«…они скромны и сострадательны. Любят животных»

Наталья Троянцева

Наталья Троянцева:

Я ЗНАЮ НЕСКОЛЬКИХ МИЛЕЙШИХ «СТАЛИНИСТОВ»

Принципиальностью я не отличалась никогда. Обнаружив идейные расхождения с кем-то, я начинала подшучивать над сложившейся ситуацией. Это было связано с тем, что расходилась я с уже близко знакомыми и уважаемыми мной людьми.

Мои оппоненты не понимали шуток и гордились своей несгибаемостью. В середине 90-х на реплику «меня всё устраивает в нашей новой реальности и мне интересно, как оно пойдёт дальше», моя коллега вспылила и разорвала со мной окончательно и бесповоротно. Довольно часто попадаясь на пути, она не здоровалась со мной лет пятнадцать, до тех пор, пока я не подошла с улыбкой и не предложила мир.

Столь же непримиримой оказалась хорошая приятельница и собеседница, с которой я с удовольствием общалась на одном из сайтов. Мы разошлись на почве «крымнаш», и никаким способом я не смогла вернуть её расположение. Мужчины-оппоненты оказались всё же разумнее и с ними я сумела примириться; я, но не другие мужчины, общие интернет-друзья.

В школьные годы я несколько становилась объектом общественного осуждения. Я была единственной девочкой, которую выгоняли с урока. И – убеждённой прогульщицей, оставившей далеко позади всех школьных хулиганов. Помню прекрасный осенний день – я явилась к третьему уроку и узнала, что директор на школьной линейке ругал меня, отсутствующую, за систематические прогулы. Мальчишки-одноклассники почувствовали себя оскорблёнными, и когда я явилась, выстроились «коридором» и стали меня легонько подталкивать. Растерянная, я «дотолкалась» до влюблённого в меня одноклассника и со всей силы влепила ему пощёчину. Он, не успевший ко мне прикоснуться, повёл себя настоящим мужчиной и, с улыбкой держась рукой за ярко-алую щёку, потребовал: проси прощения! Я, смеясь, извинилась. Прелестное воспоминание!

Мама-учительница, приходя с родительского собрания, плакала от своей обнаружившейся несостоятельности. Я мысленно плакала с ней вместе, но – оставалась собой. Зимой, после уроков физкультуры, я каждый раз «ломала лыжу», опаздывая в класс на пару часов. А весной – просто уходила в рядом расположенный сосновый сквер, утаскивая с собой разных подружек, по очереди. И потом, уже в институте, упорно лидировала среди двоечников-однокурсников, оставаясь, впрочем, «хорошисткой», прогульщицей-«хорошисткой». Растя собственных детей, я до такой степени поощряла их прогулы, что – удивлялась, почему они так редко это делают. Потом оказалось, что дети пошли в меня, но взять маму в сообщницы не решались – это было бы чересчур. Одноклассники бы их точно не поняли, а может, еще и осудили…

Я никогда не испытывала неприязни к людям другой нации, просто за их «инакость». В городе моего детства внешне выделялись корейцы и внутренне – евреи. Выраженная индивидуальность меня всегда притягивала, внешняя – в том числе. Антисемитизм я трактую как комплекс неполноценности, то же касается и ненависти к мигрантам как таковым. «Если выпало в империи родиться», лучше отстаивать врождённую толерантность.

Я знаю нескольких милейших «сталинистов». Они никому не делают зла, напротив, стараются сделать добро, они скромны и сострадательны. Любят животных. Я вижу их свойства, я понимаю их заблуждения. За свои заблуждения каждый платит сам, я не могу и не хочу никого ни в чём разубеждать. История моей семьи трагична и моя личная задача – никак эту историю не воспроизвести. Знакомые «сталинисты» переживают драмы или трагедии как унылую и безысходную повседневность, и я знаю, что им очень не хватает того опыта исторической рефлексии, который у меня есть и который помогает мне быть счастливой.