«- Ох. Аж страшно…»
25 марта, 2016 6:08 пп
Диляра Тасбулатова
Диляра Тасбулатова:
Архетип женщины
Ирина Ермолова – одна из лучших актрис Коляда-театра из Екатеринбурга, гастроли которого недавно прошли в Москве при полном аншлаге. Между тем, так было не всегда: «надменная Москва» вначале не принимала этот живой — живее всех живых — театр, искренно считая его «провинциальным».
Тут, пожалуй, есть свой резон: правда, «провинциален» Коляда-театр в лучшем смысле этого слова – видимо, только на окраине империи такое еще возможно.
Что – «такое»?
А вот что: абсолютное чувство слова, ансамбля, второго и третьего планов, живое прочтение классики и вкус к современной драматургии. Не говоря уже о самих актерах: такого созвездия талантов, один другого лучше, наверно, не было со времен БДТ. Ну, или МХАТа в его лучшие времена.
Недаром во время московских гастролей было порой трудно найти лишний билетик.
Я посмотрела 11 спектаклей Коляда-театра, во многих из них была занята Ирина Ермолова: уникум, выдающаяся актриса, к тому же красавица (что на самом деле редкость, еще Сомерсет Моэм замечал, что большие актрисы редко бывают красавицами). Всякий раз, ожидая ее появления, я волновалась так, как когда-то юный Пруст волновался перед выходом Сары Бернар: до обморока. В обморок я не упала, врать не буду, но волновалась изрядно – как волнуешься в предвкушении чистой радости, ловя каждую интонацию, каждый голосовой переход: надо сказать, что не только Ирина, все актеры этого театра никогда не фальшивят. Кстати сказать, Ирина играет еще и в Драмтеатре Екатеринбурга, и на нее ходят специально.
— Ирина, чувствуете ли вы такой «интерактив» с залом, влияет ли он на вас? Вопрос, конечно, смешной, предполагающий положительный ответ, но меня интересуют нюансы.
— Нюансы такие: не на всех спектаклях, представьте себе. Но иногда – чувствую так, как будто дышу с залом в унисон.
— Когда это было в последний раз?
— На представлении БСЭ («Большая Советская Энциклопедия», пьеса самого Коляды, где Ирина играет блаженную, современный вариант нищей святой –прим. автора).
— О да! В финале у вас длиннейший монолог, и зал просто затаивает дыхание.
— Да, что было, то было. Хотя вначале я не любила эту свою роль: там ведь девушка тридцати лет и партнеры у меня совсем молодые. А мне ведь не тридцать…
— Ирина…Мне даже как-то неловко выражать вам свое восхищение…
— Ой, спасибо. На самом деле с молодыми играть сложно, потому что они недостаточно опытны. Но вот Илья Белов, который занят со мной в БСЭ, вот он – да. Он и молодой и актер уже опытный.
— Вы знаете, я вот кинокритик и больше люблю кино. С театром мне явно не везло: кроме каких-то классических спектаклей, которые я пересмотрела в юности, ничто не трогало. Обычно – и на том спасибо – есть прима, остальные на подпевках. А слушать, как занимаются читкой с искусственными интонациями — слуга покорный.
— Да уж. Потому к Коляде и идут работать, хотя зарплата у нас очень маленькая. И мне есть с чем сравнивать: я сейчас не про зарплату, а про ансамбль, про то, что работать, играть, репетировать можно только с любовью. Как правило, это звучит таким общим местом: на самом деле так и есть, если ты играешь без любви, без внутреннего жара, публика тоже не заводится.
— Ваша подруга Лариса рассказала мне, что вы трудоголик: все доводите до совершенства.
— Я? Нет, что вы! Я страшно ленива, как и все актеры: не люблю долго репетировать.
— Долго это сколько?
— В одном театре мы работали и по 14 часов в день: уже до такого состояния, что ничего не соображаешь. И это плохо: все должно делаться легко, играючи.
— Как можно «играючи» за месяц поднять такую махину, как «Трамвай «Желание»? Вы же всего месяц репетировали?
— В принципе это, конечно, из разряда чудес, что правда то правда.
— Вы, Ирина, как говорится, «рвете шаблон»: я была уверена, что достичь такой игры можно, только постоянно тренируясь. Звезды Голливуда вообще ужасы рассказывают о себе: как он худел, потом полнел, потом снова худел, как чуть не сошел с ума, как работал до изнеможения и так далее.
