«Позавчера Пит в Вашу честь собственноручно сделал себе обрезание»
5 марта, 2019 11:19 дп
ЛеРа
Три орешка для Золушки.
— Почему мы с тобой еще не пробовали знакомиться через газету? – Олеська горела новой идеей. – Ведь столько шансов упускаем! Не каждый мужчина может подойти на улице и попросить телефончик, скромность и смущение не всем позволяют быть смелыми!
Подруга потрясла перед моим носом газетой и мы, как две Золушки, стали отделять зерна от плевел, перебирая анкеты. Я выбрала себе три, на мой взгляд, качественных орешка и разбросала хрустальные туфельки. Налетайте, господа!
Анкета орешка номер один пестрела стихами Губермана о бренности бытия и несправедливости жизни. Орфографических ошибок в писании не наблюдалось, и натура в человеке угадывалась неординарная и богатая.
– Может, в кафе? — робко предложила я, вспоминая наставления Олеськи: дать кандидату возможность выговориться и раскрыться, проверить его манеры и возможности.
– Кафе? Закрытый дикий дом! О нет, над нами купол неба!
Мы сели в парке под тенью платанов.
— Я очень, очень страдающая натура! Я тонко понимаю и очень раним. Я считываю страдание и пропускаю его через себя… — собеседник сморщился и стал похож на курагу. Наверное, в его понимании страдание выглядело именно так. — Я – квинтэссенция боли! Я вижу страдание и в тебе. Оно рвет твою нежную душу в клочья и лохмотья этой кровавой субстанции треплет ветер людского равнодушия! О, как я хотел бы отдать кисть руки за то, чтобы ты меньше страдала! Да-да, вот этой самой руки, что пишет поэтические строки.. — Он взмахнул рукой перед моим лицом так, что чуть не снес мне нос. — Я кричу, о, как я кричу сейчас, милая девочка!!! Я согласился бы отрезать мой страстный язык и замолчать навсегда, если б знал, что ты станешь хоть на один амфибрахий счастливее! — в уголках его рта скопилось немного слюны, но он не замечал этого. –
О как люблю тебя сейчас
Сорвать бы для тебя ромашки
Но затуманился мой глаз
И перед взором лишь какашки..
Ты видишь, как я фонтанирую стихами?!
Но прощай! И жди, жди, я пришлю тебе доказательство моей пылкой любви..!
Менестрель экзальтированно дернулся и удалился, а я осталась на скамейке с мыслями о специфически пахнувших ромашках.
Через несколько дней в телефонной трубке раздалось:
— Добрый вечер. Говорит друг Пита Самоцветова. Позавчера Пит в Вашу честь собственноручно сделал себе обрезание. Приезжайте же скорее! Пит должен вручить Вам этот кусочек своего тела как знак наивысшей любви, а еще у него все разбухло, покраснело и он не может помочиться, и лишь Ваше прикосновение и Ваша любовь исцелят его.
За кусочком истерзанной плоти я не поехала, посоветовала страдальцу обратиться к врачу и попросила более меня не беспокоить.
Следующий экземпляр не обозначил телефона для связи, но просил писать ему до востребования.
Коротенькая переписка привела ко встрече у подножия памятника Максиму Горькому. Мой кандидат, как и вестник революции, кутался в шарф.
— А давай посидим в тепле, выпьем чаю? — предложила я.
– Ты угощаешь? Ну пошли, – обрадовался он. – Важно, чтобы в семье бюджет был четко рассчитан, никаких лишних расходов и транжирства, но пока, для знакомства – можно.
— Секс не главное для меня, — вылепил он сразу, как мы сели, – Наши отношения будут основаны на уважении и глубоком взаимопонимании. Согласна?
– Эммм… Да.
