«Прямая аналогия и с пропагандой, как таковой, и с церковной проповедью…»
1 декабря, 2016 8:28 дп
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ОРТОДОКСАЛЬНАЯ КОПРОФАГИЯ
Бывают странные сближенья… Меня вдруг впервые потянуло посмотреть наконец шедевр Пазолини «Сало или 120 дней Содома» и практически одновременно я прочитала о том, что в наших школах собираются ввести курс тотального православия на весь период обучения.
Есть фильмы, которые воспринимаются с первого раза при одном условии – если твоё восприятие конгениально режиссёрскому замыслу. Поначалу я понимала Пазолини со второго захода, потом, спустя время – и с первого. За «Сало…» я принималась дважды и просмотрела две трети. Вторая попытка оставила давно уже не возникающее ощущение тягостной тоски, которую раньше я называла тоской по поводу несовершенства мира вообще. Пазолини в очередной раз разъяснил мне этот мир, заманив меня в такие бездны, из которых, кажется, и не выбраться уже… Но всё-таки мне удалось настроить взгляд и вычленить в ужасе натурализма символический ряд, вполне понятный и объяснимый. А заодно уж я прочно встала на позицию создателей кино и уже отличала клюквенный сок и кофейный шоколад от того, за что они там, в сюжете, выдавались.
Основной пафос сюжета состоит в демонстрации тотального насилия над человеческой природой. Носитель этого насилия – гремучая смесь ортодоксального католицизма и настойчивых грёз о былом историческом и культурном величии, составляющих суть идеологии итальянского фашизма. Физиологическое растление, лежащее в основе сюжета – это наизнанку вывернутое растление моральное, нравственное. Маньяки, которые фигурируют в кадре и вызывают чувство омерзения, по самой сути своей не лучше и не хуже школьных учителей, священников, религиозно ориентированных родителей и т.п. Молодые люди, движимые жаждой выживания, легко уподобляются маньякам, читай: учителям или священникам, занимая, в конце концов, их место. Умирают в этом фильме только двое, предпочитая небытие смерти прижизненной.
Центральная сцена фильма, акт копрофагии, замечателен своим подтекстом. Молодых людей вынуждают снова и снова, не рассуждая и не противореча, поглощать многажды переработанные клерикальные и патриотические клише. Что важно – мучители не дерутся, они просто орут или визжат, и жертва послушно выполняет требуемое. Прямая аналогия и с пропагандой, как таковой, и с церковной проповедью, да и просто с домашним насилием «любящих» родителей. При этом молодым людям категорически запрещено вслух молиться, то есть напрямую соотноситься с Творцом, в себе же ища и находя поддержку. Подавить и подчинить уставу, канону, клише – вот цель.
По-английски «православие» — orthodoxy. Наша церковь столько раз дискредитировала себя, вступая в бессовестную сделку с властью, что лишь немногое число по-настоящему порядочных священников способны хоть как-то реабилитировать её существование. Многие из них, немногих, были убиты. И сейчас РПЦ снова пытается узаконить этот акт копрофагии, насильственного поглощения мёртвых догм «закона Божия».
Danger!
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ОРТОДОКСАЛЬНАЯ КОПРОФАГИЯ
Бывают странные сближенья… Меня вдруг впервые потянуло посмотреть наконец шедевр Пазолини «Сало или 120 дней Содома» и практически одновременно я прочитала о том, что в наших школах собираются ввести курс тотального православия на весь период обучения.
Есть фильмы, которые воспринимаются с первого раза при одном условии – если твоё восприятие конгениально режиссёрскому замыслу. Поначалу я понимала Пазолини со второго захода, потом, спустя время – и с первого. За «Сало…» я принималась дважды и просмотрела две трети. Вторая попытка оставила давно уже не возникающее ощущение тягостной тоски, которую раньше я называла тоской по поводу несовершенства мира вообще. Пазолини в очередной раз разъяснил мне этот мир, заманив меня в такие бездны, из которых, кажется, и не выбраться уже… Но всё-таки мне удалось настроить взгляд и вычленить в ужасе натурализма символический ряд, вполне понятный и объяснимый. А заодно уж я прочно встала на позицию создателей кино и уже отличала клюквенный сок и кофейный шоколад от того, за что они там, в сюжете, выдавались.
Основной пафос сюжета состоит в демонстрации тотального насилия над человеческой природой. Носитель этого насилия – гремучая смесь ортодоксального католицизма и настойчивых грёз о былом историческом и культурном величии, составляющих суть идеологии итальянского фашизма. Физиологическое растление, лежащее в основе сюжета – это наизнанку вывернутое растление моральное, нравственное. Маньяки, которые фигурируют в кадре и вызывают чувство омерзения, по самой сути своей не лучше и не хуже школьных учителей, священников, религиозно ориентированных родителей и т.п. Молодые люди, движимые жаждой выживания, легко уподобляются маньякам, читай: учителям или священникам, занимая, в конце концов, их место. Умирают в этом фильме только двое, предпочитая небытие смерти прижизненной.
Центральная сцена фильма, акт копрофагии, замечателен своим подтекстом. Молодых людей вынуждают снова и снова, не рассуждая и не противореча, поглощать многажды переработанные клерикальные и патриотические клише. Что важно – мучители не дерутся, они просто орут или визжат, и жертва послушно выполняет требуемое. Прямая аналогия и с пропагандой, как таковой, и с церковной проповедью, да и просто с домашним насилием «любящих» родителей. При этом молодым людям категорически запрещено вслух молиться, то есть напрямую соотноситься с Творцом, в себе же ища и находя поддержку. Подавить и подчинить уставу, канону, клише – вот цель.
По-английски «православие» — orthodoxy. Наша церковь столько раз дискредитировала себя, вступая в бессовестную сделку с властью, что лишь немногое число по-настоящему порядочных священников способны хоть как-то реабилитировать её существование. Многие из них, немногих, были убиты. И сейчас РПЦ снова пытается узаконить этот акт копрофагии, насильственного поглощения мёртвых догм «закона Божия».
Danger!