«Позвоните академику Сахарову!»
21 мая, 2021 6:03 пп
Мэйдэй
Лев Симкин:
Об одном малоизвестном эпизоде из жизни Сахарова
…Зарина Дзебоева — биолог по профессии, но по призванию и по стажу правозащитной деятельности – безусловно профессионал. Отец при Сталине сидел по 58-й, диссидентское мироощущение, по ее словам, присуще ей едва ли не с самого детства, окружение было соответствующее. В 1981 году в «Хронике текущих событий» сообщалось, что она уволена с должности преподавателя рисования в школе за “религиозную пропаганду среди учащихся” (речь об уроках, на которых в соответствии с программой говорилось об иконописи).
В 70-е годы под недреманным оком КГБ к ней стекались бумаги от христиан-пятидесятников, преследуемых советской властью. От нее — в американское посольство и к иностранным корреспондентам. Зарина рассказала мне об участии в этом деле академика Сахарова. Однажды в 1977 году она использовала великого человека как прикрытие для передачи документов, фотографий и списков, у нее скопилась кипа таких бумаг. Вместе с ним на академической машине они отправились в американское посольство, где Зарина достала из юбки с потайным карманом документы и передала их незнакомому чернокожему дипломату.
Из посольства Сахаров поехал домой, а она пошла пешком к ближайшей станции метро. На противоположной стороне Садового ее окружили четверо, две женщины спереди и двое мужчин сзади, показали удостоверения. Зарина вырвалась, забежала в какой-то магазин и там обратилась к супружеской паре со словами: «позвоните академику Сахарову!» и стала выкрикивать его телефон. Те отшатнулись, но отстали и ее преследователи, не захотели связываться.
В эти годы имя Сахарова, при всей его запретности, обладало какой-то непонятной силой. Помню, мне приходилось разбирать жалобы в телецентре в Останкино, куда мешками приходили письма о всяких безобразиях, и иные отчаявшиеся люди угрожали, что если и в телевизоре они не найдут правды, то придется обращаться к Сахарову и Солженицыну. Эту пару многие воспринимали как некую инстанцию.
…В другой раз пресвитеры попросили Зарину отвести их к Сахарову, и она организовала эту встречу. По воспоминаниям Василия Шилюка из Ровно, встреча состоялась в квартире академика на улице Чкалова. Он усадил их в своем кабинете, угостил чаем и показал листок с надписью: «Кабинет прослушивается, обо всем пишите на бумаге». Гости (с Василием было еще двое) поделились своими проблемами, а потом поинтересовались, верит ли он в Бога. Тот немного уклончиво ответил, что верит, но его познания о Боге разнятся от представлений гостей.
Вопрос о религиозности Сахарова неоднозначен. «Я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и ее законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным».
Академик Е.Д. Фейнберг, который дружил с ним на протяжении сорока лет, признавал его религиозность, в отличие от некоторых других великих ученых, считавшихся верующими. Скажем, он считал Эйнштейна атеистом, а его слова о религии и Боге – лишь проявлением «возвышенной эмоциональности».
В своих мемуарах Сахаров упомянул о знакомстве с преследуемыми пятидесятниками, тут же оговорившись, что религиозная свобода – «лишь часть общей свободы убеждений. Если бы я жил в клерикальном государстве, я, наверное, выступал бы в защиту атеизма и преследуемых иноверцев и еретиков».
Сама Зарина тогда была неверующей, много позже стала православной христианкой.
(Это — отрывок из моей книги «Американская мечта русского сектанта»)
Мэйдэй
Лев Симкин:
Об одном малоизвестном эпизоде из жизни Сахарова
…Зарина Дзебоева — биолог по профессии, но по призванию и по стажу правозащитной деятельности – безусловно профессионал. Отец при Сталине сидел по 58-й, диссидентское мироощущение, по ее словам, присуще ей едва ли не с самого детства, окружение было соответствующее. В 1981 году в «Хронике текущих событий» сообщалось, что она уволена с должности преподавателя рисования в школе за “религиозную пропаганду среди учащихся” (речь об уроках, на которых в соответствии с программой говорилось об иконописи).
В 70-е годы под недреманным оком КГБ к ней стекались бумаги от христиан-пятидесятников, преследуемых советской властью. От нее — в американское посольство и к иностранным корреспондентам. Зарина рассказала мне об участии в этом деле академика Сахарова. Однажды в 1977 году она использовала великого человека как прикрытие для передачи документов, фотографий и списков, у нее скопилась кипа таких бумаг. Вместе с ним на академической машине они отправились в американское посольство, где Зарина достала из юбки с потайным карманом документы и передала их незнакомому чернокожему дипломату.
Из посольства Сахаров поехал домой, а она пошла пешком к ближайшей станции метро. На противоположной стороне Садового ее окружили четверо, две женщины спереди и двое мужчин сзади, показали удостоверения. Зарина вырвалась, забежала в какой-то магазин и там обратилась к супружеской паре со словами: «позвоните академику Сахарову!» и стала выкрикивать его телефон. Те отшатнулись, но отстали и ее преследователи, не захотели связываться.
В эти годы имя Сахарова, при всей его запретности, обладало какой-то непонятной силой. Помню, мне приходилось разбирать жалобы в телецентре в Останкино, куда мешками приходили письма о всяких безобразиях, и иные отчаявшиеся люди угрожали, что если и в телевизоре они не найдут правды, то придется обращаться к Сахарову и Солженицыну. Эту пару многие воспринимали как некую инстанцию.
…В другой раз пресвитеры попросили Зарину отвести их к Сахарову, и она организовала эту встречу. По воспоминаниям Василия Шилюка из Ровно, встреча состоялась в квартире академика на улице Чкалова. Он усадил их в своем кабинете, угостил чаем и показал листок с надписью: «Кабинет прослушивается, обо всем пишите на бумаге». Гости (с Василием было еще двое) поделились своими проблемами, а потом поинтересовались, верит ли он в Бога. Тот немного уклончиво ответил, что верит, но его познания о Боге разнятся от представлений гостей.
Вопрос о религиозности Сахарова неоднозначен. «Я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и ее законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным».
Академик Е.Д. Фейнберг, который дружил с ним на протяжении сорока лет, признавал его религиозность, в отличие от некоторых других великих ученых, считавшихся верующими. Скажем, он считал Эйнштейна атеистом, а его слова о религии и Боге – лишь проявлением «возвышенной эмоциональности».
В своих мемуарах Сахаров упомянул о знакомстве с преследуемыми пятидесятниками, тут же оговорившись, что религиозная свобода – «лишь часть общей свободы убеждений. Если бы я жил в клерикальном государстве, я, наверное, выступал бы в защиту атеизма и преследуемых иноверцев и еретиков».
Сама Зарина тогда была неверующей, много позже стала православной христианкой.
(Это — отрывок из моей книги «Американская мечта русского сектанта»)