«Он всегда хотел в этой позе видеть глаза любимого человека…»
8 января, 2022 11:18 дп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Днюха у Гарика.
Гуляли у Арчила, Ада Гарьевна, затянутая в черный латекс с белыми ботфортами, царила над всеми, она со входа бросила ключи от новой «бехи» прямо в литую грудь именинника, он поймал ключи от своей мечты, как Лев Яшин взял мяч после удара великого ди Стефано в далекие шестидесятые.
На Днюхе был весь Мудянск: начальник милиции, поэт Екатерина Бань (далее Ебань), визажист Сафарьян со своей моделью Антоном, неизвестный мужчина в черном с голдовой цепью в пять кило, его все шепотом звали Лариком, и у него под пиджаком бугрились две кобуры, остальную массовку составляли девушки из бара «Аметист», их было ровно двенадцать, это был подарок братухи Васо, он купил их всех до воскресенья, тем самым опустошив на все выходные весь рынок плотских услуг.
Особо нужно отметить хозяина крытого рынка Арнольда (спонсора вечеринки), он был со своей музой Арефьевой, иконой стиля Мудянска, она блистала в платье от Ковалли, его маэстро сшил для Мадонны, но та его не надела, постеснялась открытых частей тела, и платье ушло в Самару, где Арефьева ухватила его первой из рук крупноватой замгуберши, которая раздумывала, можно ли его расставить в бедрах.
Живописно смотрелась группа евреев-антикваров из Питера, они были партнерами Ады Гарьевны по скупке изъятых ценностей в рамках программы социальной справедливости, евреи сидели тихо, ели свое и смотрели на гостей тревожно, и только девушки из клуба «Аметист» распаляли их кажущееся спокойствие.
Ударила холодная пиротехника, в зале воцарилась тишина, Ада Гарьевна голосом завуча коррекционной школы рассказала гостям о трудном детстве Гарика в Кутаиси, о тернистом пути с двумя ходками по малолетке, о нынешнем его взлете до должности гендиректора фонда «Дети-сироты» и закончила словами, что жизнь диктует свои законы, и каждый гражданин нашей великой страны имеет право достичь сияющей вершины, оркестр заиграл песню и Нателла с Эриком спели дуэтом «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем и только немного завидуешь тем, другим, у которых вершина еще впереди» (вышло прочувственно и красиво).
Гарик вытер притворную слезу и поцеловал Аду Гарьевну совсем не по-сыновнему.
Потом в зал вошли две шеренги офицеров ГИБДД, и их начальник с замом с хохотком на кривых мордах вынесли подарок на подносе хохломской росписи, они подарили золоченые номера, три семерки, и талон без права досмотра на 25 лет за подписью замминистра.
Дуэт сыграл мелодию погони из фильма «Берегись автомобиля.»
Потом слово взял Ларик, в зале стало так тихо, что все услышали, как урчит обеденный шашлык в животе Арчила, в этот момент, всем показалось, что евреи растворились в пространстве, они, видимо, неплохо знали Ларика.
Ларик сказал тост на гортанном языке, никто не понял, даже Гарик и Васо не поняли, но виду не подали, оркестр заиграл «Тбилисо», но заметив удивленный взгляд Ады, сразу перешли на «Плановую» и тем самым лабухи спасли свою жизнь.
Официальная часть закончилась, евреи попрощались и исчезли, как в шоу Коперфильда, началась гулянка.
Стол был подчеркнуто русским, в свете перемен: вологодская буратта, тамбовский окорок, камчатские крабы и креветки с нефтекамского шинного завода, заливные осетры, поросенок с хвостиком укропа в глупой морде, он не ожидал, что его тупо зажарят по малолетству, и боль застряла в его глазах-бусинках, были и колониальные товары: икра каспийская, лобио, пхали, чанахи, форшмак (привет от хазар) и курица на бутылке (дань советскому прошлому), выглядела вся эта роскошь державненько и патриотичненько, ели хорошо, пили в темпе скорострельной бортовой пушки, и через час мужчины распустили галстуки и руки, и стали запускать их вовнутрь работниц бара «Аметист».
Гарик не роптал, он ждал Анжелу из кукольного театра, она уже полгода была его пассией и долго строила из себя Мальвину, хотя в городе все знали, что она жила одновременно сразу со столяром Бурначевым и старухой-завлитом Абрамсон, Гарик не знал о ее бурном прошлом, он просто зачеркнул ее прошлое, обнулил его, поменял ей очки на линзы, вставил ей новые сиськи и запретил брить руки и ноги, все остальное в ней его устраивало, он уже давно хотел прильнуть к культуре.
Ада Гарьевна распустила корсет, грудь ее выпорхнула наружу, что даже Сафарьян, увидев это, захотел на время стать натуралом.
Оркестр играл старых итальянцев, в воздухе потянуло травой, это Васо накуривал Арнольда, чтобы овладеть Арефьевой на скорую руку, через полкосяка Арнольд сломался и Васо воспользовался его беспомощностью.
