«Обидно за Севастополь!..»
26 мая, 2017 10:04 дп
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
Публикуем отрывки из книги Игоря Свинаренко «Такая страна. Путешествие из Москвы в Россию». Купить книгу можно здесь.
Могучая военная база русской славы, цитадель побед, закрытый режимный населенный пункт, — Севастополь стал открытым для всех южным городом: вольным, портовым, космополитическим.
Да, был красивый гордый миф, и вот он рухнул; но кому ж от этого плохо? Героическое прошлое будет теперь вспоминаться с той же ностальгической грустью, как военная служба в молодые годы.
Грусть эта, впрочем, условная: зачем же, в самом деле, всю жизнь прозябать в казарме, пусть даже романтической военно-морской…
Ностальгия Вы, наверное, слыхали про то, что Севастополь очень удачно расположен, если глянуть со стратегической точки зрения. Точка правильная, только немножко устарелая. 200 лет назад, когда город строили, реальная надежда на выход к проливам, то есть на взятие Константинополя, была, а вот возможности нанесения точечных ядерных ударов не было.
Сегодня все наоборот, и потому Севастополь хорош разве тем, что в его бухте удобно прятать яхты от штормов. Ну да при чем же тут стратегия и русская слава и военная мощь? Которой тут, увы, все меньше…
— Вот, пожалуйте, 13-й причал, — показывали мне моряки. — Он же раньше был полон, это ж бывшая наша гордость, тут главные силы стояли! А теперь что? Вон, два вымпела только и стоят…
Вымпел, как вы догадались, у.е. для счета кораблей. Вот знаменитая Минная стенка. Кораблей и там немного. Пустовато… Оживление вносят только флотские офицеры, подъезжающие к стенке на новых иномарках, непременно дизельных: корабли ж не бензином заправляют, верно? Соляркой все-таки… Вот – Телефонная стенка. Там сгрудились серые тусклые корабли, только один среди них белый – это «Енисей», бывшая мечта каждого черноморского матроса: единственный военный корабль, куда пускали служить женщин. Потому что это не что иное как плавучий госпиталь, он же санаторий.
Он плавал вслед за Пятой эскадрой по Средиземному морю и вдохновлял личный состав эскадры…
Но теперь нет нашей эскадры в Средиземном, и Индийской нашей эскадры тоже нет, и в Атлантике наших кораблей никого — так что нечего там теперь делать заманчивому белому кораблю, он стоит у берега, где и так полно женского внимания…
То, что осталось, собрали вместе, и получилась 30-я дивизия противолодочных кораблей. Вот, собственно, и все…
Против прошлой-то мощи!
— Мы были сильней турецкого флота в 5 раз, а теперь они нас превосходят в 3 раза. Да когда ж это турки были нас сильней! — чуть не плача восклицают черноморцы.
— Обидно за Севастополь! Всё, что построили тут Суворов, Потемкин и Екатерина — всё рухнуло. Чувствуем себя брошенными, — жаловались офицеры, с которыми мы пили пиво в замечательных кафе на набережной.
— Флот скукожился как шагреневая кожа! — гневно рассказывает мне Сергей Горбачев, капитан второго ранга, флотский журналист и историк, горячий бородатый красавец с тяжелым крестом на волосатой груди, которая видна через расстегнутый ворот форменной сорочки. – Было 75 000 моряков, осталось 20 000. Кораблей первой линии на всем флоте – всего 50…
— Первой линии – это как?
— Это которые могут выйти в море для решения боевых задач. В боевом составе нет ни одной подводной лодки! Всё продали.
-Точно, помню, писали: в Колумбию (наркобаронам, чтоб героин возить).
— Да нет же, — в Португалию, Испанию, Турцию и Грецию.
— Алё, это ж НАТО!
