Прелюдия гражданской войны
26 апреля, 2022 12:11 пп
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ЭТАПЫ БОЛЬШОГО РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ
Кто из честных и порядочных россиян не задаётся сейчас вопросом: как могло случиться, что преобладающее большинство нормальных, казалось бы, людей, не кричит от ужаса, наблюдая за происходящим в Украине? Дистанцируется от происходящего или тупо поддерживает Z-апокалипсис? Чтобы понять, как именно возникало и длилось расчеловечивание, стоит заглянуть в зеркало социальной истории последнего тридцатипятилетия.
Начиная примерно с 1987-ого года пошла нарастающая лавина разоблачений репрессивного сталинизма. К тому времени экономика сэкономила себя до основания и на всех предприятиях люди получали зарплату, проводя рабочее время в жарких политических спорах. К 1992-ому этот поток не то что бы прервался, но внимание оказалось приковано к проблемам, которые, на первый взгляд, никак не вытекали из развала СССР, хотя и были буквальным следствием «экономной экономики» и коммунистической диктатуры.
В сфере культуры акцент делался на разоблачения и обличения. Несмотря на огромное число публикаций произведений «запрещённых» писателей и поэтов, людей интересовали не столько собственно произведения, сколько скандалы, связанные с именами великих. Идеология отучила читать и мыслить, эмоции бурлили через край, искать виноватых было легче и приятнее, чем предаваться этической рефлексии. Одновременно шла мощная волна осмеяния и обвинения в адрес всех сфер советской культуры, за исключением тех, кто был гоним – гонимые тут же становились иконами, прочие – жупелами, никак не меньше. Но новейший иконостас никак не способствовал созданию этического кодекса – снова и снова перебирались старые обиды и унижения и постепенно идея оголтелого мщения прошлому завоевывала умы. И если советская власть отрубила дореволюционные корни, оболгав и опорочив их полностью, то постсоветская реальность проделала то же самое с предшественницей. А взамен ничего предложить не сумела – этика не создаётся на руинах ненависти.
В конечном итоге, весь постсоветский период интеллектуальная элита не занималась ничем, кроме активного самоистребления. В литературе умами овладевали либо малодаровитые циники вроде Сорокина, либо одаренные бытописатели вроде Пелевина, вполне циничного и вполне схематичного одновременно. Садизм Петрушевской и мазохизм Улицкой удачно дополняли друг друга. В кинематографе блистали Сигарев и Серебренников, в театре – Богомолов: цинизм безысходного саморазрушения набирал обороты. Безальтернативный садо-мазо-цинизм – вот суть и смысл образцов российского культурного поля последних десятилетий. Духовная война не была объявлена, она как бы проросла из этической пустоты эмоционального романтизма.
И вот тут-то прошлое подкралось на мягких лапах романтического бэкграунда. Духовная война, объявленная интеллектуальной элитой, материализовалась в романтическое поклонение героям Великой Отечественной и постепенно вошла в обиход обычного человека. Разрушительная трагедия Второй мировой оказалась единственной позитивной альтернативой тому душевному самоистреблению, который предлагала современная российская культура. «Старая» война была всё же лучше войны новейшей. Уж лучше поклоняться мёртвым, чем умножать ненависть к живым.
Современный российский культурный дискурс не предлагает ничего, кроме ненависти. Сторонники власти ненавидят её оппонентов – и всё. И сейчас я почти не встречаю примирительных публикаций – интеллектуалы с двух сторон разгоняют механизм гражданской войны. И это ещё предстоит пережить нам всем. Если не одуматься вовремя…
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
ЭТАПЫ БОЛЬШОГО РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ
Кто из честных и порядочных россиян не задаётся сейчас вопросом: как могло случиться, что преобладающее большинство нормальных, казалось бы, людей, не кричит от ужаса, наблюдая за происходящим в Украине? Дистанцируется от происходящего или тупо поддерживает Z-апокалипсис? Чтобы понять, как именно возникало и длилось расчеловечивание, стоит заглянуть в зеркало социальной истории последнего тридцатипятилетия.
Начиная примерно с 1987-ого года пошла нарастающая лавина разоблачений репрессивного сталинизма. К тому времени экономика сэкономила себя до основания и на всех предприятиях люди получали зарплату, проводя рабочее время в жарких политических спорах. К 1992-ому этот поток не то что бы прервался, но внимание оказалось приковано к проблемам, которые, на первый взгляд, никак не вытекали из развала СССР, хотя и были буквальным следствием «экономной экономики» и коммунистической диктатуры.
В сфере культуры акцент делался на разоблачения и обличения. Несмотря на огромное число публикаций произведений «запрещённых» писателей и поэтов, людей интересовали не столько собственно произведения, сколько скандалы, связанные с именами великих. Идеология отучила читать и мыслить, эмоции бурлили через край, искать виноватых было легче и приятнее, чем предаваться этической рефлексии. Одновременно шла мощная волна осмеяния и обвинения в адрес всех сфер советской культуры, за исключением тех, кто был гоним – гонимые тут же становились иконами, прочие – жупелами, никак не меньше. Но новейший иконостас никак не способствовал созданию этического кодекса – снова и снова перебирались старые обиды и унижения и постепенно идея оголтелого мщения прошлому завоевывала умы. И если советская власть отрубила дореволюционные корни, оболгав и опорочив их полностью, то постсоветская реальность проделала то же самое с предшественницей. А взамен ничего предложить не сумела – этика не создаётся на руинах ненависти.
В конечном итоге, весь постсоветский период интеллектуальная элита не занималась ничем, кроме активного самоистребления. В литературе умами овладевали либо малодаровитые циники вроде Сорокина, либо одаренные бытописатели вроде Пелевина, вполне циничного и вполне схематичного одновременно. Садизм Петрушевской и мазохизм Улицкой удачно дополняли друг друга. В кинематографе блистали Сигарев и Серебренников, в театре – Богомолов: цинизм безысходного саморазрушения набирал обороты. Безальтернативный садо-мазо-цинизм – вот суть и смысл образцов российского культурного поля последних десятилетий. Духовная война не была объявлена, она как бы проросла из этической пустоты эмоционального романтизма.
И вот тут-то прошлое подкралось на мягких лапах романтического бэкграунда. Духовная война, объявленная интеллектуальной элитой, материализовалась в романтическое поклонение героям Великой Отечественной и постепенно вошла в обиход обычного человека. Разрушительная трагедия Второй мировой оказалась единственной позитивной альтернативой тому душевному самоистреблению, который предлагала современная российская культура. «Старая» война была всё же лучше войны новейшей. Уж лучше поклоняться мёртвым, чем умножать ненависть к живым.
Современный российский культурный дискурс не предлагает ничего, кроме ненависти. Сторонники власти ненавидят её оппонентов – и всё. И сейчас я почти не встречаю примирительных публикаций – интеллектуалы с двух сторон разгоняют механизм гражданской войны. И это ещё предстоит пережить нам всем. Если не одуматься вовремя…