Она сидела с раздвинутыми ногами, а он смотрел на нее вместо программы «Время»…
26 сентября, 2018 7:55 дп
Валерий Зеленогорский
Валерий Зеленогорский:
Сергеев и Нина.
Сергеев жил на набережной в маленькой квартирке в спартанской обстановке и в стерильной чистоте. Страсть к порядку у него была болезненной, он выгнал первую жену лишь за то, что она чистила картошку на обеденном столе, не подложив газету. Она ушла, ничего не понимая до сих пор, стала лесбиянкой, и не готовит.
Распорядок дней недели у Сергеева был железнее тюрьмы строгого режима, понедельник — день личных переживаний, вторник — преферанс с компанией друзей студенческой поры, среда — стирка и уборка, четверг- секс с приходящей Ниной строго с семи до десяти, сначала ужин, потом прелюдия, всегда одна и та же, он сажал ее голую на телевизор и она сидела с раздвинутыми ногами, а он смотрел на неё вместо программы «Время», вот такой затейник, бляха-муха.
Если у него возникало дополнительное желание после десяти, он не продолжал, заканчивал свидание, не нарушая заведённого порядка, Нина уходила, он готовился ко сну и засыпал на правом боку, следуя рекомендациям своего врача, не нагружать сердце.
В пятницу он устраивал ужин с друзьями и их женами, всегда с водкой и жареными курами и пением под гитару песен КСП (туристские песни про туман и запахи тайги), пел он плохо, играл ещё хуже, но старался и все терпели, как интеллигентные люди, потом он рассказывал анекдоты, которые он много лет собирал и записывал в записные книжки, их накопилось не один десяток, он разработал форму записи, систематизировал их по разделам, про евреев, про Чапая и т.д.
Анекдоты по записной книжке слушать невыносимо, потом все уходили, Нина садилась на телевизор и после ехала в метро, надеясь когда–нибудь остаться у него навсегда.
Единственной страстью Сергеева была коллекция сигаретных пачек из разных стран и континентов, большей тупости, чем коллекционирование придумать нельзя, тысячи коробочек стояли в стеллажах в его комнате, он лежа на диване всегда их видел и помнил историю их приобретения и вообще он знал много историй, что курил тот или иной мудак
из всемирной истории, сам Сергеев не курил, а только собирал и радовался новой пачке как ребёнок, он их гладил, чистил, перебирал, однажды его брат из Воронежа ночевал у него и ночью покурил из его коллекции пачку сигарет «Новость», которую сделали эксклюзивно для Брежнева, когда ему уже запретили курить, он хотел убить брата, но не смог, больше о брате он и слышать не хотел и даже не поехал к нему на похороны.
Ещё он болел за футбол, сам не играл, но считал себя крупным специалистом, знал футбольную статистику, кто кому когда забил, в каком году и какой ногой, кому это знание было надо не знаю, но он очень этим гордился.
Он принципиально не заводил детей, считая, что дети будут его жалкой копией из-за женщины, которая смешает свои гены с сергеевскими, испортит породу, а он своей породой дорожил, тогда еще не было моды изучать свою родословную, а Сергеев свою знал, как сборную Кореи на чемпионате мира, и дорожил, что его предки служили царю по связи, доставляя указы царские по всей России.
Как его предки, он тоже работал по связи, на телефонном узле главным инженером, работу любил за возможность оказать услугу и кое-что получить взамен, перед ним одним в его кабинете пела Бабкина, Жванецкий на восьмое марта читал работникам узла свои перлы за отдельный номер, неспаренный с соседями, директор фабрики «Ява» лично приносил ему новые пачки экспортной продукции он был всемогущ и это его вдохновляло.
Жизнь катилась ровно и плавно, расписание неделя за неделей выполнялось неукоснительно, но однажды Нина слезла с телевизора, и там затанцевали «Лебединое озеро», в пять часов утра, начался путч и Сергеев пошел к Белому дому защищать демократию, он конечно как член партии верил, что можно кое-что поправить, он был против развала Союза, хотя никогда не был на Дальнем Востоке и в Душанбе, но отдавать ни пяди земли нельзя, это он понимал крепко, он провёл три дня у стен Белого дома, получил от Ельцина медаль и гордился, что его руками остановили развал страны.
Произошло чудесное превращение, скромный чиновник связи стал акционером большой сотовой компании, превратившись со временем в микроолигарха с неограниченными возможностями, теперь у него дом в Малибу, целый этаж под коллекцию сигаретных пачек, он ловит рыбу как Хемингуэй по книге «Старик и море», иногда в доме поёт песни под гитару, его слушает малаец-управляющий, не понимающий ни слова, женится он не стал и в новой жизни, по старому распорядку в четверг в дом привозят двух филиппинок, умелых и нежных, единственное очень он жалеет. что на «плазму» никого посадить нельзя даже за деньги, технический прогресс лишил его старой привычки увидеть мир через влагалище.
Нина не дождалась крутого взлёта Сергеева, тоже живёт в Америке, с афроамериканцем — юристом, тихо и без пафоса, шоколадные её дети не нравятся дедушке, ветерану войны, да и зять тоже пугает своей инородностью, а что поделаешь надо молчать и терпеть, чтоб он сдох этот Горбачев со своей перестройкой, так часто думал старик, а другие совсем наоборот, почитают Михал Сергеича, как живого бога.