— На металлолом продали, распилили их там… Нет, подводный флот у нас конечно есть, он состоит из четырех лодок. Но на них нет аккумуляторных батарей. Они сейчас дорогие, не на что купить…
По морю шастают чужие корабли – не то что турецкие, а даже и американские, включая вертолетоносец “Пенсакола”. Мы сидим смотрим на них с берега…
— Забыла нас Москва! Москва на нас положила прибор. Что ж России, флот не нужен? — причитают моряки. Но спохватываются:
— Лужков — единственный там в верхах умный человек. Построил для русских моряков целый квартал, это у нас называется — 11-й округ Москвы. Там такая школа замечательная, что украинские офицеры своих детей в нее за взятки устраивают…
Но что ж дальше-то будет?
Романтика.
В Севастополе я познакомился с потомственным моряком Толей. Могучий, крепкий, с частично золотыми зубами, к своему полтиннику он успел послужить не только на Черноморском флоте, но и на Камчатке, и кораблем покомандовать. Разведённым капитаном первого ранга ушел на пенсию, ни кола ни двора, живет у мамы-старушки. Где-то на гражданке служит за смешные деньги… Он катал меня на чужой, взятой взаймы “шестерке”.
-Толя! — попросил я его. – Расскажи-ка мне про морскую романтику! Это ж такая вещь, она при любом режиме и в любой стране незыблема, так?
— А, романтику я знаю, я сам на нее когда-то купился! Отец мой был военный моряк. Помню, в 55-м, что ли, году затонул в бухте крейсер “Новороссийск”. Отчего он взорвался, точно неизвестно. Я тогда школу прогулял, мы с ребятами рыбу собирали в бухте – сколько ее там взрывом поглушило. Принёс домой, а отец меня этой рыбой по физиономии, единственный раз руку поднял: “Там столько людей погибло, а ты на могиле рыбалку устроил!” Пошёл, как говорится, по стопам… У нас, у курсантов, была любимая песня: «До свиданья мальчики с черными погонами».
— А что там ещё было в той песне?
— Не помню… А после была такая романтика, что 25 лет я плавал на железе (на кораблях — прим. авт.). Из зверей кроме крыс на железе могут жить только дикие коты с помоек. И то не все выживают. А домашние сразу дохнут. У них из ушей начинает течь сера с кровью. То же и с собаками – разве только некоторым дворнягам удается выжить. Это ж железо! И электричество кругом. Лампу дневного света если прислонить к вантам, так она начинает светиться! Потом ещё вода. Она на военных кораблях только опреснённая, ей не напиваешься, она колом стоит в горле. От неё волосы выпадают, зубы. Жир ещё дают какой-то подозрительный. Картошку в море дают консервированную – никогда не пробовал? Очень на мыло похожа. (Как-то раз её подали в ресторане Дома офицеров, так гражданских тошнило.) Ну и сразу, конечно, язва. Правда, не у всех: если пить чистый спирт, не будет язвы. Мне, помню, в неделю выдавали 55 литров ректификата (мы его называли – “морское шило”). Я его менял на медицинский по курсу 1,5:1. Так ректификат еще ничего, а низшие чины вообще гидролизный пьют. Только его чистить надо. Берешь свежую “Правду”, сворачиваешь в трубочку, и… в банку со спиртом. Так газета вся синеет, а спирт, считается, как бы очищается и повышает свои вкусовые качества.
