«Откуда Софокл всё это знал?..»
12 сентября, 2022 10:19 дп
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
#мама, я люблю тебя.
ГЛАВА 3. Отец.
(глава 2. здесь)
Итак, ровно на Новый год, когда ничего кроме чуда от жизни не ждёшь, мне прилетел-таки мой главный сюрприз. Неожиданное сообщение от моей самой дальней родственницы. Когда я говорю «дальней», я имею ввиду дальше некуда. У всех нас есть дальние родственники, которые дают о себе знать раз в год — например, на Пасху, присылая картинки с умильными младенцами или говорящими котами, возвещающими о воскресении Иисуса. В моём же случае речь идёт о настолько дальней родственнице, что любая переписка с ней — на святой праздник, а уж тем более не святой — кажется неуместной. Я бы даже сказала, угрожающей.
Да, в контактах эта родственница по-прежнему записана словом «мама». Мамуля, мамочка, мумзилёнок. Но вот, что интересно…
Когда — то я не просто записала её номер, закинув в избранное, но ещё и сопроводила «имя контакта» четырьмя дементорами. И хорошо, что сопроводила! Ничего лучшего для своего будущего молодая девушка с такой матерью как у меня сделать не могла. Знаете, как в компьютерной игре, когда на тропинку выходит мирная деревенская женщина с корзинкой, но стоит тебе протянуть к ней руки в ожидании бонуса, как она превращается в черепашку — ниндзя и крошит тебя секирой. Предупреждающий смайлик, а лучше дюжина таких смайликов ⚔️👻💀просто необходим. Я уже проходила уровень «мать» и теряла свои несколько жизней, так что знаю, о чем говорю.
С другой стороны, как писатель, я не очень люблю такие сравнения…
Компьютерная игра — это компьютерная игра. А мать — это мать, какое бы зло за ней не таилось. И тут я встану на сторону большинства: если родная мать, спустя годы присылает тебе весточку, к этой весточке надо прильнуть щекой и бережно принять. Таков мой дочерний долг.
(Сколько здоровых лет, если подумать, мы губим ради этого долга)
И всё же. Сообщение от матери остановило мой пульс ровно на три секунды, и заставило занавесить все шторы в номере «Интуриста», попутно выключая за собой свет. Каждый раз, когда провидение вдруг сводит меня с мамой, я начинаю метаться по комнате, как таракан, который вместо светлого неба над головой вдруг видит падающий на него тапок.
В последний раз мы с мамой обменивались угрозами пару лет назад. Ничего особенного — обычная неприязнь между матерью и дочерью. Наши сердца, надо уже признать, никогда не бились в унисон. Мягко говоря, не бились… Моё так вообще переставало стучать. Особенно, когда за мной по всей квартире гонялись с мухобойкой за последнее место в гимнастическом конкурсе «морозные узоры». Будь он трижды проклят, этот конкурс. Вместе со всей художественной гимнастикой. С другой стороны, ОФП мама мне тогда всё же подтянула. После кардио с мухобойкой я действительно стала выступать лучше. Но от этого сердца наши, повторюсь, не стали биться в унисон. Не бились, не бьются, и не будут биться ad extremism dierum.
И вот, в 2020-ом отношения окончательно пошли ко дну. В год, когда людей косила эпидемия, когда сам бог велел взяться за руки и крепче прижаться друг к другу, мама объявила, что вычёркивает меня из почётного круга своей семьи. Во всяком случае до тех пор, пока я не одумаюсь и не отрекусь от своего отца. Отрекусь от отца! Слава Богу, я прочитала достаточно греческих трагедий, чтобы знать, к чему приводят такие милые просьбы — к рекам крови и обезображенным трупам в собственном доме. В моей памяти ещё свежа невинная девушка Электра, которая со стихами на устах отрубила матери голову, отомстив таким образом за поруганную честь любимого папы. При этом, у Софокла не возникло ни одного вопроса к Электре. Грудь матери — вот где зло. Ибо «Кто виноват, что вместо молока грудь эта напоила меня желчью?»
Каждый раз думаю, откуда Софокл всё это знал? Откуда??? Как с меня писано. (Меня правда не кормили грудью, но желчь можно передать и через современные смеси.)
К слову, мой отец в отличие от отца Электры ни в чем не повинен. Но так уж вышло, что я с детства буквально боготворила его. Если бы в те годы продавали школьные дневники с отцами, а не с Бритни Спирс, у меня был бы такой дневник! И потом, в семьях часто же так бывает: сыновья тянутся к матери, дочери к отцу. Обижаться тут надо не на меня, а на генетику. Если кого гнать из семьи, то только её. Я ещё понимаю, если бы мой отец был действительно живым человеком и задаривал меня цветами по воскресеньям. Но он, стыдно признаться, таковым никогда не был. Мы с папой вообще не были знакомы — как обычно, сначала не было повода, а потом стало слишком поздно. Но от этого, понятное дело, моя любовь только крепла. Незнание питало её.
