«Потому что такой женщиной, как хабалка нельзя не увлечься…»
18 октября, 2017 8:25 дп
Ольга Роева
Весь месяц разбиралась, кто я такая. Решила, что никто. И вчера в 16:00 пришла умирать под дверь Ольги Николаевны Барановой. Доброй тёти — психолога. Она ещё профессионально занимается гипнозом, как было написано на грамоте.
Такой визит в моей жизни впервые. У меня есть подруга — ей помогло. Сейчас она здорова и посещает кружок анонимных алкоголиков. Не потому что пьяница и нечего делать. Просто ей хочется творить над кем-то добро. А мне не хочется. Особенно над собой. Но и просто так я себя в себе не оставлю!
Раньше в трудные моменты я предпочитала избивать мужа. Это освежает отношения, и заставляет лишний раз показаться врачу. Иногда это смешно и кинематографично. Поэтому я и рассказываю. А не потому что бездушная тварь.
И вот, последний раз лежала я и грустила. Слава (я называю мужа так) при этом пил чай, гладил кота, сидел рядом. В общем, всеми возможными способами пытался меня взбесить. А я лежу и думаю, кто я такая, и чтобы что?
И у меня слёзы, потому что я не знаю. Это в точности тот же ужас, что в 6 лет. Когда меня привели в первый класс и посадили на 10 лет. Мне не нравится ни один из предметов. От нечего делать царапаю на парте любимое бабушкино слово и задаюсь вопросом зачем я тут?
За эти 10 с хвостиком лет ничего не изменилось. Царапаю то же слово, и сижу. Пробовала рисовать — получалось страшно и не смешно. Веду новости на «пятнице» в 2 ночи, с повтором в 4 утра — это вдвойне смешно, поэтому ещё страшнее. Тут меня позвали пройти кастинг в «ревизорро». Я приехала, прошлась по ресторану, подружилась с усатой кухаркой, сказала ему, что дома у меня ещё грязней, так что всё нормально, не парьтесь. Дайте кофе и я поехала. И уехала. Потому что, хоть вешайся — ничего не интересно. А я знаю этот закон: начнет не везти, и пойдёт. Будет раскручиваться, раскручиваться, пока не остановится чем-то очень везучим. Вот оно-то мне и надо.
Да, после всего этого (или перед этим…) я лежала и грустила. И даже муж не вдохновлял. Говорит, раз так, давай накрасимся и устроим литературный вечер … Сначала было красиво и спокойно. Все были целы. Слава оделся красным комиссаром, я как обычно еврейской проституткой. Мы читали друг другу стихи. Потом кто- то из нас затронул опасную супружескую тему. Роли Тургенева в семье и мировой литературе. Я посчитала нужным использовать свой главный козырь — потащила мужа в кабак. Доказать наглядно, как прав был классик в изображении общества и его пороков. Так мы и подрались.
Всю ночь я просидела с обиженными ногами, наутро ушла в спортзал с чемоданом. Чтобы было похоже, что навсегда. Легла у бассейна, читаю всё, что могу найти о значении слова «хабалка». Каким меня и выпроводили из дома. Выяснилось, что это не просто яркая, темпераментная женщина интересного поведения, а еще и редкое эстрадное амплуа, которым владели такие великие актрисы как: Любовь Полищук, Анна Нетребко, Харли Квинн. И Я ещё. Осознав, что муж безумно в меня влюблен(потому что такой женщиной, как хабалка нельзя не увлечься), вернулась домой. До этого я думала, что мы просто семья. То есть жили, жили, и как многие здоровые люди, ничего уже друг к другу не чувствующие, поженились. А тут «хабалка!». Тут чувства.
Ещё был случай в Крыму. Мы тогда тоже удачно поссорились на трассе «золотая балка» — «черноречье». Муж не побоялся леса и дороги и вдруг спросил, куда я так часто ухожу из дома, когда говорю, что ухожу в спортзал? Ведь явно же, что не в спортзал. Я заорала, что сам он жирный. И со всей своей накопленной массой треснула его в район теоретического мозжечка. Или что- то там у мужчин вместо мозга. Вопрос про физическую подготовку отпал сам собой. Заночевали в виноградниках.