— Да… — вздыхает Толя, скучая по тем временам; сейчас-то он не пьет. Он уже устал пить, столько выпито. — Судьба вся была положена на погоны. Но это оказалось не лучшим местом для судьбы. Мы уважали сами себя за эту судьбу, которая тогда ещё не была смешной. Отец, братья – все ж море. Тогда нам, 18-летним, казалось, что выбор был правильным… Впрочем, откровенно говоря, всё-таки были дальние походы, и даже заходы в какой-нибудь Канн. Очевидцы хвастались: -Знаем мы эту набережную, как ее, Круазетт! И даже в зал заходили, где церемония – правда, не на неё, а пустое помещение посмотреть. Так оно даже и бедноватое: так, дешевым синим плюшем все оббито. Как сходить на берег, денег давали. Хватало на чашку кофе и пачку сигарет. Как попугаи, мы там сидели во всей своей позолоте парадной формы и растягивали эту чашечку кофе. А вернешься на корабль, у матросов глаза горят: расскажи про приключения, восторги и вечный праздник! В виде исключения на правах страшной редкости такие визиты бывают и в наше время. Попавшие в них счастливцы хвалили яхту Березовского, которая очень достойно смотрелась даже в районе Лазурного берега. Рассказывают, что это — изящный монолит с тонированными стеклами. Длина его под 100 метров, две палубы. Так что, как видите, русские еще сохраняют позиции на Средиземноморье, до сих пор пользуются там уважением. Збройнi сили Украiни Кроме российского флота, в Севастополе есть теперь и Военно-морские силы Украины. Они состоят из нескольких кораблей, их флагман – сторожевик “Гетьман Сагайдачный”. На первый взгляд флоты уживаются мирно. Поначалу, надо сказать, патрули зверствовали и забирали чужих за непоглаженные шнурки. Потом было принято мудрое решение: каждый пусть забирает своих. Ну зверства и
прекратились. Теперь офицеры разных государств даже отдают друг другу честь на улицах, а бывшие сослуживцы, оказавшиеся под разными флагами, уверяют посторонних, что сохранили самые добрые отношения несмотря ни на что. Однако! Однако из доверительных бесед можно вынести впечатление, что одна сторона вроде состоит из оккупантов, а другая как бы продалась за сало. Кроме того! По городу ходят две книжки про раздел флота. Одна – русская – носит многозначительное название “Севастополь в третьей обороне”. Кроме документов, в ней опубликован текст песни, которую рекомендуется исполнять на музыку “Варяга”. С такими выразительными строками: “На Западе все просчитали вперед, Пора бы и нам догадаться, Зачем самостийной Украине флот, И с кем она хочет сражаться.” Украинская книжка называется тоже достаточно бодро: “Анатомия необъявленной войны”. Аннотация гласит, что в книге показана “великодержавная, шовинистическая политика определенных сил России.” Одна главка, к примеру, называется так: “В планах – зачистка нашей территории”.
Я встретился с последним офицером, который поменял флаг. Это капитан первого ранга Александр Горшков. Он рассказывает, что перешел на сторону Украины из патриотизма, а также из-за ссоры с начальством, которое его не ценило. При этом, что примечательно, почти в два раза потерял в зарплате (русские оклады всегда больше). Что же касается увлекательной версии перехода, предложенной злыми языками, то мы ее тут давать разумеется не будем. Та вот, Горшков раньше был начальником Дома Офицеров (на реконструкцию которого, говорят, давал 3 миллиона долларов сам Лужков). А стал худруком ансамбля песни и танца ВМС Украины. Ну немножко пришлось поменять репертуар. Вместо “Севастополь, Севастополь, гордость русских моряков” он теперь разучивает с самодеятельными талантами “Червону руту” и “Черемшину” в рамках нового шоу “Украинские старые песни о главном”.
— Ну вы видите великое будущее за украинским флотом?
— Однозначно вижу! — отвечал Горшков. Как, впрочем, и все мной спрошенные украинские моряки. В отличие от русских, менее оптимистичных в отношении своего флота… Один из самых видных – и слышных – патриотов Украины в Севастополе — капитан первого ранга Мирослав Мамчак. Он – председатель союза офицеров Украины, а кроме того, начальник телерадиоцентра “Бриз” ВМС Украины. Мамчак объясняет мне: — Вот русскому флоту 300 лет, в Севастополе даже улицу в честь этой даты назвали. Хотя городу всего 200 лет, и 300-летие, заметим, его не касается! А украинскому флоту – 507 лет! И он начался именно у крымских берегов в районе Очакова. Флот тогда состоял из чаек.
-Чаек?
— Чайка – это небольшое парусно-гребное судно с экипажем до 70 человек, включая абордажную группу, то есть фактически морскую пехоту. Первыми украинскими военными моряками были запорожские казаки. В 1492 году они одержали первую победу – захватили турецкую галеру, освободили рабов-гребцов, а корабль потопили. Это документально подтверждено: есть письмо крымского хана королю польскому об этом событии.