«Тайну отца» я хладнокровно пронесла через всё моё детство. Вы даже не представляете, сколько лет я потратила на его поиски. Этот отец руководил мной как тень отца Гамлета.
С 7-ми лет я запиралась в кладовке и листала семейные фотоальбомы, пытаясь найти в них хоть какого-то папу. Между прочим, мне пришлось убить множество вечеров, ведь мама была признанной красавицей и очень много с кем фотографировалась. Если быть документально точной, её красоту независимо друг от друга признавали на курортах Абхазии, Грузии, Боснии и Герцеговины и несколько раз в Болгарии.
Как раз из Болгарии мама в 1989-ом году (на следующий год родилась я) привезла 13 памятных снимков некого Стояна Димитрова. Согласитесь, равнодушная к Стояну женщина вряд ли бы собрала у себя такую роскошную коллекцию. Между ними читалась любовь. И какая любовь!
Поскольку этот Стоян предпочитал фотографироваться в плавках, в позе Аполлона, разрывающего море, я могла достаточно оценить его фигуру. И заметить между нами явное, в данном случае лучше сказать, неприкрытое сходство. Крупный и статный, как я. С тяжелыми икрами и тонкой лошадиной коленкой (ножки бравого наездника, как отмечалиу нас в семье). Обжигающе карие глаза, опять же как у меня, светились как два закатных солнышка. И конечно, не мог не вызвать особый восторг наш фамильный гордый нос, аристократически вытянутый и как бы согнутый в изящном поклоне. Да, это был ПАПА! Моей радости не было предела. А когда я увидела на обороте некоторых снимков телефонный номер и какие- то стихи на цыганском, сомнений не осталось. Стоян хотел, чтобы его нашли. Он знал, что где-то по миру будет бродить его неутешная внебрачная дочь с ножками бравого наездника и гордым носом. Он все знал, поэтому нарочно подписал себя. Это во-первых.
Во-вторых, само имя Стоян должно внушать доверие любой женщине детородного возраста. Мужчина, нареченный Стояном, кажется очень перспективным в плане отцовства. А если кажется мне, то скорее всего, показался когда- то и моей матери. Вкусы на самцов у нас должны совпадать. Но, к моему сокрушающему сожалению, фотография Стояна Димитрова, которую я долгие годы называла отцом, и с которой уехала в Москву поступать, оказалась просто фотографией чужого болгарина в плавках.
Однако, потеряв Стояна, я не потеряла отца! С годами моя любовь к нему лишь крепла. Как ожидание счастья — и есть само счастье, так и ожидание отца в некотором роде — есть сам отец. Его эманация, если можно так выразиться.
Но счастье не может длиться вечно.
Настал момент, когда я почувствовала, что больше не в силах любить никому неизвестного человека с прежней силой. Чувства нужно питать. Так что, мне просто необходимо было узнать хотя бы имя отца. Это как минимум. Как максимум — сведения о его росте и весе. Ведь мой рост и вес часто были причиной материнского недовольства. И если я, как собственный адвокат, встаю перед матерью и произношу, целуя Библию: «мой рост и вес — не моя вина! Non mea culpa!», я должна предложить на рассмотрение суда другого виновного. Иными словами, если бы мне удалось доказать, что рост отца составлял не менее 178 см, а вес не меньше сотни, с моей души свалился бы тяжелейший камень.
Только к 30 годам — не знаю, почему так поздно — у меня хватило смелости написать маме душещипательное письмо с просьбой прояснить туман прошлого и обрисовать портрет отца хотя бы в общих чертах. Может быть, у него был пленительный разрез глаз? Или ямочка на подбородке, сводившая её с ума? Мушка? Викторианский бакенбарды? Кудри? Мне бы помогла любая деталь.
Чтобы у мамы не возникло трудностей при отрисовке портрета, я послала отдельной почтой стимулирующий денежный перевод. (Не очень большой, чтобы мама не скрылась заграницей, но и не маленький). На эти деньги маме предлагалось уже самостоятельно приобрести в отделе канцелярии карандаши и краски, если вдруг её посетит желание визуализировать портрет. Иными словами, всё было к ее услугам. Вспоминай и твори! Ничего не мешало удовлетворить мою просьбу в мирном, цивилизованном порядке. Но где там! Лети, голубка! Радость — впереди. Ага.