Вместо нужного в ту ночь подвига Слава своровал кисть винограда, постелил мне её как шерсть добытого барса и задремал. Такой луны я никогда не видела.
…И вот я рассказываю психологу- гипнологу, что не так мне хотелось бы реализовать свою молодость. Не в скандалах. Мне хотелось бы снова захотеть писать, сниматься голышом в журналах(или просто так), играть в театре (можно и в одежде), перейти по канату Ниагару, переплыть на байдарке океан, потерять палец на войне. Объясняю ей, что был такой великий писатель Уильям Стайрон и у него есть роман «зримая тьма». 300 страниц он не может вылечиться от депрессии. Завеса рока опускается, когда от него уходит чёрствая жена. Жене не нравится, что она может пожать мужу только руку… Она уходит. А он не может писать, у него бессонница, он отказывается от работы, срывает контракты. Но потом берет себя в руки, и приходит сдаваться в психушку. И вдруг, буквально на следующее утро, уже в психушке он понимает, что всё не так плохо. Его вдруг поразило, что действительно! он не один. Вокруг него незнакомые люди, которым он почему-то не безразличен. Они дают ему вкусные таблетки и заставляют рисовать цветочки. Постепенно писатель начал верить в американскую медицину, лёгкие наркотики, и, как следствие, в себя. Я не зря так плохо пересказываю. Это не поддаётся пересказу.
Главное, что там, в психушке Стайрона всё-таки убедили, что он один такой на весь мир. И потом он так и писал, как будто он один уцелел во всей вселенной. Гениально то есть. И плевать на всех. И жена была так себе. Кстати, бревно в постели.
— Понимаете, я всегда считала себя самой умной. Исключительной. И вдруг эта вера ушла. Сейчас я верю только в кота Серёжу. Оно,это неведомое существо, всегда знает, что делать, как себя вести и никогда не смущается. Я была такой же…
Вот видите, всем же понятно, о чём я говорю и зачем пришла к психологу? Меня не били родители, не выбрасывали из окон, не говорили, какая я уродина и зачем обстригла себе чёлку. У меня всё в порядке. Просто верните старые настройки. Чтобы я опять была наглой, самоуверенной и могла писать гадости о ближних. Я думаю, со временем это можно продать.
И после всего этого, после трепетного рассказа о жизни, маме, увлечениях, после эстрадного прочтения своих рассказов, психолог- гипнолог Ольга Николаевна мне говорит:
— Мне кажется всё дело в том, что вам завидует мама. Мама вас давит, да. Хотя вы с ней и развелись.
— Вы что, дура?! – так и не спросила я.
Она потом и про мужа ещё что- то такое вплела. Я уже не слушала. Старалась не вникать. Еду в чистом поле, колокольчик динь- динь- динь… Не слушаю и не слежу за лабиринтом чужой ахинеи.
Смотрю на эту Ольгу Николаевну. И в первый раз про неё думаю «господи, а ведь она ужасно толстая. А ведь хороший психолог- гипнолог наверняка мог бы как-то загипнотизировать себя от сладкого?». А она ещё сидит и печенье потягивает из мисочки, как чай.
И так, словно знает обо мне какую-то неприятную тайну, коварно спрашивает в конце:
— Так что, таблеточки вам выписать?
И с тем же лицом, будто знает обо мне больше, чем я о себе донесла, протягивает рецепт на снотворное. Сплю я сейчас действительно плохо, через день. (хотя муж в отъезде.)
Прихожу в аптеку. Мне там тоже делают насмешливое лицо. И продавщица, как Мефистофель, которому я подсунула поддельную индульгенцию, кидает рецепт обратно. И с терпеливо наигранной тупостью сюсюкает вопрос:
— Какой у нас сейчас год? — как будто я дитё.
Ну понятно какой.
— Вот… А у вас в рецепте — 2016-й! Рецепт просрочен. Ничего вам не продадим.
Так я и осталась. Без сна и вкусных наркотиков. Такая же в общем как и была. Здоровая, хорошая девочка. Без опаски глядящая в зловещие глаза завистливых родственников.
