Почему Ельцин, или тридцать лет спустя
28 октября, 2019 3:12 пп
Валерий Соловей
Я намерен написать серию заметок о пресловутых 1990-х годах, которые даже для тех, кто их переживал в здравом уме и твердой памяти, выглядят уже чем-то вроде античности. Ну а двадцатилетние так и вовсе ничего о той эпохе не знают. И начинать рассказ о ней, естественно, с главного символа и подлинного демиурга 90-х годов, Бориса Ельцина.
Его личная история не только неразрывно переплетена с исторической драмой крушения СССР и рождения новой России, но и, на мой взгляд, ярчайшее доказательство способности личности оказывать ключевое влияние на ход истории. Ведь если бы на рубеже 80-90-х годов прошлого века у российской оппозиции не оказалось такого мощного, подлинно народного вождя, каковым оказался Борис Ельцин, то Михаилу Горбачеву удалось бы сохранить политический контроль над РСФСР и большей частью Советского Союза. В конечном счете, распад СССР и гибель компартии были предопределены конфликтом в самом сердце советской империи, а не отколом ее периферийных частей.
Покойный Георгий Шахназаров, мудрый и обаятельный советник президента Горбачева, в свое время говорил автору этих строк: если бы Михаил Сергеевич прислушался к совету и осенью 1987 года направил Ельцина послом в какую-нибудь африканскую страну, тот сгинул бы в политических нетях, а Советский Союз, пусть изрядно трансформировавшись и потеряв часть республик, сохранился бы.
Я уверен в правоте этого наблюдения. Ни один из тогдашних лидеров российской демократической оппозиции, — ни врозь, ни вместе – был не в состоянии бросить вызов Горбачеву. То было не под силу рафинированным столичным штучкам, а только мощному уральцу, который воспринимался глубинной Россией как подлинно свой, плоть от плоти и кровь от крови народа со всеми его сильными и слабыми сторонами. Даже способность Бориса Николаевича хватануть лишку и неумение изящно и округло выражаться, вменялись ему в достоинство, а не в упрек. Мол, такой же русский человек, как и мы сами: гладкой речи не обучен, зато силен выпить. До 1992 года Ельцин выглядел абсолютно тефлоновым – даже обоснованная критика к нему не липла, а народная любовь и поддержка носили подлинный характер. Победа Ельцина на президентских выборах 1991 года в первом туре (57% голосов, разрыв между первым и вторым местом составлял более 40%!) яркое тому доказательство. Правда, те президентские выборы оказались самыми честными за всю историю страны.
Конечно, триумфальное политическое восхождение Бориса Ельцина было обусловлено отнюдь не только его образом народного вождя. Слова Аристотеля о «политическом животном» как нельзя лучше характеризовали этого уральского выходца. Горбачев в разговорах с автором этой заметки несколько раз сетовал, что недооценил «хитрость» Ельцина. Я бы скорее назвал это не хитростью, а политической интуицией – умением в кризисных обстоятельствах делать рискованные, но оказавшиеся выигрышными ходы. Поздняя советская история, по крайней мере с 1989 года, оказалась одним сплошным кризисом. Победителем из него вышел Ельцин, хотя ресурсы противостоящего ему Кремля были несравненно больше.
Кстати, первоклассная политическая интуиция Ельцина отнюдь не означала безошибочности всех его решений и кадровых назначений. Он очень ошибся, приблизив к себе Хасбулатова и Руцкого. Чуть ли не роковым просчетом стало начало военной кампании против Чечни. Однако, – и это очень важно понимать – нет и не было политика или человека, который успешен во всем и всегда. Имеет значение только успех в ключевых пунктах, от которых и зависит все остальное. У Ельцина-политика, то есть человека, борющегося за власть, таких пунктов было три: приход к власти в 1989-1991 годах, удержание власти — 1993 год (конфликт с парламентом) и 1996 год (президентские выборы), уход из власти в 1999 году. И везде он добился успеха.
Можно и нужно обсуждать, какой ценой этот успех был достигнут. И цена, заплаченная страной, оказалась высокой. Но и Ельцин тоже заплатил свою цену. Требовалась незаурядная воля, чтобы серьезно больным человеком участвовать в президентских выборах 1996 года. И эта воля – воля к власти и борьбе у Ельцина была. Но ее не оказалось у противостоящего ему Зюганова и КПРФ, которые летом 1996 года могли легко вызвать массовое гражданское неповиновение в ответ на результаты президентских выборов. Ее не оказалось у Примакова весной 1999 года, когда тот не решился бросить открытый вызов крайне непопулярному президенту.
Я не был сторонником Ельцина в 90-е годы и не отношусь к его поклонникам сейчас. Но надо смотреть правде в глаза: он оказался более сильным и умелым политиком, чем все те, кто ему противостоял. В итоге, Ельцин ушел непобежденным. А всем, кто мечтает в политике участвовать, он оставил три важных урока: политика это не искусство возможного, а искусство невозможного; за власть надо бороться, а не надеяться, что она сама свалится в руки; вовремя уйти – единственный способ остаться непобежденным.