Мама откликнулась сразу…
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
#мама, я люблю тебя.
ГЛАВА 3. Отец.
(глава 2. здесь)
Итак, ровно на Новый год, когда ничего кроме чуда от жизни не ждёшь, мне прилетел-таки мой главный сюрприз. Неожиданное сообщение от моей самой дальней родственницы. Когда я говорю «дальней», я имею ввиду дальше некуда. У всех нас есть дальние родственники, которые дают о себе знать раз в год — например, на Пасху, присылая картинки с умильными младенцами или говорящими котами, возвещающими о воскресении Иисуса. В моём же случае речь идёт о настолько дальней родственнице, что любая переписка с ней — на святой праздник, а уж тем более не святой — кажется неуместной. Я бы даже сказала, угрожающей.
Да, в контактах эта родственница по-прежнему записана словом «мама». Мамуля, мамочка, мумзилёнок. Но вот, что интересно…
Когда — то я не просто записала её номер, закинув в избранное, но ещё и сопроводила «имя контакта» четырьмя дементорами. И хорошо, что сопроводила! Ничего лучшего для своего будущего молодая девушка с такой матерью как у меня сделать не могла. Знаете, как в компьютерной игре, когда на тропинку выходит мирная деревенская женщина с корзинкой, но стоит тебе протянуть к ней руки в ожидании бонуса, как она превращается в черепашку — ниндзя и крошит тебя секирой. Предупреждающий смайлик, а лучше дюжина таких смайликов ⚔️👻💀просто необходим. Я уже проходила уровень «мать» и теряла свои несколько жизней, так что знаю, о чем говорю.
С другой стороны, как писатель, я не очень люблю такие сравнения…
Компьютерная игра — это компьютерная игра. А мать — это мать, какое бы зло за ней не таилось. И тут я встану на сторону большинства: если родная мать, спустя годы присылает тебе весточку, к этой весточке надо прильнуть щекой и бережно принять. Таков мой дочерний долг.
(Сколько здоровых лет, если подумать, мы губим ради этого долга)
И всё же. Сообщение от матери остановило мой пульс ровно на три секунды, и заставило занавесить все шторы в номере «Интуриста», попутно выключая за собой свет. Каждый раз, когда провидение вдруг сводит меня с мамой, я начинаю метаться по комнате, как таракан, который вместо светлого неба над головой вдруг видит падающий на него тапок.
В последний раз мы с мамой обменивались угрозами пару лет назад. Ничего особенного — обычная неприязнь между матерью и дочерью. Наши сердца, надо уже признать, никогда не бились в унисон. Мягко говоря, не бились… Моё так вообще переставало стучать. Особенно, когда за мной по всей квартире гонялись с мухобойкой за последнее место в гимнастическом конкурсе «морозные узоры». Будь он трижды проклят, этот конкурс. Вместе со всей художественной гимнастикой. С другой стороны, ОФП мама мне тогда всё же подтянула. После кардио с мухобойкой я действительно стала выступать лучше. Но от этого сердца наши, повторюсь, не стали биться в унисон. Не бились, не бьются, и не будут биться ad extremism dierum.
И вот, в 2020-ом отношения окончательно пошли ко дну. В год, когда людей косила эпидемия, когда сам бог велел взяться за руки и крепче прижаться друг к другу, мама объявила, что вычёркивает меня из почётного круга своей семьи. Во всяком случае до тех пор, пока я не одумаюсь и не отрекусь от своего отца. Отрекусь от отца! Слава Богу, я прочитала достаточно греческих трагедий, чтобы знать, к чему приводят такие милые просьбы — к рекам крови и обезображенным трупам в собственном доме. В моей памяти ещё свежа невинная девушка Электра, которая со стихами на устах отрубила матери голову, отомстив таким образом за поруганную честь любимого папы. При этом, у Софокла не возникло ни одного вопроса к Электре. Грудь матери — вот где зло. Ибо «Кто виноват, что вместо молока грудь эта напоила меня желчью?»
Каждый раз думаю, откуда Софокл всё это знал? Откуда??? Как с меня писано. (Меня правда не кормили грудью, но желчь можно передать и через современные смеси.)
К слову, мой отец в отличие от отца Электры ни в чем не повинен. Но так уж вышло, что я с детства буквально боготворила его. Если бы в те годы продавали школьные дневники с отцами, а не с Бритни Спирс, у меня был бы такой дневник! И потом, в семьях часто же так бывает: сыновья тянутся к матери, дочери к отцу. Обижаться тут надо не на меня, а на генетику. Если кого гнать из семьи, то только её. Я ещё понимаю, если бы мой отец был действительно живым человеком и задаривал меня цветами по воскресеньям. Но он, стыдно признаться, таковым никогда не был. Мы с папой вообще не были знакомы — как обычно, сначала не было повода, а потом стало слишком поздно. Но от этого, понятное дело, моя любовь только крепла. Незнание питало её.