Я к чему. Никогда не знаешь, кто тебе поможет, пока Никто.
Ольга Роева
Весь месяц разбиралась, кто я такая. Решила, что никто. И вчера в 16:00 пришла умирать под дверь Ольги Николаевны Барановой. Доброй тёти — психолога. Она ещё профессионально занимается гипнозом, как было написано на грамоте.
Такой визит в моей жизни впервые. У меня есть подруга — ей помогло. Сейчас она здорова и посещает кружок анонимных алкоголиков. Не потому что пьяница и нечего делать. Просто ей хочется творить над кем-то добро. А мне не хочется. Особенно над собой. Но и просто так я себя в себе не оставлю!
Раньше в трудные моменты я предпочитала избивать мужа. Это освежает отношения, и заставляет лишний раз показаться врачу. Иногда это смешно и кинематографично. Поэтому я и рассказываю. А не потому что бездушная тварь.
И вот, последний раз лежала я и грустила. Слава (я называю мужа так) при этом пил чай, гладил кота, сидел рядом. В общем, всеми возможными способами пытался меня взбесить. А я лежу и думаю, кто я такая, и чтобы что?
И у меня слёзы, потому что я не знаю. Это в точности тот же ужас, что в 6 лет. Когда меня привели в первый класс и посадили на 10 лет. Мне не нравится ни один из предметов. От нечего делать царапаю на парте любимое бабушкино слово и задаюсь вопросом зачем я тут?
За эти 10 с хвостиком лет ничего не изменилось. Царапаю то же слово, и сижу. Пробовала рисовать — получалось страшно и не смешно. Веду новости на «пятнице» в 2 ночи, с повтором в 4 утра — это вдвойне смешно, поэтому ещё страшнее. Тут меня позвали пройти кастинг в «ревизорро». Я приехала, прошлась по ресторану, подружилась с усатой кухаркой, сказала ему, что дома у меня ещё грязней, так что всё нормально, не парьтесь. Дайте кофе и я поехала. И уехала. Потому что, хоть вешайся — ничего не интересно. А я знаю этот закон: начнет не везти, и пойдёт. Будет раскручиваться, раскручиваться, пока не остановится чем-то очень везучим. Вот оно-то мне и надо.
Да, после всего этого (или перед этим…) я лежала и грустила. И даже муж не вдохновлял. Говорит, раз так, давай накрасимся и устроим литературный вечер … Сначала было красиво и спокойно. Все были целы. Слава оделся красным комиссаром, я как обычно еврейской проституткой. Мы читали друг другу стихи. Потом кто- то из нас затронул опасную супружескую тему. Роли Тургенева в семье и мировой литературе. Я посчитала нужным использовать свой главный козырь — потащила мужа в кабак. Доказать наглядно, как прав был классик в изображении общества и его пороков. Так мы и подрались.
Всю ночь я просидела с обиженными ногами, наутро ушла в спортзал с чемоданом. Чтобы было похоже, что навсегда. Легла у бассейна, читаю всё, что могу найти о значении слова «хабалка». Каким меня и выпроводили из дома. Выяснилось, что это не просто яркая, темпераментная женщина интересного поведения, а еще и редкое эстрадное амплуа, которым владели такие великие актрисы как: Любовь Полищук, Анна Нетребко, Харли Квинн. И Я ещё. Осознав, что муж безумно в меня влюблен(потому что такой женщиной, как хабалка нельзя не увлечься), вернулась домой. До этого я думала, что мы просто семья. То есть жили, жили, и как многие здоровые люди, ничего уже друг к другу не чувствующие, поженились. А тут «хабалка!». Тут чувства.
Ещё был случай в Крыму. Мы тогда тоже удачно поссорились на трассе «золотая балка» — «черноречье». Муж не побоялся леса и дороги и вдруг спросил, куда я так часто ухожу из дома, когда говорю, что ухожу в спортзал? Ведь явно же, что не в спортзал. Я заорала, что сам он жирный. И со всей своей накопленной массой треснула его в район теоретического мозжечка. Или что- то там у мужчин вместо мозга. Вопрос про физическую подготовку отпал сам собой. Заночевали в виноградниках.