– Вот. Твое мнение, как ты видишь, учтено. Итак, я уважаю женщин, которые умеют шить и вязать. Это экономит бюджет. Например, вот этот свитер. Мама перевязала его из папиного, когда он умер, и даже на шарф хватило! – Мужчина оттянул шарф и на его шее стал виден огромный узел размером с индюшачье яйцо. Нет, наверное, с бычье. – Этот свитер живучий! Здесь что главное? Не стирать его часто. Нить лучше сохраняется, да и порошок незачем переводить! Ты же умеешь вязать?
— Нет, – поскорее ответила я, и ни капли не солгала: из бабушкиных уроков по вязанию спицами и крючком я не помнила ничего.
– Эх, это минус, большой минус, конечно… А готовить? Ты умеешь готовить? Я за здоровое питание! В здоровом теле – здоровый дух!, – пафосно провозгласил кандидат в мужья и нервно дернул шеей. – Что ты умеешь готовить из борща?
— Из борща? ИЗ?
— Ну да! Пару дней борщ поел – надоело. Выудила капусту — сделала бигус! Картоху — пожарить можно, а из косточки новый бульон замутить, постненько и разнообразно! Что, слюнки потекли? Это да, я умею вкусно преподнести! Главное, чтоб ты все умела, тогда заживем!
— А компот?
— Какой компот?, — не понял парень.
— Ну, чтоб еще компот из борща получился — можно?
— Ты издеваешься, да? — дошло до парня. — Или ты реально готовить не умеешь?
Он критично посмотрел на меня и отодвинулся:
— Вообще-то, мне кажется, ты меня не потянешь. Я слишком сложен для таких простушек, как ты. Малахольная ты… И это… Не ищи меня, постарайся просто забыть. Я слишком быстро прорастаю в сердце. Прощай!
И парень с бычьим яйцом на шее быстро исчез из виду…
Вздохнув, я оплатила счет и отправилась домой залечивать раны собственной неполноценности.
..Увидев третьего кандидата, я приободрилась, но, как выяснилось, несколько преждевременно.
Во-первых, он приехал на своей машине. Это был жигуль с толстой выхлопной трубой, которая ревела и тарахтела как картинг. Из салона Кай Метов громко советовал пойти на бордюр или что-то в этом роде.. Сам же мужчина был маскулинен, мускулист и мускусен.
«Третья степень дефектности», – неожиданно подумала я, вспомнив классификацию зерен по степени запаха как критерия гнилостности. И дались мне эти зерна?
– Давай посидим в машине, – сразу предложил он и открыл предо мной дверь. Кая Метова сменил Роман Трахтенберг и сексуальная доминанта мозга автоматически заурчала. Крепкие феромоны моего кандидата в маленьком пространстве зернохранилища сбивали с толку и путали мысли.
— …нежно.
— Прости, что — нежно? — я упустила нить беседы.
— Я говорю, ломай меня нежно.
— Ломать?.. — похоже, мой мозг просто ушел в вынужденный глубокий наркоз.
— Ну да! Я же рассказал. Четыре брака с совершенно не подходящими женщинами сделали меня недоверчивым и закрытым. Я очень холодный теперь. Меня надо растопить. В общем, постараться надо, если хочешь, чтобы я был с тобой. И я даю тебе маленькую подсказку. Ломай меня нежно. Понимаешь?
– Да-да, — я активно закивала головой и стала нашаривать дверную ручку.
– Ну и вопросы здоровья никто не отменял, – он придержал меня за руку. — Принеси мне справки о своем здоровье – рентген легких, анализы, мазки. Мама посмотрит, она врач, и скажет свое слово.
— Да-да, хорошо, – еще более убедительно закивала я, чтобы не дай бог, не быть обвиненной в неготовности сдать анализы.
Вывалившись из машины, я глубоко вдохнула свежий воздух. Голова кружилась. Так, где тут остановка моего автобуса?
– Да, милая, и еще. — Собеседник перегнулся к пассажирскому сиденью. — Икроножки бы надо подкачать, и тогда всё будет чики-пуки!
…А потом я стояла, ждала автобус и искренне благодарила Олеську за её идею познакомиться через газету и за эти три счастливых дня, показавших мне, каким уж точно не должен быть мужчина.