— А вот газета украинская газета “Дзвiн Севастополя” предлагает назвать в городе улицы в честь Петлюры и Бендеры. Прокомментируйте это!
— Петлюра и Бандера занимают достойное место в истории Украины. А переименование улиц – не мой вопрос.
Пока – пока! — украинского на улицах города мало. Встречаются офицеры с шевронами ВМС. Первые шевроны несли на себе изображение ягод калины в качестве национального растения. На теперешних, усовершенствованных — синий крест; только не косой андреевский, а прямой и потолще. Вот нечаянно подсмотренная мной сценка. Украинские офицеры стоят возле штаба и мирно болтают на русском. Потом один спохватывается:
-А дэ план?
-Якый план? — притворно удивляется второй.
В городе попадаются украинские вывески: допустим, “Взуття” (обувь – прим. перев.) На Большой Морской, улице с набоковским названием, есть ресторан “Крещатик”. Там борщ, сало, пампушки, всё без обмана, только меню вдруг оказывается на русском:
— Чтоб клиентам понятней было! Они по-украински не очень-то…
Вот книжный развал, книжки все сплошь русские: татарской или украинской — не одной не видно! Но продавщица нашла:
— Вот есть «Украiнський правопис».
— Берут?
— Берут.
— Ага! А как его выучат, вы им еще подкинете?
— А то!
Впрочем, русские офицеры констатировали: их дети очень старательно учат украинский язык – “боятся, что иначе у них не будет будущего”.
Открытый город
Любители крымского отдыха помнят, как добывали себе пропуск в секретный военный закрытый город-герой. А теперь… Немцы спокойно приезжают перезахоронять своих солдат, натовские корабли ходят с визитами к украинским друзьям, свободно действуют отделения 23 партий разных государств (да хоть России и Украины), африканцы учатся в вузах.
Умар и Мутаз, студенты из соответственно Чада и Судана, отвечают репортеру местной газеты на вопрос, смогли ли они приспособиться к севастопольской жизни:
— С водой привыкли. Хорошо, что свет перестали отключать.
То есть вы понимаете, что с водой тут несколько хуже, чем в Африке (которую мы — или они? — хоть по электричеству наконец догнали).
Ещё про воду, раз зашла речь. Теперь никто не засекречивает страшных сведений о том, что вся корабельная и прочти вся (90 процентов) городская канализация сливается в море напрямую. Так что, принимая морские ванны, можно не только оскорбить свое эстетическое чувство, но и запросто подхватить гепатит А (научно доказано, даже эпидемии бывают). Открытость бывшей военной базы всему миру доходит до того, что газеты печатают выдержки из интернетной переписки любителей с американцами.
Там проникновенные строчки про то, что и Севастополь, и Нью-Йорк будут первыми разбомблены в случае чего.
Или взять Турцию. Когда-то редкие энтузиасты уплывали туда на надувных матрасах. Отчаливали обыкновенно с мыса Сарыч – самой южной точки Крыма, рукой подать от Севастополя. Там в июне-июле выходит на поверхность подводное течение, и путешественник на надувном матрасе за 2-3 суток мог проделать эти 157 миль до турецкого берега, — а мог и не проделать.
Сегодня и незачем так мучиться. Из Севастополя в Турцию всех желающих без визы и без характеристики от райкома партии везут круизные суда – 150 долларов стоит неделя! Да и плыть-то необязательно. Можно и в Севастополе съесть и выпить все то же, что и в Турции (включая пиво “Эфес” и текилу в ассортименте), и познакомиться с такими же русскими проститутками, что и там.
Последние тут совершенно по-домашнему здороваются со всеми входящими в ресторан мужчинами активного возраста. А вот невероятной секретности объект – противоатомное бомбоубежище под Центральным холмом, настолько глубокое, что сотовые там не действуют. Теперь за могучей железной дверью толщиной 22 сантиметра — «Бункер», клуб так называемой альтернативной молодежи. Там ведет вечера диск-жокей диск-жокей и гитарист Вовчик по кличке Бегемот. Поскольку он сутки через двое матросит на буксире, то можно сказать, что семейную традицию он продолжил: отец его, Володя Мельников – капитан первого ранга, известный севастопольский поэт, лирик и маринист.
