«Пап, а чё ты там под землёй делаешь?..»
21 декабря, 2019 4:11 пп
Ирина Неделяй
Решительно посмотрела, наконец, «Девять дней одного года». Раньше не могла.
Отец-то от лучевой умер.
Ну в детстве-то смотрела, ясное дело, но мало понимала, что все это меня коснется.
Интересно, что там Новосибирск упоминается все время.
Я помню, и в детстве этот фильм меня угнетал, но не ожидала, что он настолько депрессивный.
Просто адище.
Ну и главное всё, как с отцом. И работал он тоже под землей и нахватал рентгенов, так что мой брат его боялся до смерти и дачу избегал нашу. Считал, что все вокруг отца фонит.
У брата моего две проблемы: он считает себя всех умней, болеет радиофобией и это, не считая нечеловеческого корыстолюбия.
Короче, в детстве мне Баталова жалко было страшно.
Ну и как не жалеть?
Ну, вот, ему там по фильму соперник и философ-Смоктуновский намекает, что не из-за чего так жизнью жертвовать, мол, из-за бомбы свою жизнь складывать как-то нехорошо.
Но Баталов-ноль эмоций.
Увлечен человек.
Так в детстве я однажды папу спросила: «Пап, а че ты там под землей делаешь?»
И папа ответил:» Бомбу».
Я чуть не умерла, не знаю даже отчего. Спать не могла неделю. Надо сказать у меня в детстве была бессонница, что я нахожу теперь странным. Я могла в семь лет болтаться по квартире из-за нее, пока папа не уговорит не шляться и хотя бы лежать.
Помню, меня мысли о смерти в детстве сильно донимали.
Потом прошло.
Короче фильм весьма противоречивый и какой-то мрачный очень.
Даже этот их вымышленный город с намеком видимо на Академгородок Новосибирский гораздо мрачнее настоящего.
В настоящем Академе было прекрасно! Многие ученые жили в прекрасных котеджах и кругом сосны, и как бы тайга. Берег Оби тоже там рядом очень был живописный.
Не знаю почему такой мрачный фильм. Ну народу много конечно пострадало во всех странах от облучения и многие по халатности и незнанию. В фильме в самом начале один ученый схватил огромную дозу и ясно, что умрет скоро и он говорит, мол какая странная болезнь! Ничего не видно и все вроде нормально, а ты — умираешь…
Удивительно, что, тем не менее, в Академгородке в те времена была необыкновенная свобода. Туда и Галич приезжал, и Высоцкий, кажется, и всё им сходило с рук, когда как рядом в Новосибирске был жесточайший совок. Просто дышать нечем было.
Однажды прочла у Бродского: » Это время тихой сапой убивает маму с папой» у Бродского же это, не ошибаюсь я?
И подумала тогда: «Это у тебя их время убивает! А у нас их убивают невидимые лучи!»
А ведь всё было иногда совершенно прекрасно! Ставили ёлку. Вешали игрушки на неё, нам с братом отец дарил подарки. И мы шли праздновать к Шерерам или они к нам, или Канашевичи приходили, тоже из семей высланных белорусов, или Туманники — сосланные из Украины… И снег шел и говорили тосты и смотрели «Соломенную шляпку» и тётя Галя Шерер рассказывала какую блузку новую с бантом ей шьет её портниха или про своих огромных котов, или про фильм, или про свою маму…
А Канашевичи пели хорошо. А дядя Володя Канашевич был такой красавец — глаз не оторвать! На Маяковского был похож. С огромными руками был. Такой мужик сибирский, хоть и белорус…
И все были очень очень красивые!
Из женщин собенно мамина подруга — Сталина Ивановна. Я поражалась её имени. Однажды спросила отца про причину такого названия тёти Сталины, но отец кратко ответил: » Им это не помогло. Сгноили ее отца в лагерях…»
Я больше и не спрашивала.
Ну были трагедии да, и драмы были, и облучения, но была и жизнь. И был Новый Год и лыжи, и сосны, и белки также бегали по лесу и странный незамерзающий ручей бежал в лесу рядом с домом.
Очень редко, помню, люди разводились. Ну мои родители жили как кошка с собакою и Бог бы с ними… Но остальные все жили, не смотря ни на что, не разводясь. Только один друг отца, по фамилии Иванушкин, ушел от своей жены. К другой ушел. Обсуждалось это шёпотом и от дома ему отказали из-за этого. Отец как-то еще с ним встречался, но дома у нас он не появлялся после этого или появился один раз.
Это отсутствие разводов меня до сих пор поражает. Уотца были полчища друзей и развелись только двое: Иванушкин и Гавалян. Но Гаваляна сразу простили. Невозможно было на него сердиться! Это был не человек -это был звездный ветер! Всегда улыбался, всегда шутил. Вечный фейерверк!
Вот что приближение Нового Года делает с человеком!