Чтобы всё было «чики-пуки».
(1995?)
ЛеРа
Три орешка для Золушки.
— Почему мы с тобой еще не пробовали знакомиться через газету? – Олеська горела новой идеей. – Ведь столько шансов упускаем! Не каждый мужчина может подойти на улице и попросить телефончик, скромность и смущение не всем позволяют быть смелыми!
Подруга потрясла перед моим носом газетой и мы, как две Золушки, стали отделять зерна от плевел, перебирая анкеты. Я выбрала себе три, на мой взгляд, качественных орешка и разбросала хрустальные туфельки. Налетайте, господа!
Анкета орешка номер один пестрела стихами Губермана о бренности бытия и несправедливости жизни. Орфографических ошибок в писании не наблюдалось, и натура в человеке угадывалась неординарная и богатая.
– Может, в кафе? — робко предложила я, вспоминая наставления Олеськи: дать кандидату возможность выговориться и раскрыться, проверить его манеры и возможности.
– Кафе? Закрытый дикий дом! О нет, над нами купол неба!
Мы сели в парке под тенью платанов.
— Я очень, очень страдающая натура! Я тонко понимаю и очень раним. Я считываю страдание и пропускаю его через себя… — собеседник сморщился и стал похож на курагу. Наверное, в его понимании страдание выглядело именно так. — Я – квинтэссенция боли! Я вижу страдание и в тебе. Оно рвет твою нежную душу в клочья и лохмотья этой кровавой субстанции треплет ветер людского равнодушия! О, как я хотел бы отдать кисть руки за то, чтобы ты меньше страдала! Да-да, вот этой самой руки, что пишет поэтические строки.. — Он взмахнул рукой перед моим лицом так, что чуть не снес мне нос. — Я кричу, о, как я кричу сейчас, милая девочка!!! Я согласился бы отрезать мой страстный язык и замолчать навсегда, если б знал, что ты станешь хоть на один амфибрахий счастливее! — в уголках его рта скопилось немного слюны, но он не замечал этого. –
О как люблю тебя сейчас
Сорвать бы для тебя ромашки
Но затуманился мой глаз
И перед взором лишь какашки..
Ты видишь, как я фонтанирую стихами?!
Но прощай! И жди, жди, я пришлю тебе доказательство моей пылкой любви..!
Менестрель экзальтированно дернулся и удалился, а я осталась на скамейке с мыслями о специфически пахнувших ромашках.
Через несколько дней в телефонной трубке раздалось:
— Добрый вечер. Говорит друг Пита Самоцветова. Позавчера Пит в Вашу честь собственноручно сделал себе обрезание. Приезжайте же скорее! Пит должен вручить Вам этот кусочек своего тела как знак наивысшей любви, а еще у него все разбухло, покраснело и он не может помочиться, и лишь Ваше прикосновение и Ваша любовь исцелят его.
За кусочком истерзанной плоти я не поехала, посоветовала страдальцу обратиться к врачу и попросила более меня не беспокоить.
Следующий экземпляр не обозначил телефона для связи, но просил писать ему до востребования.
Коротенькая переписка привела ко встрече у подножия памятника Максиму Горькому. Мой кандидат, как и вестник революции, кутался в шарф.
— А давай посидим в тепле, выпьем чаю? — предложила я.
– Ты угощаешь? Ну пошли, – обрадовался он. – Важно, чтобы в семье бюджет был четко рассчитан, никаких лишних расходов и транжирства, но пока, для знакомства – можно.
— Секс не главное для меня, — вылепил он сразу, как мы сели, – Наши отношения будут основаны на уважении и глубоком взаимопонимании. Согласна?
– Эммм… Да.
– Вот. Твое мнение, как ты видишь, учтено. Итак, я уважаю женщин, которые умеют шить и вязать. Это экономит бюджет. Например, вот этот свитер. Мама перевязала его из папиного, когда он умер, и даже на шарф хватило! – Мужчина оттянул шарф и на его шее стал виден огромный узел размером с индюшачье яйцо. Нет, наверное, с бычье. – Этот свитер живучий! Здесь что главное? Не стирать его часто. Нить лучше сохраняется, да и порошок незачем переводить! Ты же умеешь вязать?