— Я не знаю, как другие достигают своих целей. Правда. Единственное, что я могу сказать о себе – мне нужно самой роль додумать, наполняя ее все время, даже когда уже спектакль сдан. Коляда иногда дает «картинку», общий абрис, взаимоотношения внутри ансамбля, мизансцены — и все это в диком темпе (месяц!), а я потом ищу и ищу что-то свое.
— Вы по типу отличница? В училище работали как вол?
— Наоборот! Все эти упражнения – наблюдения за животными, технические упражнения, все эти вдевания нитки с иголку — такая тоска!
— Надо же.
— Именно. Но когда я встретилась с режиссером Балагеевым, учеником Васильева, вот он-то и открыл мне суть вещей. Третий глаз, связь с космосом и так далее. Тогда у Коляды еще своего театра не было, он работал в Драме, и я сыграла у него Джульетту, заразившись приемами Балагеева.
— С третьим глазом?
— Да! (смеется).
— Сам себе режиссер?
— При этом я люблю чтобы меня подправляли: я же могу и ошибаться.
— Не, не, у вас нет проколов. Правда. Ни единой неточной интонации: хорошо темперированный клавир.
— Правда? Ой, спасибо!
— Я видела 6 или даже 7 спектаклей с вами – свидетельствую.
— Вы каждый день к нам ходили?
— Как на работу.
— Надо же!
— Ирина, о чем вы мечтаете?
— Поменьше работать (!!!! – от автора).
— ???
— У меня сынок маленький, восемь лет ему и он меня редко видит…
— Мне тут один человек сказал: вот кто счастлив, так это Ира.
— Правда? Наверно, сам этого не осознаешь…
— Хотели бы вы больше сниматься в кино?
— Только если, например, у Федорченко. Он большой режиссер.
— Что бы могли сказать о Коляде – ну, одним словом? Определите его?
— Он первобытный.
— То есть воплощает собою Театр, и такой, каким он был в древние времена – живой? Народный? Так?
— Да, да. С ним можно играть прямо в чистом поле, чуть не перед верблюдами. Ибо он воплощает собою идею театра.
— Вы тоже, Ирина. Вы ведь не женщина.
— ???
— А архетип женщины.
— ???
— Да, да, да.
— Ох. Аж страшно.
Диляра Тасбулатова
Диляра Тасбулатова:
Архетип женщины
Ирина Ермолова – одна из лучших актрис Коляда-театра из Екатеринбурга, гастроли которого недавно прошли в Москве при полном аншлаге. Между тем, так было не всегда: «надменная Москва» вначале не принимала этот живой — живее всех живых — театр, искренно считая его «провинциальным».
Тут, пожалуй, есть свой резон: правда, «провинциален» Коляда-театр в лучшем смысле этого слова – видимо, только на окраине империи такое еще возможно.
Что – «такое»?
А вот что: абсолютное чувство слова, ансамбля, второго и третьего планов, живое прочтение классики и вкус к современной драматургии. Не говоря уже о самих актерах: такого созвездия талантов, один другого лучше, наверно, не было со времен БДТ. Ну, или МХАТа в его лучшие времена.
Недаром во время московских гастролей было порой трудно найти лишний билетик.
Я посмотрела 11 спектаклей Коляда-театра, во многих из них была занята Ирина Ермолова: уникум, выдающаяся актриса, к тому же красавица (что на самом деле редкость, еще Сомерсет Моэм замечал, что большие актрисы редко бывают красавицами). Всякий раз, ожидая ее появления, я волновалась так, как когда-то юный Пруст волновался перед выходом Сары Бернар: до обморока. В обморок я не упала, врать не буду, но волновалась изрядно – как волнуешься в предвкушении чистой радости, ловя каждую интонацию, каждый голосовой переход: надо сказать, что не только Ирина, все актеры этого театра никогда не фальшивят. Кстати сказать, Ирина играет еще и в Драмтеатре Екатеринбурга, и на нее ходят специально.
— Ирина, чувствуете ли вы такой «интерактив» с залом, влияет ли он на вас? Вопрос, конечно, смешной, предполагающий положительный ответ, но меня интересуют нюансы.
— Нюансы такие: не на всех спектаклях, представьте себе. Но иногда – чувствую так, как будто дышу с залом в унисон.
— Когда это было в последний раз?
— На представлении БСЭ («Большая Советская Энциклопедия», пьеса самого Коляды, где Ирина играет блаженную, современный вариант нищей святой –прим. автора).
