ПРАВДА ЛЖИЗНИ

Наталья Троянцева

Наталья Троянцева:

С рождения я живу в непрерывно воспроизводимой лжи. Информационные сообщения по радио и телевидению, фильмы и театральные спектакли, школьные утренники и школьные вечера, содержание библиотечных книг, газет и толстых литературных журналов – в советское время – полномасштабная и убеждённая ложь. Редкие и случайные вкрапления правды – таковой, в общем, не воспринимались. То есть, ощутимых различий между правдой и ложью не было – правда безотчётно мимикрировала под ложь: избытком ли сентиментальности, двусмысленностью ли в расстановке акцентов, недоговорённостью… Или это ложь выступала на первый план, всеми силами заслоняя правду? Но что же тогда было правдой?

Информационная лавина конца 80-х с детально прописанными подробностями лагерных зверств тоже была, в сущности, ложью. Если до этого момента каждый считал себя просто человеком, трудно выстраивающим своё существование, то теперь он оказался сбит с ног чувством неведомой и чудовищной вины. Каждый стал обвиняемым. Я помню, как поразил меня «Архипелаг…» канцеляристской констатацией бесчисленных жертв – и отсутствием хотя бы намёка на то, как этой самой жертвой не стать…

Я не испытывала печаль по поводу разгрома НТВ. Риторические камлания Евгения Киселева, который одно время всячески рекламировал Зюганова, прямо говоря, по силе эмоционального напора ничем не отличались от нынешнего пропагандистского бреда его однофамильца. А уж телевизионная разработка Доренко по поводу подробностей операции на тазобедренном суставе Примакова и до сих пор вспоминается как страшный сон. «Первый» не громили, с ним произвели нечто вроде операции по смене пола… удачной, надо сказать. Транссексуальная структура момента – новейшая ипостась лжи.

Ложь нынешняя наслаивается на стереотипы лжи советского времени. К семидесятилетию Победы оживили пропагандистский труп – в убеждении, что молодняк не догадается, а старики промолчат. Удалось! Почему?

Наверное, дело в следующем. В непрерывно и очень быстро меняющемся мире обстоятельства постоянно выбивают у человека почву из-под ног. Но если всё же она у него есть, он обретёт равновесие и продолжит спокойно жить дальше. В цивилизованных странах «почва» – это земля в собственности. Даже не являясь землевладельцем в реальности, любой может им быть. Отсюда формируется сфера его жизненных интересов. Европеец не более и не менее счастлив в личной жизни, но жизнь его ориентирована на правду созидания, а не на ложь разрушения.

В России «почва» — это идеологический субстрат того, что было религией. Вернее, то, что в СССР считалось идеологией, сейчас трансформировано в эту самую «структуру момента» – риторическую конструкцию сиюминутного. Социум нанизан на нить пропагандистской горизонтали и подвешен над землёй в собственной безысходности. И воспроизводит только и исключительно ложь сиюминутных клише, всячески пытаясь ухватиться за нее, дабы не сорваться с общей ниточки.

И в этом смысле Россия – настоящее социальное государство. Мультимиллиардер висит рядом с врачом или учителем и точно так же боится отцепиться – и стать изгоем. И каждый в свой черёд воспроизводит пропагандистскую мантру вроде путинактокроменего. Молится на связующую нить…

А земля-то – вот она!