Валерий Соловей
Я намерен написать серию заметок о пресловутых 1990-х годах, которые даже для тех, кто их переживал в здравом уме и твердой памяти, выглядят уже чем-то вроде античности. Ну а двадцатилетние так и вовсе ничего о той эпохе не знают. И начинать рассказ о ней, естественно, с главного символа и подлинного демиурга 90-х годов, Бориса Ельцина.
Его личная история не только неразрывно переплетена с исторической драмой крушения СССР и рождения новой России, но и, на мой взгляд, ярчайшее доказательство способности личности оказывать ключевое влияние на ход истории. Ведь если бы на рубеже 80-90-х годов прошлого века у российской оппозиции не оказалось такого мощного, подлинно народного вождя, каковым оказался Борис Ельцин, то Михаилу Горбачеву удалось бы сохранить политический контроль над РСФСР и большей частью Советского Союза. В конечном счете, распад СССР и гибель компартии были предопределены конфликтом в самом сердце советской империи, а не отколом ее периферийных частей.
Покойный Георгий Шахназаров, мудрый и обаятельный советник президента Горбачева, в свое время говорил автору этих строк: если бы Михаил Сергеевич прислушался к совету и осенью 1987 года направил Ельцина послом в какую-нибудь африканскую страну, тот сгинул бы в политических нетях, а Советский Союз, пусть изрядно трансформировавшись и потеряв часть республик, сохранился бы.
Я уверен в правоте этого наблюдения. Ни один из тогдашних лидеров российской демократической оппозиции, — ни врозь, ни вместе – был не в состоянии бросить вызов Горбачеву. То было не под силу рафинированным столичным штучкам, а только мощному уральцу, который воспринимался глубинной Россией как подлинно свой, плоть от плоти и кровь от крови народа со всеми его сильными и слабыми сторонами. Даже способность Бориса Николаевича хватануть лишку и неумение изящно и округло выражаться, вменялись ему в достоинство, а не в упрек. Мол, такой же русский человек, как и мы сами: гладкой речи не обучен, зато силен выпить. До 1992 года Ельцин выглядел абсолютно тефлоновым – даже обоснованная критика к нему не липла, а народная любовь и поддержка носили подлинный характер. Победа Ельцина на президентских выборах 1991 года в первом туре (57% голосов, разрыв между первым и вторым местом составлял более 40%!) яркое тому доказательство. Правда, те президентские выборы оказались самыми честными за всю историю страны.
Конечно, триумфальное политическое восхождение Бориса Ельцина было обусловлено отнюдь не только его образом народного вождя. Слова Аристотеля о «политическом животном» как нельзя лучше характеризовали этого уральского выходца. Горбачев в разговорах с автором этой заметки несколько раз сетовал, что недооценил «хитрость» Ельцина. Я бы скорее назвал это не хитростью, а политической интуицией – умением в кризисных обстоятельствах делать рискованные, но оказавшиеся выигрышными ходы. Поздняя советская история, по крайней мере с 1989 года, оказалась одним сплошным кризисом. Победителем из него вышел Ельцин, хотя ресурсы противостоящего ему Кремля были несравненно больше.
Кстати, первоклассная политическая интуиция Ельцина отнюдь не означала безошибочности всех его решений и кадровых назначений. Он очень ошибся, приблизив к себе Хасбулатова и Руцкого. Чуть ли не роковым просчетом стало начало военной кампании против Чечни. Однако, – и это очень важно понимать – нет и не было политика или человека, который успешен во всем и всегда. Имеет значение только успех в ключевых пунктах, от которых и зависит все остальное. У Ельцина-политика, то есть человека, борющегося за власть, таких пунктов было три: приход к власти в 1989-1991 годах, удержание власти — 1993 год (конфликт с парламентом) и 1996 год (президентские выборы), уход из власти в 1999 году. И везде он добился успеха.
Можно и нужно обсуждать, какой ценой этот успех был достигнут. И цена, заплаченная страной, оказалась высокой. Но и Ельцин тоже заплатил свою цену. Требовалась незаурядная воля, чтобы серьезно больным человеком участвовать в президентских выборах 1996 года. И эта воля – воля к власти и борьбе у Ельцина была. Но ее не оказалось у противостоящего ему Зюганова и КПРФ, которые летом 1996 года могли легко вызвать массовое гражданское неповиновение в ответ на результаты президентских выборов. Ее не оказалось у Примакова весной 1999 года, когда тот не решился бросить открытый вызов крайне непопулярному президенту.
Я не был сторонником Ельцина в 90-е годы и не отношусь к его поклонникам сейчас. Но надо смотреть правде в глаза: он оказался более сильным и умелым политиком, чем все те, кто ему противостоял. В итоге, Ельцин ушел непобежденным. А всем, кто мечтает в политике участвовать, он оставил три важных урока: политика это не искусство возможного, а искусство невозможного; за власть надо бороться, а не надеяться, что она сама свалится в руки; вовремя уйти – единственный способ остаться непобежденным.