«Пока доллар был 32 рубля, Ляля была ему по зубам…»
29 сентября, 2019 7:58 дп
Валерий Зеленогорский
Сердце не камень
Замер коршуном-сапсаном на супружеском ложе Михаил Львович, придавленный пудовой ножищей своей благоверной, даже во сне она его блюдет, не дает расправить крылья гордой птице, а он со скоростью 400км в час (максимальная скорость сапсана) мечтает лететь в Раменское, где бьется в силках его пичужка Ляля, мать-одиночка, она опять звонила ему пьяная, рвала сердце о том, что скучает, что не нашла целой пары колготок и завтра на работе ей будет неловко, если с ее стройной ножки слетит случайно туфелька, которую давно уже нужно менять.
Грустно Михаилу Львовичу, пока доллар был 32 рубля, Ляля была ему по зубам, а теперь, когда кризис затянулся удавкой, деньги выкраивать стало все сложнее и сложнее.
Летом он не смог вывезти Лялю в Батуми, вот и осень на дворе, он опять оказался вруном, он обещал Ляле поехать на Мальту, но пришлось срочно менять холодильник и отопление на даче, все накопления на разгул ушли впустую по месту жительства.
Праздник всегда с тобой, написал старик Хэм, а сам застрелился, хотя денег у него было достаточно.
Михаил Львович не хочет закончить стариком в море, он купил себе охотничье ружье, чтобы был повод чаще валить из дома, он завидует Минину, который отправил жену в Болгарию, напугал ее кризисом и погромами, а сам открыто живет со своей секретаршей два раза в неделю.
Минину он завидует, как Хэм Скотту Фицджеральду, тот врал ему, что его каждая ночь нежна, а Эрнест верил, а потом застрелился.
Михаил Львович не хочет стреляться, он хочет в Раменское к пьяной Ляле, он купил уже две пары колготок Кальцедония и мечтает о примерке.
Валерий Зеленогорский
Сердце не камень
Замер коршуном-сапсаном на супружеском ложе Михаил Львович, придавленный пудовой ножищей своей благоверной, даже во сне она его блюдет, не дает расправить крылья гордой птице, а он со скоростью 400км в час (максимальная скорость сапсана) мечтает лететь в Раменское, где бьется в силках его пичужка Ляля, мать-одиночка, она опять звонила ему пьяная, рвала сердце о том, что скучает, что не нашла целой пары колготок и завтра на работе ей будет неловко, если с ее стройной ножки слетит случайно туфелька, которую давно уже нужно менять.
Грустно Михаилу Львовичу, пока доллар был 32 рубля, Ляля была ему по зубам, а теперь, когда кризис затянулся удавкой, деньги выкраивать стало все сложнее и сложнее.
Летом он не смог вывезти Лялю в Батуми, вот и осень на дворе, он опять оказался вруном, он обещал Ляле поехать на Мальту, но пришлось срочно менять холодильник и отопление на даче, все накопления на разгул ушли впустую по месту жительства.
Праздник всегда с тобой, написал старик Хэм, а сам застрелился, хотя денег у него было достаточно.
Михаил Львович не хочет закончить стариком в море, он купил себе охотничье ружье, чтобы был повод чаще валить из дома, он завидует Минину, который отправил жену в Болгарию, напугал ее кризисом и погромами, а сам открыто живет со своей секретаршей два раза в неделю.
Минину он завидует, как Хэм Скотту Фицджеральду, тот врал ему, что его каждая ночь нежна, а Эрнест верил, а потом застрелился.
Михаил Львович не хочет стреляться, он хочет в Раменское к пьяной Ляле, он купил уже две пары колготок Кальцедония и мечтает о примерке.