— Нет, – поскорее ответила я, и ни капли не солгала: из бабушкиных уроков по вязанию спицами и крючком я не помнила ничего.
– Эх, это минус, большой минус, конечно… А готовить? Ты умеешь готовить? Я за здоровое питание! В здоровом теле – здоровый дух!, – пафосно провозгласил кандидат в мужья и нервно дернул шеей. – Что ты умеешь готовить из борща?
— Из борща? ИЗ?
— Ну да! Пару дней борщ поел – надоело. Выудила капусту — сделала бигус! Картоху — пожарить можно, а из косточки новый бульон замутить, постненько и разнообразно! Что, слюнки потекли? Это да, я умею вкусно преподнести! Главное, чтоб ты все умела, тогда заживем!
— А компот?
— Какой компот?, — не понял парень.
— Ну, чтоб еще компот из борща получился — можно?
— Ты издеваешься, да? — дошло до парня. — Или ты реально готовить не умеешь?
Он критично посмотрел на меня и отодвинулся:
— Вообще-то, мне кажется, ты меня не потянешь. Я слишком сложен для таких простушек, как ты. Малахольная ты… И это… Не ищи меня, постарайся просто забыть. Я слишком быстро прорастаю в сердце. Прощай!
И парень с бычьим яйцом на шее быстро исчез из виду…
Вздохнув, я оплатила счет и отправилась домой залечивать раны собственной неполноценности.
..Увидев третьего кандидата, я приободрилась, но, как выяснилось, несколько преждевременно.
Во-первых, он приехал на своей машине. Это был жигуль с толстой выхлопной трубой, которая ревела и тарахтела как картинг. Из салона Кай Метов громко советовал пойти на бордюр или что-то в этом роде.. Сам же мужчина был маскулинен, мускулист и мускусен.
«Третья степень дефектности», – неожиданно подумала я, вспомнив классификацию зерен по степени запаха как критерия гнилостности. И дались мне эти зерна?
– Давай посидим в машине, – сразу предложил он и открыл предо мной дверь. Кая Метова сменил Роман Трахтенберг и сексуальная доминанта мозга автоматически заурчала. Крепкие феромоны моего кандидата в маленьком пространстве зернохранилища сбивали с толку и путали мысли.
— …нежно.
— Прости, что — нежно? — я упустила нить беседы.
— Я говорю, ломай меня нежно.
— Ломать?.. — похоже, мой мозг просто ушел в вынужденный глубокий наркоз.
— Ну да! Я же рассказал. Четыре брака с совершенно не подходящими женщинами сделали меня недоверчивым и закрытым. Я очень холодный теперь. Меня надо растопить. В общем, постараться надо, если хочешь, чтобы я был с тобой. И я даю тебе маленькую подсказку. Ломай меня нежно. Понимаешь?
– Да-да, — я активно закивала головой и стала нашаривать дверную ручку.
– Ну и вопросы здоровья никто не отменял, – он придержал меня за руку. — Принеси мне справки о своем здоровье – рентген легких, анализы, мазки. Мама посмотрит, она врач, и скажет свое слово.
— Да-да, хорошо, – еще более убедительно закивала я, чтобы не дай бог, не быть обвиненной в неготовности сдать анализы.
Вывалившись из машины, я глубоко вдохнула свежий воздух. Голова кружилась. Так, где тут остановка моего автобуса?
– Да, милая, и еще. — Собеседник перегнулся к пассажирскому сиденью. — Икроножки бы надо подкачать, и тогда всё будет чики-пуки!
…А потом я стояла, ждала автобус и искренне благодарила Олеську за её идею познакомиться через газету и за эти три счастливых дня, показавших мне, каким уж точно не должен быть мужчина.
Чтобы всё было «чики-пуки».
(1995?)