И когда вот так тихо падает снег, и деревья жмутся друг к другу, и одна на весь город черная птица с носом сидит на проводе и знает про себя, что дурак, я спрошу: русский поп, почему спокойно не сидится твой жоп? Почему говно в нем опять решило, что оно мозг и совесть? Почему надо ворошить покойников, ставить их в позы и подписывать бумаги от их имён? Когда мне говно ударяет в голову, я иду на кухню ронять стаканов, я иду в прихожую пинать обувь. Потому что я сперва человек, потом поп. А ты идешь в прошлое, берешь его в руки и пытаешься испачкать им настоящее. Потому что ты сперва колдун, а потом мудак. Даже если твоего царя и его семью мои соплеменники убили чисто поржать — что теперь с того? Ты не накажешь уродов и не вернешь дыхание царевнам, спящим с пулями в юных желтых костях. Но ты расчешешь язвы, которые заменяют тебе извилины. И покажешь их всему миру. Зачем? Это загадка для меня. Как и для всех, кто не червь на теле.