Началась художественная часть, поэт Ебань прочитала свою переделку «Мцыри», и Гарик даже заплакал, когда она стала читать кусок:
Я ждал, схватив рогатый сук,
Минуту битвы; сердце вдруг
Зажглося жаждою борьбы
И крови… да, рука судьбы
Меня вела иным путем….
Он вспомнил, как на первой ходке завалил одного быка и раскрутился на новый срок..
Потом выступала женщина-змея, любимый номер детей и солдат срочной службы, ее выписали из передвижного цирка, где она дослуживала до пенсии, дело свое она знала хорошо, она была еще порывиста, как серна, гибка, как виноградная лоза, если бы не артрит, ее бы взяли в цирк «Дю Солей», но рука судьбы привела ее на задворки шапито.
Когда она в конце номера вышла на коду и чело её оказалось в одной проекции с жопой, заплакал уже начальник милиции, он всегда хотел в этой позе видеть глаза любимого человека, он хлопнул в ладоши, и два дюжих оперативника отнесли змею в багажник начальника ГУВД.
Начались танцы, мужчины не танцевали, но девушки из бара «Аметист», напившись нашару, стали бесчинствовать, так бывает с работницами сферы платных сексуслуг, когда за ними пригляда нет.
По столам пошел фокусник из Неаполя, так он себя называл, он за короткое время собрал у всех гостей котлы и рыжье и пытался исчезнуть, но очень потом об этом пожалел, ему сломали обе руки.
Приехала Анжела, Гарик расцвел, он бросил к ее ногам шиншилловую шубу, взятую недавно в Риге с хаты местного коррупционера. Несмотря на теплый октябрь, Анжела так и просидела в ней до конца, и даже на афтер-пати в рестробаре у местного Симачева она сидела в ней и не парилась, Гарик умел удивить женщину, даже Ада Гарьевна нервно закусила губу, ей таких подарков никто не делал.
Арчил и Ларик перетерли с начальником милиции, в зале стали тушить свет, и все поняли, что шоу не должно продолжаться, молодежь переехала на афтер-пати, уважаемые люди исчезли через кухню и растворились на просторах Родины…
И только Ада Гарьевна с оркестром до утра пела песню «Кайфуем», и когда робкое солнце забило в глаза, она вывалилась из кафе, допивая двенадцатилетний «Чивас»… ее никто не ждал в лучших апартаментах города, но не приехать к своему Гарику, она не могла…
Вечный Мудянск просыпался под малиновый звон колоколов, это она оплатила в местной епархии внеплановый праздник…
Ее штормило, на душе был арктический холод, она отпустила своего мальчика, Гарик стал взрослым…
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Днюха у Гарика.
Гуляли у Арчила, Ада Гарьевна, затянутая в черный латекс с белыми ботфортами, царила над всеми, она со входа бросила ключи от новой «бехи» прямо в литую грудь именинника, он поймал ключи от своей мечты, как Лев Яшин взял мяч после удара великого ди Стефано в далекие шестидесятые.
На Днюхе был весь Мудянск: начальник милиции, поэт Екатерина Бань (далее Ебань), визажист Сафарьян со своей моделью Антоном, неизвестный мужчина в черном с голдовой цепью в пять кило, его все шепотом звали Лариком, и у него под пиджаком бугрились две кобуры, остальную массовку составляли девушки из бара «Аметист», их было ровно двенадцать, это был подарок братухи Васо, он купил их всех до воскресенья, тем самым опустошив на все выходные весь рынок плотских услуг.
Особо нужно отметить хозяина крытого рынка Арнольда (спонсора вечеринки), он был со своей музой Арефьевой, иконой стиля Мудянска, она блистала в платье от Ковалли, его маэстро сшил для Мадонны, но та его не надела, постеснялась открытых частей тела, и платье ушло в Самару, где Арефьева ухватила его первой из рук крупноватой замгуберши, которая раздумывала, можно ли его расставить в бедрах.
Живописно смотрелась группа евреев-антикваров из Питера, они были партнерами Ады Гарьевны по скупке изъятых ценностей в рамках программы социальной справедливости, евреи сидели тихо, ели свое и смотрели на гостей тревожно, и только девушки из клуба «Аметист» распаляли их кажущееся спокойствие.
Ударила холодная пиротехника, в зале воцарилась тишина, Ада Гарьевна голосом завуча коррекционной школы рассказала гостям о трудном детстве Гарика в Кутаиси, о тернистом пути с двумя ходками по малолетке, о нынешнем его взлете до должности гендиректора фонда «Дети-сироты» и закончила словами, что жизнь диктует свои законы, и каждый гражданин нашей великой страны имеет право достичь сияющей вершины, оркестр заиграл песню и Нателла с Эриком спели дуэтом «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем и только немного завидуешь тем, другим, у которых вершина еще впереди» (вышло прочувственно и красиво).
Гарик вытер притворную слезу и поцеловал Аду Гарьевну совсем не по-сыновнему.
Потом в зал вошли две шеренги офицеров ГИБДД, и их начальник с замом с хохотком на кривых мордах вынесли подарок на подносе хохломской росписи, они подарили золоченые номера, три семерки, и талон без права досмотра на 25 лет за подписью замминистра.
