«Он сидел отдельно и выл…»
6 ноября, 2018 7:14 пп
Валерий Зеленогорский
По дороге в бейт авот. (места в Израиле для пожилых, не способных себя содержать).
Пока я здесь, я изучаю окрестности. Я уже был в неонатальном центре, больше по размеру Новосибирского театра оперы и балета, там люди рожают в человеческих условиях и множат народ Израиля.
А через дорогу от клиники находится большой каскад одноэтажных домиков, где доживают люди золотого возраста. десятки старушек и дедушек сидят в колясках на террасках и поют задорно «Очи черные», качая в такт посеребренными головками, не все такт, скажем так, есть тремоло кое у кого, у каждого свой такт.
Только один человек не пел хором, он сидел отдельно и выл, никого это уже, видимо не смущало.
Я подошел к его коляске и заговорил, перестал выть — обрадовался свободным ушам и тому, что нашёл их.
Вот, что я услышал.
Его зовут Степан, он из морозной Тюмени, папа, мама, аттестат зрелости, строительные отряды , комсомольская юность…
На одной вечеринке случайно оказался в постели с Эммочкой, папиной дочкой проректора по науке, были у него девушки пожарче и поярче, но тут особый случай, папа сказал или в загс или в прокуратуру.
Степан выбрал свободу, трёхкомнатную квартиру и аспирантуру, к Эмме ещё прилагалась «Волга», шубы и прочие штучки, бодрящие естество.
Легко прошло становление ученого, кандидат, доктор, завкафедры научного коммунизма… Сытая, довольная жизнь. а что еще нужно человеку безыдейному человеку с потребностями (охота, рыбалка, секс с молодыми членами научно-студенческого общества.
Но всё коту масленица, в 91 году, проректор дал дуба, Стёпу, как коммуниста съели местные демократы, квартиры и Волгу проели, сделали Стёпе бабушку-еврейку и поехал он в Хайфу на историческую родину.
Пытался, что-то мутить со старой родиной, кинули его, Эмма выучила язык и ушла к Рашиду, а Стёпа остался в Бат яме в компании бывших русских, которым Израиль серпом по яйцам. ну не принимает душа у некоторых идеи воссоединения.
Не ждет Стёпа Мошиаха, и в Тюмени его никто не ждёт. Упал как-то пьяный, сломал всё, что мог, слепили его из того, что было и отправили в бейт авот доживать в человеческих условиях.
Жил в комнате с директором Харьковского завода пружинных матрасов, хотя на самом деле, он был инженером по технике безопасности.
Жили они вместе по разному, жизнь всё ровняет, когда пришлось и судно подать соседу и стакан воды.
А недавно Еся умер, а Степан воет…
Вот такая дорога в бейт авот…
Валерий Зеленогорский
Пока я здесь, я изучаю окрестности. Я уже был в неонатальном центре, больше по размеру Новосибирского театра оперы и балета, там люди рожают в человеческих условиях и множат народ Израиля.
А через дорогу от клиники находится большой каскад одноэтажных домиков, где доживают люди золотого возраста. десятки старушек и дедушек сидят в колясках на террасках и поют задорно «Очи черные», качая в такт посеребренными головками, не все такт, скажем так, есть тремоло кое у кого, у каждого свой такт.
Только один человек не пел хором, он сидел отдельно и выл, никого это уже, видимо не смущало.
Я подошел к его коляске и заговорил, перестал выть — обрадовался свободным ушам и тому, что нашёл их.
Вот, что я услышал.
Его зовут Степан, он из морозной Тюмени, папа, мама, аттестат зрелости, строительные отряды , комсомольская юность…
На одной вечеринке случайно оказался в постели с Эммочкой, папиной дочкой проректора по науке, были у него девушки пожарче и поярче, но тут особый случай, папа сказал или в загс или в прокуратуру.
Степан выбрал свободу, трёхкомнатную квартиру и аспирантуру, к Эмме ещё прилагалась «Волга», шубы и прочие штучки, бодрящие естество.
Легко прошло становление ученого, кандидат, доктор, завкафедры научного коммунизма… Сытая, довольная жизнь. а что еще нужно человеку безыдейному человеку с потребностями (охота, рыбалка, секс с молодыми членами научно-студенческого общества.
Но всё коту масленица, в 91 году, проректор дал дуба, Стёпу, как коммуниста съели местные демократы, квартиры и Волгу проели, сделали Стёпе бабушку-еврейку и поехал он в Хайфу на историческую родину.
Пытался, что-то мутить со старой родиной, кинули его, Эмма выучила язык и ушла к Рашиду, а Стёпа остался в Бат яме в компании бывших русских, которым Израиль серпом по яйцам. ну не принимает душа у некоторых идеи воссоединения.
Не ждет Стёпа Мошиаха, и в Тюмени его никто не ждёт. Упал как-то пьяный, сломал всё, что мог, слепили его из того, что было и отправили в бейт авот доживать в человеческих условиях.
Жил в комнате с директором Харьковского завода пружинных матрасов, хотя на самом деле, он был инженером по технике безопасности.
Жили они вместе по разному, жизнь всё ровняет, когда пришлось и судно подать соседу и стакан воды.
А недавно Еся умер, а Степан воет…
Вот такая дорога в бейт авот…