Когда отец приходит в бункер выпить красного, сын ему ставит самую консервативную музыку, какую только может найти во всем клубе – “Бони М”.
Я фотографирую Бегемота на память в папашином кителе.
— А что ж ты в училище не пошел? — спрашиваю.
— Был бы СССР, непременно б пошел. А так, сейчас — зачем, кому это нужно? Америка нам велела заткнуться, мы молчим.. Она бомбит кого хочет. Ну и зачем служить? Тогда уж лучше trash core.
— А кто ж тогда в военные училища идет?
— Ну, кто хочет закосить от армии, получить образование на шару, пожить в Питере (детей русских моряков берут туда учиться)… А я — самый крутой парень в этом городе!
— Привет, а как же командующий флотом?
— Я же говорю — парень, а не дедушка!
— Слушай, а что вообще за вид у тебя? Косичка, понимаешь, серьга. Ну ты хоть бы якорь наколол, что ли, — корю я Бегемота.
При том что родной его отец сидит молча, и с влюбленной улыбкой смотрит на взрослого сына.
— Не, я серьезные вещи буду колоть, рокерские узоры. Бицепсы подкачаю, и наколю. А тут как раз приходит его роскошная подружка Наташа, льнёт.
В продолжение военно-морской тематики я по контрасту думаю о том, как бы Бегемот без этой Наташи одиноко и печально спускал пар в казарме…
Всё-таки у пацифизма есть свои сильные плюсы.
— Из военной базы город превращается в рок-н-ролльную тусовку, — утверждает Бегемот на прощание. И это не самая страшная вещь в мире, которая может приключиться с военной базой. Дай этого Бог всякой!
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
Публикуем отрывки из книги Игоря Свинаренко «Такая страна. Путешествие из Москвы в Россию». Купить книгу можно здесь.
Могучая военная база русской славы, цитадель побед, закрытый режимный населенный пункт, — Севастополь стал открытым для всех южным городом: вольным, портовым, космополитическим.
Да, был красивый гордый миф, и вот он рухнул; но кому ж от этого плохо? Героическое прошлое будет теперь вспоминаться с той же ностальгической грустью, как военная служба в молодые годы.
Грусть эта, впрочем, условная: зачем же, в самом деле, всю жизнь прозябать в казарме, пусть даже романтической военно-морской…
Ностальгия Вы, наверное, слыхали про то, что Севастополь очень удачно расположен, если глянуть со стратегической точки зрения. Точка правильная, только немножко устарелая. 200 лет назад, когда город строили, реальная надежда на выход к проливам, то есть на взятие Константинополя, была, а вот возможности нанесения точечных ядерных ударов не было.
Сегодня все наоборот, и потому Севастополь хорош разве тем, что в его бухте удобно прятать яхты от штормов. Ну да при чем же тут стратегия и русская слава и военная мощь? Которой тут, увы, все меньше…
— Вот, пожалуйте, 13-й причал, — показывали мне моряки. — Он же раньше был полон, это ж бывшая наша гордость, тут главные силы стояли! А теперь что? Вон, два вымпела только и стоят…
Вымпел, как вы догадались, у.е. для счета кораблей. Вот знаменитая Минная стенка. Кораблей и там немного. Пустовато… Оживление вносят только флотские офицеры, подъезжающие к стенке на новых иномарках, непременно дизельных: корабли ж не бензином заправляют, верно? Соляркой все-таки… Вот – Телефонная стенка. Там сгрудились серые тусклые корабли, только один среди них белый – это «Енисей», бывшая мечта каждого черноморского матроса: единственный военный корабль, куда пускали служить женщин. Потому что это не что иное как плавучий госпиталь, он же санаторий.