Вместо нужного в ту ночь подвига Слава своровал кисть винограда, постелил мне её как шерсть добытого барса и задремал. Такой луны я никогда не видела.
…И вот я рассказываю психологу- гипнологу, что не так мне хотелось бы реализовать свою молодость. Не в скандалах. Мне хотелось бы снова захотеть писать, сниматься голышом в журналах(или просто так), играть в театре (можно и в одежде), перейти по канату Ниагару, переплыть на байдарке океан, потерять палец на войне. Объясняю ей, что был такой великий писатель Уильям Стайрон и у него есть роман «зримая тьма». 300 страниц он не может вылечиться от депрессии. Завеса рока опускается, когда от него уходит чёрствая жена. Жене не нравится, что она может пожать мужу только руку… Она уходит. А он не может писать, у него бессонница, он отказывается от работы, срывает контракты. Но потом берет себя в руки, и приходит сдаваться в психушку. И вдруг, буквально на следующее утро, уже в психушке он понимает, что всё не так плохо. Его вдруг поразило, что действительно! он не один. Вокруг него незнакомые люди, которым он почему-то не безразличен. Они дают ему вкусные таблетки и заставляют рисовать цветочки. Постепенно писатель начал верить в американскую медицину, лёгкие наркотики, и, как следствие, в себя. Я не зря так плохо пересказываю. Это не поддаётся пересказу.
Главное, что там, в психушке Стайрона всё-таки убедили, что он один такой на весь мир. И потом он так и писал, как будто он один уцелел во всей вселенной. Гениально то есть. И плевать на всех. И жена была так себе. Кстати, бревно в постели.
— Понимаете, я всегда считала себя самой умной. Исключительной. И вдруг эта вера ушла. Сейчас я верю только в кота Серёжу. Оно,это неведомое существо, всегда знает, что делать, как себя вести и никогда не смущается. Я была такой же…
Вот видите, всем же понятно, о чём я говорю и зачем пришла к психологу? Меня не били родители, не выбрасывали из окон, не говорили, какая я уродина и зачем обстригла себе чёлку. У меня всё в порядке. Просто верните старые настройки. Чтобы я опять была наглой, самоуверенной и могла писать гадости о ближних. Я думаю, со временем это можно продать.
И после всего этого, после трепетного рассказа о жизни, маме, увлечениях, после эстрадного прочтения своих рассказов, психолог- гипнолог Ольга Николаевна мне говорит:
— Мне кажется всё дело в том, что вам завидует мама. Мама вас давит, да. Хотя вы с ней и развелись.
— Вы что, дура?! – так и не спросила я.
Она потом и про мужа ещё что- то такое вплела. Я уже не слушала. Старалась не вникать. Еду в чистом поле, колокольчик динь- динь- динь… Не слушаю и не слежу за лабиринтом чужой ахинеи.
Смотрю на эту Ольгу Николаевну. И в первый раз про неё думаю «господи, а ведь она ужасно толстая. А ведь хороший психолог- гипнолог наверняка мог бы как-то загипнотизировать себя от сладкого?». А она ещё сидит и печенье потягивает из мисочки, как чай.
И так, словно знает обо мне какую-то неприятную тайну, коварно спрашивает в конце:
— Так что, таблеточки вам выписать?
И с тем же лицом, будто знает обо мне больше, чем я о себе донесла, протягивает рецепт на снотворное. Сплю я сейчас действительно плохо, через день. (хотя муж в отъезде.)
Прихожу в аптеку. Мне там тоже делают насмешливое лицо. И продавщица, как Мефистофель, которому я подсунула поддельную индульгенцию, кидает рецепт обратно. И с терпеливо наигранной тупостью сюсюкает вопрос:
— Какой у нас сейчас год? — как будто я дитё.
Ну понятно какой.
— Вот… А у вас в рецепте — 2016-й! Рецепт просрочен. Ничего вам не продадим.
Так я и осталась. Без сна и вкусных наркотиков. Такая же в общем как и была. Здоровая, хорошая девочка. Без опаски глядящая в зловещие глаза завистливых родственников.
Я к чему. Никогда не знаешь, кто тебе поможет, пока Никто.