— О да! В финале у вас длиннейший монолог, и зал просто затаивает дыхание.
— Да, что было, то было. Хотя вначале я не любила эту свою роль: там ведь девушка тридцати лет и партнеры у меня совсем молодые. А мне ведь не тридцать…
— Ирина…Мне даже как-то неловко выражать вам свое восхищение…
— Ой, спасибо. На самом деле с молодыми играть сложно, потому что они недостаточно опытны. Но вот Илья Белов, который занят со мной в БСЭ, вот он – да. Он и молодой и актер уже опытный.
— Вы знаете, я вот кинокритик и больше люблю кино. С театром мне явно не везло: кроме каких-то классических спектаклей, которые я пересмотрела в юности, ничто не трогало. Обычно – и на том спасибо – есть прима, остальные на подпевках. А слушать, как занимаются читкой с искусственными интонациями — слуга покорный.
— Да уж. Потому к Коляде и идут работать, хотя зарплата у нас очень маленькая. И мне есть с чем сравнивать: я сейчас не про зарплату, а про ансамбль, про то, что работать, играть, репетировать можно только с любовью. Как правило, это звучит таким общим местом: на самом деле так и есть, если ты играешь без любви, без внутреннего жара, публика тоже не заводится.
— Ваша подруга Лариса рассказала мне, что вы трудоголик: все доводите до совершенства.
— Я? Нет, что вы! Я страшно ленива, как и все актеры: не люблю долго репетировать.
— Долго это сколько?
— В одном театре мы работали и по 14 часов в день: уже до такого состояния, что ничего не соображаешь. И это плохо: все должно делаться легко, играючи.
— Как можно «играючи» за месяц поднять такую махину, как «Трамвай «Желание»? Вы же всего месяц репетировали?
— В принципе это, конечно, из разряда чудес, что правда то правда.
— Вы, Ирина, как говорится, «рвете шаблон»: я была уверена, что достичь такой игры можно, только постоянно тренируясь. Звезды Голливуда вообще ужасы рассказывают о себе: как он худел, потом полнел, потом снова худел, как чуть не сошел с ума, как работал до изнеможения и так далее.
— Я не знаю, как другие достигают своих целей. Правда. Единственное, что я могу сказать о себе – мне нужно самой роль додумать, наполняя ее все время, даже когда уже спектакль сдан. Коляда иногда дает «картинку», общий абрис, взаимоотношения внутри ансамбля, мизансцены — и все это в диком темпе (месяц!), а я потом ищу и ищу что-то свое.
— Вы по типу отличница? В училище работали как вол?
— Наоборот! Все эти упражнения – наблюдения за животными, технические упражнения, все эти вдевания нитки с иголку — такая тоска!
— Надо же.
— Именно. Но когда я встретилась с режиссером Балагеевым, учеником Васильева, вот он-то и открыл мне суть вещей. Третий глаз, связь с космосом и так далее. Тогда у Коляды еще своего театра не было, он работал в Драме, и я сыграла у него Джульетту, заразившись приемами Балагеева.
— С третьим глазом?
— Да! (смеется).
— Сам себе режиссер?
— При этом я люблю чтобы меня подправляли: я же могу и ошибаться.
— Не, не, у вас нет проколов. Правда. Ни единой неточной интонации: хорошо темперированный клавир.
— Правда? Ой, спасибо!
— Я видела 6 или даже 7 спектаклей с вами – свидетельствую.
— Вы каждый день к нам ходили?
— Как на работу.
— Надо же!
— Ирина, о чем вы мечтаете?
— Поменьше работать (!!!! – от автора).
— ???
— У меня сынок маленький, восемь лет ему и он меня редко видит…
— Мне тут один человек сказал: вот кто счастлив, так это Ира.
— Правда? Наверно, сам этого не осознаешь…
— Хотели бы вы больше сниматься в кино?
— Только если, например, у Федорченко. Он большой режиссер.
— Что бы могли сказать о Коляде – ну, одним словом? Определите его?
— Он первобытный.
— То есть воплощает собою Театр, и такой, каким он был в древние времена – живой? Народный? Так?
— Да, да. С ним можно играть прямо в чистом поле, чуть не перед верблюдами. Ибо он воплощает собою идею театра.
— Вы тоже, Ирина. Вы ведь не женщина.
— ???
— А архетип женщины.
— ???
— Да, да, да.
— Ох. Аж страшно.