Перец литературы
23 сентября, 2025 11:54 дп
Мэйдэй
Татьяна Хохрина:
Сегодня исполнилось бы 96 лет замечательному писателю и великому остроумцу Юзу Алешковскому. Лучшей прививки от ханжества, чем книги Алешковского, я не знаю, а уровень его владения и употребления обсценной лексики — великое искусство, музыка. Юз Алешковский — живое доказательство того, что мат может быть художественным изобразительным средством, перцем литературы, а не наполнителем провалов в тексте при косноязычии.
Произведения Алешковского тонки, неповторимо остроумны, удивительно человечны, воздушны и красивы не просто не вопреки, а как раз благодаря абсолютной свободе и неформальности языка, а юмор их — не похабное ржание, построенное на оглашении непристойностей, а выпячивание в человеке и его взаимоотношениях с государством таких несуразностей и нелепиц, что над этим можно только смеяться или выть во весь голос. Сочувствуя и симпатизируя человеку, Юз Алешковский предпочитает смеяться! А смех до слез вымывает из глаз его читателей осколки кривого зеркала, в котором стараются придать благообразие существующему уродству.
В марте позапрошлого года Юза Алешковского не стало, но спасающий душу смех над его книгами еще долго будет звучать не остаточным эхом, а одобрительной живой сегодняшней реакцией на блестяще и точно сформулированное отражение всякого идиотизма.
Мэйдэй
Татьяна Хохрина:
Сегодня исполнилось бы 96 лет замечательному писателю и великому остроумцу Юзу Алешковскому. Лучшей прививки от ханжества, чем книги Алешковского, я не знаю, а уровень его владения и употребления обсценной лексики — великое искусство, музыка. Юз Алешковский — живое доказательство того, что мат может быть художественным изобразительным средством, перцем литературы, а не наполнителем провалов в тексте при косноязычии.
Произведения Алешковского тонки, неповторимо остроумны, удивительно человечны, воздушны и красивы не просто не вопреки, а как раз благодаря абсолютной свободе и неформальности языка, а юмор их — не похабное ржание, построенное на оглашении непристойностей, а выпячивание в человеке и его взаимоотношениях с государством таких несуразностей и нелепиц, что над этим можно только смеяться или выть во весь голос. Сочувствуя и симпатизируя человеку, Юз Алешковский предпочитает смеяться! А смех до слез вымывает из глаз его читателей осколки кривого зеркала, в котором стараются придать благообразие существующему уродству.
В марте позапрошлого года Юза Алешковского не стало, но спасающий душу смех над его книгами еще долго будет звучать не остаточным эхом, а одобрительной живой сегодняшней реакцией на блестяще и точно сформулированное отражение всякого идиотизма.