Дуэт сыграл мелодию погони из фильма «Берегись автомобиля.»
Потом слово взял Ларик, в зале стало так тихо, что все услышали, как урчит обеденный шашлык в животе Арчила, в этот момент, всем показалось, что евреи растворились в пространстве, они, видимо, неплохо знали Ларика.
Ларик сказал тост на гортанном языке, никто не понял, даже Гарик и Васо не поняли, но виду не подали, оркестр заиграл «Тбилисо», но заметив удивленный взгляд Ады, сразу перешли на «Плановую» и тем самым лабухи спасли свою жизнь.
Официальная часть закончилась, евреи попрощались и исчезли, как в шоу Коперфильда, началась гулянка.
Стол был подчеркнуто русским, в свете перемен: вологодская буратта, тамбовский окорок, камчатские крабы и креветки с нефтекамского шинного завода, заливные осетры, поросенок с хвостиком укропа в глупой морде, он не ожидал, что его тупо зажарят по малолетству, и боль застряла в его глазах-бусинках, были и колониальные товары: икра каспийская, лобио, пхали, чанахи, форшмак (привет от хазар) и курица на бутылке (дань советскому прошлому), выглядела вся эта роскошь державненько и патриотичненько, ели хорошо, пили в темпе скорострельной бортовой пушки, и через час мужчины распустили галстуки и руки, и стали запускать их вовнутрь работниц бара «Аметист».
Гарик не роптал, он ждал Анжелу из кукольного театра, она уже полгода была его пассией и долго строила из себя Мальвину, хотя в городе все знали, что она жила одновременно сразу со столяром Бурначевым и старухой-завлитом Абрамсон, Гарик не знал о ее бурном прошлом, он просто зачеркнул ее прошлое, обнулил его, поменял ей очки на линзы, вставил ей новые сиськи и запретил брить руки и ноги, все остальное в ней его устраивало, он уже давно хотел прильнуть к культуре.
Ада Гарьевна распустила корсет, грудь ее выпорхнула наружу, что даже Сафарьян, увидев это, захотел на время стать натуралом.
Оркестр играл старых итальянцев, в воздухе потянуло травой, это Васо накуривал Арнольда, чтобы овладеть Арефьевой на скорую руку, через полкосяка Арнольд сломался и Васо воспользовался его беспомощностью.
Началась художественная часть, поэт Ебань прочитала свою переделку «Мцыри», и Гарик даже заплакал, когда она стала читать кусок:
Я ждал, схватив рогатый сук,
Минуту битвы; сердце вдруг
Зажглося жаждою борьбы
И крови… да, рука судьбы
Меня вела иным путем….
Он вспомнил, как на первой ходке завалил одного быка и раскрутился на новый срок..
Потом выступала женщина-змея, любимый номер детей и солдат срочной службы, ее выписали из передвижного цирка, где она дослуживала до пенсии, дело свое она знала хорошо, она была еще порывиста, как серна, гибка, как виноградная лоза, если бы не артрит, ее бы взяли в цирк «Дю Солей», но рука судьбы привела ее на задворки шапито.
Когда она в конце номера вышла на коду и чело её оказалось в одной проекции с жопой, заплакал уже начальник милиции, он всегда хотел в этой позе видеть глаза любимого человека, он хлопнул в ладоши, и два дюжих оперативника отнесли змею в багажник начальника ГУВД.
Начались танцы, мужчины не танцевали, но девушки из бара «Аметист», напившись нашару, стали бесчинствовать, так бывает с работницами сферы платных сексуслуг, когда за ними пригляда нет.
По столам пошел фокусник из Неаполя, так он себя называл, он за короткое время собрал у всех гостей котлы и рыжье и пытался исчезнуть, но очень потом об этом пожалел, ему сломали обе руки.
Приехала Анжела, Гарик расцвел, он бросил к ее ногам шиншилловую шубу, взятую недавно в Риге с хаты местного коррупционера. Несмотря на теплый октябрь, Анжела так и просидела в ней до конца, и даже на афтер-пати в рестробаре у местного Симачева она сидела в ней и не парилась, Гарик умел удивить женщину, даже Ада Гарьевна нервно закусила губу, ей таких подарков никто не делал.
Арчил и Ларик перетерли с начальником милиции, в зале стали тушить свет, и все поняли, что шоу не должно продолжаться, молодежь переехала на афтер-пати, уважаемые люди исчезли через кухню и растворились на просторах Родины…
И только Ада Гарьевна с оркестром до утра пела песню «Кайфуем», и когда робкое солнце забило в глаза, она вывалилась из кафе, допивая двенадцатилетний «Чивас»… ее никто не ждал в лучших апартаментах города, но не приехать к своему Гарику, она не могла…
Вечный Мудянск просыпался под малиновый звон колоколов, это она оплатила в местной епархии внеплановый праздник…
Ее штормило, на душе был арктический холод, она отпустила своего мальчика, Гарик стал взрослым…