«Тайну отца» я хладнокровно пронесла через всё моё детство. Вы даже не представляете, сколько лет я потратила на его поиски. Этот отец руководил мной как тень отца Гамлета.
С 7-ми лет я запиралась в кладовке и листала семейные фотоальбомы, пытаясь найти в них хоть какого-то папу. Между прочим, мне пришлось убить множество вечеров, ведь мама была признанной красавицей и очень много с кем фотографировалась. Если быть документально точной, её красоту независимо друг от друга признавали на курортах Абхазии, Грузии, Боснии и Герцеговины и несколько раз в Болгарии.
Как раз из Болгарии мама в 1989-ом году (на следующий год родилась я) привезла 13 памятных снимков некого Стояна Димитрова. Согласитесь, равнодушная к Стояну женщина вряд ли бы собрала у себя такую роскошную коллекцию. Между ними читалась любовь. И какая любовь!
Поскольку этот Стоян предпочитал фотографироваться в плавках, в позе Аполлона, разрывающего море, я могла достаточно оценить его фигуру. И заметить между нами явное, в данном случае лучше сказать, неприкрытое сходство. Крупный и статный, как я. С тяжелыми икрами и тонкой лошадиной коленкой (ножки бравого наездника, как отмечалиу нас в семье). Обжигающе карие глаза, опять же как у меня, светились как два закатных солнышка. И конечно, не мог не вызвать особый восторг наш фамильный гордый нос, аристократически вытянутый и как бы согнутый в изящном поклоне. Да, это был ПАПА! Моей радости не было предела. А когда я увидела на обороте некоторых снимков телефонный номер и какие- то стихи на цыганском, сомнений не осталось. Стоян хотел, чтобы его нашли. Он знал, что где-то по миру будет бродить его неутешная внебрачная дочь с ножками бравого наездника и гордым носом. Он все знал, поэтому нарочно подписал себя. Это во-первых.
Во-вторых, само имя Стоян должно внушать доверие любой женщине детородного возраста. Мужчина, нареченный Стояном, кажется очень перспективным в плане отцовства. А если кажется мне, то скорее всего, показался когда- то и моей матери. Вкусы на самцов у нас должны совпадать. Но, к моему сокрушающему сожалению, фотография Стояна Димитрова, которую я долгие годы называла отцом, и с которой уехала в Москву поступать, оказалась просто фотографией чужого болгарина в плавках.
Однако, потеряв Стояна, я не потеряла отца! С годами моя любовь к нему лишь крепла. Как ожидание счастья — и есть само счастье, так и ожидание отца в некотором роде — есть сам отец. Его эманация, если можно так выразиться.
Но счастье не может длиться вечно.
Настал момент, когда я почувствовала, что больше не в силах любить никому неизвестного человека с прежней силой. Чувства нужно питать. Так что, мне просто необходимо было узнать хотя бы имя отца. Это как минимум. Как максимум — сведения о его росте и весе. Ведь мой рост и вес часто были причиной материнского недовольства. И если я, как собственный адвокат, встаю перед матерью и произношу, целуя Библию: «мой рост и вес — не моя вина! Non mea culpa!», я должна предложить на рассмотрение суда другого виновного. Иными словами, если бы мне удалось доказать, что рост отца составлял не менее 178 см, а вес не меньше сотни, с моей души свалился бы тяжелейший камень.
Только к 30 годам — не знаю, почему так поздно — у меня хватило смелости написать маме душещипательное письмо с просьбой прояснить туман прошлого и обрисовать портрет отца хотя бы в общих чертах. Может быть, у него был пленительный разрез глаз? Или ямочка на подбородке, сводившая её с ума? Мушка? Викторианский бакенбарды? Кудри? Мне бы помогла любая деталь.
Чтобы у мамы не возникло трудностей при отрисовке портрета, я послала отдельной почтой стимулирующий денежный перевод. (Не очень большой, чтобы мама не скрылась заграницей, но и не маленький). На эти деньги маме предлагалось уже самостоятельно приобрести в отделе канцелярии карандаши и краски, если вдруг её посетит желание визуализировать портрет. Иными словами, всё было к ее услугам. Вспоминай и твори! Ничего не мешало удовлетворить мою просьбу в мирном, цивилизованном порядке. Но где там! Лети, голубка! Радость — впереди. Ага.
Мама откликнулась сразу…