Опустив голову
20 мая, 2022 1:10 пп
военные преступники
Виктория Ивлева:
Последнее заседание суда перед приговором по делу Вадима Шишимарина: адвокат просит полностью оправдать, Шишимарин в последнем слове просит прощения, говорит, что не хотел никого убивать, а хотел вместе с остальными только добраться до своих, он говорит и о том, что примет любое наказание.
Жалость к нему, его матери, двум младшим братьям и сёстрам поднимается со дна моей души и соединяется с жалостью к погибшему Шелипову и его жене, Катерине Степановне, сыну и внучкам. И существует эта жалость вместе с клокочущей ненавистью к преступникам, затеявшим эту войну и смертоубийства и пока недостижимым ни для какого суда.
Все судебные заседания Вадим Шишимарин стоял, низко опустив голову. От стыда ли, или чтобы слушать переводчицу, которая переводила ему в специальное отверстие в клетке — какая теперь разница.
Забыла вот что: человек, отдавший преступный приказ, его фамилия Куфаков, был тяжело ранен примерно через час. Тело его, истекающего кровью, но ещё живого, забирать не стали, считая, что он затормозит бегство. Там он и умер, на мосту.
военные преступники
Виктория Ивлева:
Последнее заседание суда перед приговором по делу Вадима Шишимарина: адвокат просит полностью оправдать, Шишимарин в последнем слове просит прощения, говорит, что не хотел никого убивать, а хотел вместе с остальными только добраться до своих, он говорит и о том, что примет любое наказание.
Жалость к нему, его матери, двум младшим братьям и сёстрам поднимается со дна моей души и соединяется с жалостью к погибшему Шелипову и его жене, Катерине Степановне, сыну и внучкам. И существует эта жалость вместе с клокочущей ненавистью к преступникам, затеявшим эту войну и смертоубийства и пока недостижимым ни для какого суда.
Все судебные заседания Вадим Шишимарин стоял, низко опустив голову. От стыда ли, или чтобы слушать переводчицу, которая переводила ему в специальное отверстие в клетке — какая теперь разница.
Забыла вот что: человек, отдавший преступный приказ, его фамилия Куфаков, был тяжело ранен примерно через час. Тело его, истекающего кровью, но ещё живого, забирать не стали, считая, что он затормозит бегство. Там он и умер, на мосту.