмом». Этим, как бы, письмом я, как бы, ставила точку в наших отношениях.
Нэш, у которого, все-таки, университетское образование, предложил все систематизировать — то есть просто настроить какие-то стандартные проклятия на три часа ночи, и пусть само отправляется.
Врать не буду, он просил расширить радиус рассылки. Надо отдать ему должное, он всегда делал первый шаг. Думаю потому, что я являюсь еще более дурным примером, дальше только Сталин и кровавая гэбня. А он, как и все, хочет быть свободным, и чтобы быть лучше, чем еще кто-нибудь. Пока заменить меня некем.
Что же пожелать тебе мой бывший друг?
Во-первых — здоровья… Поскольку твоя реакция на слово «врач», вызывает землетрясение в Нурланде, будем, как мастер Безенчук, лечиться спиртом.
Во-вторых — бабла. Количество женщин, которым ты не даешь платить, множится так, что мне, лично, не хватает калькулятора и логарифмической линейки (надеюсь, я не обидела этим словом).
И о женщинах… Пусть не все рыдают… Пусть одна, но та, которая тебе действительно нужна. Или, хотя бы, которой нужен ты. Так как ты, безусловно, невыносим. Тут я вынуждена тебя огорчить: я должна ее одобрить и передать ей план эвакуации и логарифмическую линейку…
С Днем Рождения!
Ну и НарМальнААААА!
P.S. Пользуясь случаем, напоминаю, что у нас с вышеописанным фигурантом и мистером Хлапом концерт 07/03 в Шагале. Сами знаете, как дамский праздник начнешь праздновать, так весь женский год и продолжится. А такие красавцы бесспорно сулят большую бабскую удачу.