«Первая мысль была тогда, что началась война…»
10 ноября, 2018 11:25 пп
Сергей Злобин
День кончины Леонида Ильича, которого поминают сегодня, оказался для меня каким-то малозаметным. А вот день когда нас покинул его верный соратник — запомнился.
25 января 1982 года наше экспедиционное судно «Каллисто» бороздило, так сказать, просторы Тихого океана в экономзоне государства Западное Самоа. Ну, типа драгировали, геофизика и все такое. На утренней вахте, чудохаясь с драгой, вдруг мы слышим шипение громкой связи. Надо сказать, что до 11.30 судового времени, когда объявляют обед, громкой связью пользоваться не принято, только в экстренных случаях. Шипение замолкает и из динамиков несется голос нашего первого помощника, (или, как говорили в толпе, т.е. в команде, «помпы» — от слова помполит). Надо сказать, что никто из иностранных моряков не мог понять, на фига первый помощник, ежели есть старший, он же чиф.
— Товарищи! – несется из динамика. Первая мысль была тогда, что началась война. Не знаю с кем и за что, но так, по моим детско-киношным представлениям, говорил Левитан — «от советского Информбюро».
— Товарищи моряки, сегодня наше Политбюро, ленинский Центральный комитет и весь советский народ понесли невосполнимую потерю, – скончался верный ленинец (бла-бла-бла), Михаил Андреевич Суслов.
Мы продолжаем чудохаться с драгой, ибо вечером нам ее мокать в желоб Тонга, да еще на 9 000 метров.
Но, война войной, а обед по расписанию. Приходим мы в 11.30 в столовую и видим прикрытое черным крепом зеркало, портрет товарища Суслова в траурной рамке, а, главное – по три бутылки водки, сервированных на каждый шестиместный стол.
Садимся за столы, помпа с полным стаканом в руке встает и предлагает помянуть, не чокаясь. Поминаем и переходим к борщу.
— Вечная память! – восклицает первый помощник. Мы не без удовольствия еще раз выпиваем.
Потом первый быстро бежит в столовую для командиров, где повторяет процедуру, а мы идем к драге.
Кстати, эта драгировка была очень успешной. А Мастер потом, когда мы пришли во Владик, рассказывал, матерясь, что спустил на это дело все свои представительские запасы – не мог первому отказать, он же на всех, в том числе на Мастера, писал после рейса характеристики.
Сергей Злобин
День кончины Леонида Ильича, которого поминают сегодня, оказался для меня каким-то малозаметным. А вот день когда нас покинул его верный соратник — запомнился.
25 января 1982 года наше экспедиционное судно «Каллисто» бороздило, так сказать, просторы Тихого океана в экономзоне государства Западное Самоа. Ну, типа драгировали, геофизика и все такое. На утренней вахте, чудохаясь с драгой, вдруг мы слышим шипение громкой связи. Надо сказать, что до 11.30 судового времени, когда объявляют обед, громкой связью пользоваться не принято, только в экстренных случаях. Шипение замолкает и из динамиков несется голос нашего первого помощника, (или, как говорили в толпе, т.е. в команде, «помпы» — от слова помполит). Надо сказать, что никто из иностранных моряков не мог понять, на фига первый помощник, ежели есть старший, он же чиф.
— Товарищи! – несется из динамика. Первая мысль была тогда, что началась война. Не знаю с кем и за что, но так, по моим детско-киношным представлениям, говорил Левитан — «от советского Информбюро».
— Товарищи моряки, сегодня наше Политбюро, ленинский Центральный комитет и весь советский народ понесли невосполнимую потерю, – скончался верный ленинец (бла-бла-бла), Михаил Андреевич Суслов.
Мы продолжаем чудохаться с драгой, ибо вечером нам ее мокать в желоб Тонга, да еще на 9 000 метров.
Но, война войной, а обед по расписанию. Приходим мы в 11.30 в столовую и видим прикрытое черным крепом зеркало, портрет товарища Суслова в траурной рамке, а, главное – по три бутылки водки, сервированных на каждый шестиместный стол.
Садимся за столы, помпа с полным стаканом в руке встает и предлагает помянуть, не чокаясь. Поминаем и переходим к борщу.
— Вечная память! – восклицает первый помощник. Мы не без удовольствия еще раз выпиваем.
Потом первый быстро бежит в столовую для командиров, где повторяет процедуру, а мы идем к драге.
Кстати, эта драгировка была очень успешной. А Мастер потом, когда мы пришли во Владик, рассказывал, матерясь, что спустил на это дело все свои представительские запасы – не мог первому отказать, он же на всех, в том числе на Мастера, писал после рейса характеристики.