Оклемался
9 марта, 2025 4:17 пп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский.8 март 2014 г.:
Один мужчина жил с одной женщиной, а любил другую. Ничего особенного в этой ситуации не было, если бы не восьмое марта. Женатому мужчине и вообще трудно жить, а тут еще другая женщина, все у нее всегда празднично, накрашено, умные слова во рту, смотрит с поволокой и не требует идти в магазин за сигаретами, когда ты уже пришел, снял с себя всё уличное и тут вдруг на тебе, а тебе влом.
А у этой женщины всё про запас есть: первое, второе, третье, а потом сразу любовь, с выдумкой, дикостью и необузданностью, а ты уже пять лет ленивый кабан, травку щиплешь с субботы на воскресенье, вегетарианские страсти у тебя с супругой, ну надо, так надо.
Приходит праздник, то да сё, дело было во времена хронического дефицита, но мужчина был непрост, были у него связи, и ему сделали одолжение, выдали два флакона духов «Клима» в фиолетовой (голубой?) коробке и крем «Понс», и всё в двух экземплярах. Седьмого марта он решил с любимой провести, а уж восьмого, как водится, с супругой, детьми и мамой, чтобы всё как у людей, но вмешался случай.
Он пришел с пакетом к любимой, она вся сверкает, платье, прическа, подвязки, чулочки «сеточка», а на столе – ресторан «Прага», всё на новом сервизике, салфетки в кольцах, серебро, и музыка «Томбе ля неж». Он впорхнул, чтобы соседи не видели, туфли снял, поправил волосы гребнем старинным, руки помыл, с пакетом в гостиную вошел и оценил встречу по достоинству, стал из пакета подарок доставать, а оттуда-то всё сразу и выпало, он онемел, а любовь его затряслась, как ненормальная, и визжать стала, как баба на базаре…
Куда все делось, доцент, два языка, манеры, тонкое вибрирование смыслов, глубина и широта взглядов, орала, в падучей билась, кричала слова обидные: тварь, сука, слизняк, как ты мог, я тебе не Марьивановна, ты с кем меня сравнил, с курвой своей мохнорылой, мы Стальские-Изместьевы… и по матери потом…
И так ему жалко стало свою Марию, супругу свою, мать деток своих, что он собрал вещички и попер нах хаузе, в родные палестины, у лифта ещё слышал, как доцент выла и кричала на него, что он не на ту нарвался, что она его уроет и с кафедры сживет…
Он шел домой, такой ошеломленный, и бормотал про себя: «Мы, Стрекаловы, тоже не мусор». Пока шел домой, нелегитимная любовь прошла. Вот так вот сразу и смыло ее, как говно в унитаз.
И так ему невтерпеж стало, что он даже побежал. Прибежал, а там все дома, все Стрекаловы, как на подбор, ждут у порога, он маму и жену одарил, поел со сковороды, что было, без ножа и всех приборов, и лег на диван, ждать завтра.
Вот такие трудности с ассортиментом товаров повышенного спроса спасли советскую семью от распада и катастрофы.
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский.8 март 2014 г.:
Один мужчина жил с одной женщиной, а любил другую. Ничего особенного в этой ситуации не было, если бы не восьмое марта. Женатому мужчине и вообще трудно жить, а тут еще другая женщина, все у нее всегда празднично, накрашено, умные слова во рту, смотрит с поволокой и не требует идти в магазин за сигаретами, когда ты уже пришел, снял с себя всё уличное и тут вдруг на тебе, а тебе влом.
А у этой женщины всё про запас есть: первое, второе, третье, а потом сразу любовь, с выдумкой, дикостью и необузданностью, а ты уже пять лет ленивый кабан, травку щиплешь с субботы на воскресенье, вегетарианские страсти у тебя с супругой, ну надо, так надо.
Приходит праздник, то да сё, дело было во времена хронического дефицита, но мужчина был непрост, были у него связи, и ему сделали одолжение, выдали два флакона духов «Клима» в фиолетовой (голубой?) коробке и крем «Понс», и всё в двух экземплярах. Седьмого марта он решил с любимой провести, а уж восьмого, как водится, с супругой, детьми и мамой, чтобы всё как у людей, но вмешался случай.
Он пришел с пакетом к любимой, она вся сверкает, платье, прическа, подвязки, чулочки «сеточка», а на столе – ресторан «Прага», всё на новом сервизике, салфетки в кольцах, серебро, и музыка «Томбе ля неж». Он впорхнул, чтобы соседи не видели, туфли снял, поправил волосы гребнем старинным, руки помыл, с пакетом в гостиную вошел и оценил встречу по достоинству, стал из пакета подарок доставать, а оттуда-то всё сразу и выпало, он онемел, а любовь его затряслась, как ненормальная, и визжать стала, как баба на базаре…
Куда все делось, доцент, два языка, манеры, тонкое вибрирование смыслов, глубина и широта взглядов, орала, в падучей билась, кричала слова обидные: тварь, сука, слизняк, как ты мог, я тебе не Марьивановна, ты с кем меня сравнил, с курвой своей мохнорылой, мы Стальские-Изместьевы… и по матери потом…
И так ему жалко стало свою Марию, супругу свою, мать деток своих, что он собрал вещички и попер нах хаузе, в родные палестины, у лифта ещё слышал, как доцент выла и кричала на него, что он не на ту нарвался, что она его уроет и с кафедры сживет…
Он шел домой, такой ошеломленный, и бормотал про себя: «Мы, Стрекаловы, тоже не мусор». Пока шел домой, нелегитимная любовь прошла. Вот так вот сразу и смыло ее, как говно в унитаз.
И так ему невтерпеж стало, что он даже побежал. Прибежал, а там все дома, все Стрекаловы, как на подбор, ждут у порога, он маму и жену одарил, поел со сковороды, что было, без ножа и всех приборов, и лег на диван, ждать завтра.
Вот такие трудности с ассортиментом товаров повышенного спроса спасли советскую семью от распада и катастрофы.