Валерий Зеленогорский
Валерий Зеленогорский:
Сергеев и Нина.
Сергеев жил на набережной в маленькой квартирке в спартанской обстановке и в стерильной чистоте. Страсть к порядку у него была болезненной, он выгнал первую жену лишь за то, что она чистила картошку на обеденном столе, не подложив газету. Она ушла, ничего не понимая до сих пор, стала лесбиянкой, и не готовит.
Распорядок дней недели у Сергеева был железнее тюрьмы строгого режима, понедельник — день личных переживаний, вторник — преферанс с компанией друзей студенческой поры, среда — стирка и уборка, четверг- секс с приходящей Ниной строго с семи до десяти, сначала ужин, потом прелюдия, всегда одна и та же, он сажал ее голую на телевизор и она сидела с раздвинутыми ногами, а он смотрел на неё вместо программы «Время», вот такой затейник, бляха-муха.
Если у него возникало дополнительное желание после десяти, он не продолжал, заканчивал свидание, не нарушая заведённого порядка, Нина уходила, он готовился ко сну и засыпал на правом боку, следуя рекомендациям своего врача, не нагружать сердце.
В пятницу он устраивал ужин с друзьями и их женами, всегда с водкой и жареными курами и пением под гитару песен КСП (туристские песни про туман и запахи тайги), пел он плохо, играл ещё хуже, но старался и все терпели, как интеллигентные люди, потом он рассказывал анекдоты, которые он много лет собирал и записывал в записные книжки, их накопилось не один десяток, он разработал форму записи, систематизировал их по разделам, про евреев, про Чапая и т.д.
Анекдоты по записной книжке слушать невыносимо, потом все уходили, Нина садилась на телевизор и после ехала в метро, надеясь когда–нибудь остаться у него навсегда.
Единственной страстью Сергеева была коллекция сигаретных пачек из разных стран и континентов, большей тупости, чем коллекционирование придумать нельзя, тысячи коробочек стояли в стеллажах в его комнате, он лежа на диване всегда их видел и помнил историю их приобретения и вообще он знал много историй, что курил тот или иной мудак
из всемирной истории, сам Сергеев не курил, а только собирал и радовался новой пачке как ребёнок, он их гладил, чистил, перебирал, однажды его брат из Воронежа ночевал у него и ночью покурил из его коллекции пачку сигарет «Новость», которую сделали эксклюзивно для Брежнева, когда ему уже запретили курить, он хотел убить брата, но не смог, больше о брате он и слышать не хотел и даже не поехал к нему на похороны.
Ещё он болел за футбол, сам не играл, но считал себя крупным специалистом, знал футбольную статистику, кто кому когда забил, в каком году и какой ногой, кому это знание было надо не знаю, но он очень этим гордился.
Он принципиально не заводил детей, считая, что дети будут его жалкой копией из-за женщины, которая смешает свои гены с сергеевскими, испортит породу, а он своей породой дорожил, тогда еще не было моды изучать свою родословную, а Сергеев свою знал, как сборную Кореи на чемпионате мира, и дорожил, что его предки служили царю по связи, доставляя указы царские по всей России.
Как его предки, он тоже работал по связи, на телефонном узле главным инженером, работу любил за возможность оказать услугу и кое-что получить взамен, перед ним одним в его кабинете пела Бабкина, Жванецкий на восьмое марта читал работникам узла свои перлы за отдельный номер, неспаренный с соседями, директор фабрики «Ява» лично приносил ему новые пачки экспортной продукции он был всемогущ и это его вдохновляло.
Жизнь катилась ровно и плавно, расписание неделя за неделей выполнялось неукоснительно, но однажды Нина слезла с телевизора, и там затанцевали «Лебединое озеро», в пять часов утра, начался путч и Сергеев пошел к Белому дому защищать демократию, он конечно как член партии верил, что можно кое-что поправить, он был против развала Союза, хотя никогда не был на Дальнем Востоке и в Душанбе, но отдавать ни пяди земли нельзя, это он понимал крепко, он провёл три дня у стен Белого дома, получил от Ельцина медаль и гордился, что его руками остановили развал страны.
Произошло чудесное превращение, скромный чиновник связи стал акционером большой сотовой компании, превратившись со временем в микроолигарха с неограниченными возможностями, теперь у него дом в Малибу, целый этаж под коллекцию сигаретных пачек, он ловит рыбу как Хемингуэй по книге «Старик и море», иногда в доме поёт песни под гитару, его слушает малаец-управляющий, не понимающий ни слова, женится он не стал и в новой жизни, по старому распорядку в четверг в дом привозят двух филиппинок, умелых и нежных, единственное очень он жалеет. что на «плазму» никого посадить нельзя даже за деньги, технический прогресс лишил его старой привычки увидеть мир через влагалище.
Нина не дождалась крутого взлёта Сергеева, тоже живёт в Америке, с афроамериканцем — юристом, тихо и без пафоса, шоколадные её дети не нравятся дедушке, ветерану войны, да и зять тоже пугает своей инородностью, а что поделаешь надо молчать и терпеть, чтоб он сдох этот Горбачев со своей перестройкой, так часто думал старик, а другие совсем наоборот, почитают Михал Сергеича, как живого бога.