«Обманом овладел кастеляншей, пообещав ей коробку сливочного масла…»
4 марта, 2020 7:40 дп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Из романа «В застенках МВД» (продолжение, начало здесь).
На концерте Ядрышев слегка приснул, а потом его ожгло, как плетью, он явственно услышал голос за плечом и стылым басом прозвучало: «А ты говно Андрей!»
Он резко повернулся, за спиной сидела дама, из тех, которые кончают от песни «Я люблю тебя до слез», он был опытным оперативником, сделал своим телефоном обратное селфи и отправил в управление, через пять минут верный ему майор Ниточкин прислал на нее досье. Его опасения оправдались, это была Нина из далекого прошлого, он вспомнил Сургут, когда он, еще молодым лейтенантом, обманом овладел кастеляншей, пообещав ей коробку сливочного масла, время было несытное и масло было ходовым товаром, масло он не привез, их перевели в Тюмень и больше он ее не видел, а судьба-злодейка свела, как в песне «Эти глаза напротив», он хотел обернуться, все объяснить, но постеснялся, да и жена рядом не дремала. Серов довел всех до оргазма, дамы всхлипывали и поголовно хотели от него ребенка, Ядрышев почему-то вспомнил Ягодкину, он представил, как она мается на шконке, как ей страшно среди воровок и наркоманок, сердце сжалось и глаз увлажнился, он послал сообщение Ниточкину во время исполнения песни «Сюзанна», это был знак, так звали Ягодкину, пусть отдохнет до понедельника, решил Ядрышев, и на сердце его стало легко, как после сауны на Хавской, куда он ходил с ребятами каждый четверг.
Когда ехали домой, Лена зае…ала разговорами про каббалу, про Леву, про Лайтмана, руки ее были унизаны красными нитками, она что-то лепетала про управление мирозданием и почему-то теребила свой крестик при этом.
Ядрышев слушал ее вполуха, каким, нах мирозданием ты можешь управлять, ты с домработницей, водителем и садовником управится не можешь, туфли не можешь выбрать самостоятельно, не говоря уже о шторах.
Он знал этого Лайтмана еще по Союзу, он учился в Питере в кораблестроительном и никогда не думал, что запутает столько проституток, включая Мадонну.
Вечером он лежал в постели и читал Бунина «Темные аллеи», в телефоне брякнуло сообщение от Ягодкиной: «Спасибо милый» и у него стало жарко в промежности…
Да, подумал он про себя, силен Иван Алексеевич, не то, что нынешние борзописцы, старик уже был, а как в море чувств плавал, настоящий лоцман, глаза стали слипаться и огромная жопа Ягодкиной закрыла его горизонт, очи его померкли и опять расхитители стали танцевать пасодобль, но это ему только показалось, на паркете была одна пара Ядрышев-Ягодкина, только они в свете прожекторов по тысяче киловатт. Ночь набирала обороты…
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Из романа «В застенках МВД» (продолжение, начало здесь).
На концерте Ядрышев слегка приснул, а потом его ожгло, как плетью, он явственно услышал голос за плечом и стылым басом прозвучало: «А ты говно Андрей!»
Он резко повернулся, за спиной сидела дама, из тех, которые кончают от песни «Я люблю тебя до слез», он был опытным оперативником, сделал своим телефоном обратное селфи и отправил в управление, через пять минут верный ему майор Ниточкин прислал на нее досье. Его опасения оправдались, это была Нина из далекого прошлого, он вспомнил Сургут, когда он, еще молодым лейтенантом, обманом овладел кастеляншей, пообещав ей коробку сливочного масла, время было несытное и масло было ходовым товаром, масло он не привез, их перевели в Тюмень и больше он ее не видел, а судьба-злодейка свела, как в песне «Эти глаза напротив», он хотел обернуться, все объяснить, но постеснялся, да и жена рядом не дремала. Серов довел всех до оргазма, дамы всхлипывали и поголовно хотели от него ребенка, Ядрышев почему-то вспомнил Ягодкину, он представил, как она мается на шконке, как ей страшно среди воровок и наркоманок, сердце сжалось и глаз увлажнился, он послал сообщение Ниточкину во время исполнения песни «Сюзанна», это был знак, так звали Ягодкину, пусть отдохнет до понедельника, решил Ядрышев, и на сердце его стало легко, как после сауны на Хавской, куда он ходил с ребятами каждый четверг.
Когда ехали домой, Лена зае…ала разговорами про каббалу, про Леву, про Лайтмана, руки ее были унизаны красными нитками, она что-то лепетала про управление мирозданием и почему-то теребила свой крестик при этом.
Ядрышев слушал ее вполуха, каким, нах мирозданием ты можешь управлять, ты с домработницей, водителем и садовником управится не можешь, туфли не можешь выбрать самостоятельно, не говоря уже о шторах.
Он знал этого Лайтмана еще по Союзу, он учился в Питере в кораблестроительном и никогда не думал, что запутает столько проституток, включая Мадонну.
Вечером он лежал в постели и читал Бунина «Темные аллеи», в телефоне брякнуло сообщение от Ягодкиной: «Спасибо милый» и у него стало жарко в промежности…
Да, подумал он про себя, силен Иван Алексеевич, не то, что нынешние борзописцы, старик уже был, а как в море чувств плавал, настоящий лоцман, глаза стали слипаться и огромная жопа Ягодкиной закрыла его горизонт, очи его померкли и опять расхитители стали танцевать пасодобль, но это ему только показалось, на паркете была одна пара Ядрышев-Ягодкина, только они в свете прожекторов по тысяче киловатт. Ночь набирала обороты…