Нападают воспоминания!
Ирина Неделяй
Решительно посмотрела, наконец, «Девять дней одного года». Раньше не могла.
Отец-то от лучевой умер.
Ну в детстве-то смотрела, ясное дело, но мало понимала, что все это меня коснется.
Интересно, что там Новосибирск упоминается все время.
Я помню, и в детстве этот фильм меня угнетал, но не ожидала, что он настолько депрессивный.
Просто адище.
Ну и главное всё, как с отцом. И работал он тоже под землей и нахватал рентгенов, так что мой брат его боялся до смерти и дачу избегал нашу. Считал, что все вокруг отца фонит.
У брата моего две проблемы: он считает себя всех умней, болеет радиофобией и это, не считая нечеловеческого корыстолюбия.
Короче, в детстве мне Баталова жалко было страшно.
Ну и как не жалеть?
Ну, вот, ему там по фильму соперник и философ-Смоктуновский намекает, что не из-за чего так жизнью жертвовать, мол, из-за бомбы свою жизнь складывать как-то нехорошо.
Но Баталов-ноль эмоций.
Увлечен человек.
Так в детстве я однажды папу спросила: «Пап, а че ты там под землей делаешь?»
И папа ответил:» Бомбу».
Я чуть не умерла, не знаю даже отчего. Спать не могла неделю. Надо сказать у меня в детстве была бессонница, что я нахожу теперь странным. Я могла в семь лет болтаться по квартире из-за нее, пока папа не уговорит не шляться и хотя бы лежать.
Помню, меня мысли о смерти в детстве сильно донимали.
Потом прошло.
Короче фильм весьма противоречивый и какой-то мрачный очень.
Даже этот их вымышленный город с намеком видимо на Академгородок Новосибирский гораздо мрачнее настоящего.
В настоящем Академе было прекрасно! Многие ученые жили в прекрасных котеджах и кругом сосны, и как бы тайга. Берег Оби тоже там рядом очень был живописный.
Не знаю почему такой мрачный фильм. Ну народу много конечно пострадало во всех странах от облучения и многие по халатности и незнанию. В фильме в самом начале один ученый схватил огромную дозу и ясно, что умрет скоро и он говорит, мол какая странная болезнь! Ничего не видно и все вроде нормально, а ты — умираешь…
Удивительно, что, тем не менее, в Академгородке в те времена была необыкновенная свобода. Туда и Галич приезжал, и Высоцкий, кажется, и всё им сходило с рук, когда как рядом в Новосибирске был жесточайший совок. Просто дышать нечем было.
Однажды прочла у Бродского: » Это время тихой сапой убивает маму с папой» у Бродского же это, не ошибаюсь я?
И подумала тогда: «Это у тебя их время убивает! А у нас их убивают невидимые лучи!»
А ведь всё было иногда совершенно прекрасно! Ставили ёлку. Вешали игрушки на неё, нам с братом отец дарил подарки. И мы шли праздновать к Шерерам или они к нам, или Канашевичи приходили, тоже из семей высланных белорусов, или Туманники — сосланные из Украины… И снег шел и говорили тосты и смотрели «Соломенную шляпку» и тётя Галя Шерер рассказывала какую блузку новую с бантом ей шьет её портниха или про своих огромных котов, или про фильм, или про свою маму…
А Канашевичи пели хорошо. А дядя Володя Канашевич был такой красавец — глаз не оторвать! На Маяковского был похож. С огромными руками был. Такой мужик сибирский, хоть и белорус…
И все были очень очень красивые!
Из женщин собенно мамина подруга — Сталина Ивановна. Я поражалась её имени. Однажды спросила отца про причину такого названия тёти Сталины, но отец кратко ответил: » Им это не помогло. Сгноили ее отца в лагерях…»
Я больше и не спрашивала.
Ну были трагедии да, и драмы были, и облучения, но была и жизнь. И был Новый Год и лыжи, и сосны, и белки также бегали по лесу и странный незамерзающий ручей бежал в лесу рядом с домом.
Очень редко, помню, люди разводились. Ну мои родители жили как кошка с собакою и Бог бы с ними… Но остальные все жили, не смотря ни на что, не разводясь. Только один друг отца, по фамилии Иванушкин, ушел от своей жены. К другой ушел. Обсуждалось это шёпотом и от дома ему отказали из-за этого. Отец как-то еще с ним встречался, но дома у нас он не появлялся после этого или появился один раз.
Это отсутствие разводов меня до сих пор поражает. Уотца были полчища друзей и развелись только двое: Иванушкин и Гавалян. Но Гаваляна сразу простили. Невозможно было на него сердиться! Это был не человек -это был звездный ветер! Всегда улыбался, всегда шутил. Вечный фейерверк!
Вот что приближение Нового Года делает с человеком!
Нападают воспоминания!