Он плавал вслед за Пятой эскадрой по Средиземному морю и вдохновлял личный состав эскадры…
Но теперь нет нашей эскадры в Средиземном, и Индийской нашей эскадры тоже нет, и в Атлантике наших кораблей никого — так что нечего там теперь делать заманчивому белому кораблю, он стоит у берега, где и так полно женского внимания…
То, что осталось, собрали вместе, и получилась 30-я дивизия противолодочных кораблей. Вот, собственно, и все…
Против прошлой-то мощи!
— Мы были сильней турецкого флота в 5 раз, а теперь они нас превосходят в 3 раза. Да когда ж это турки были нас сильней! — чуть не плача восклицают черноморцы.
— Обидно за Севастополь! Всё, что построили тут Суворов, Потемкин и Екатерина — всё рухнуло. Чувствуем себя брошенными, — жаловались офицеры, с которыми мы пили пиво в замечательных кафе на набережной.
— Флот скукожился как шагреневая кожа! — гневно рассказывает мне Сергей Горбачев, капитан второго ранга, флотский журналист и историк, горячий бородатый красавец с тяжелым крестом на волосатой груди, которая видна через расстегнутый ворот форменной сорочки. – Было 75 000 моряков, осталось 20 000. Кораблей первой линии на всем флоте – всего 50…
— Первой линии – это как?
— Это которые могут выйти в море для решения боевых задач. В боевом составе нет ни одной подводной лодки! Всё продали.
-Точно, помню, писали: в Колумбию (наркобаронам, чтоб героин возить).
— Да нет же, — в Португалию, Испанию, Турцию и Грецию.
— Алё, это ж НАТО!
— На металлолом продали, распилили их там… Нет, подводный флот у нас конечно есть, он состоит из четырех лодок. Но на них нет аккумуляторных батарей. Они сейчас дорогие, не на что купить…
По морю шастают чужие корабли – не то что турецкие, а даже и американские, включая вертолетоносец “Пенсакола”. Мы сидим смотрим на них с берега…
— Забыла нас Москва! Москва на нас положила прибор. Что ж России, флот не нужен? — причитают моряки. Но спохватываются:
— Лужков — единственный там в верхах умный человек. Построил для русских моряков целый квартал, это у нас называется — 11-й округ Москвы. Там такая школа замечательная, что украинские офицеры своих детей в нее за взятки устраивают…
Но что ж дальше-то будет?
Романтика.
В Севастополе я познакомился с потомственным моряком Толей. Могучий, крепкий, с частично золотыми зубами, к своему полтиннику он успел послужить не только на Черноморском флоте, но и на Камчатке, и кораблем покомандовать. Разведённым капитаном первого ранга ушел на пенсию, ни кола ни двора, живет у мамы-старушки. Где-то на гражданке служит за смешные деньги… Он катал меня на чужой, взятой взаймы “шестерке”.
-Толя! — попросил я его. – Расскажи-ка мне про морскую романтику! Это ж такая вещь, она при любом режиме и в любой стране незыблема, так?
— А, романтику я знаю, я сам на нее когда-то купился! Отец мой был военный моряк. Помню, в 55-м, что ли, году затонул в бухте крейсер “Новороссийск”. Отчего он взорвался, точно неизвестно. Я тогда школу прогулял, мы с ребятами рыбу собирали в бухте – сколько ее там взрывом поглушило. Принёс домой, а отец меня этой рыбой по физиономии, единственный раз руку поднял: “Там столько людей погибло, а ты на могиле рыбалку устроил!” Пошёл, как говорится, по стопам… У нас, у курсантов, была любимая песня: «До свиданья мальчики с черными погонами».
— А что там ещё было в той песне?
— Не помню… А после была такая романтика, что 25 лет я плавал на железе (на кораблях — прим. авт.). Из зверей кроме крыс на железе могут жить только дикие коты с помоек. И то не все выживают. А домашние сразу дохнут. У них из ушей начинает течь сера с кровью. То же и с собаками – разве только некоторым дворнягам удается выжить. Это ж железо! И электричество кругом. Лампу дневного света если прислонить к вантам, так она начинает светиться! Потом ещё вода. Она на военных кораблях только опреснённая, ей не напиваешься, она колом стоит в горле. От неё волосы выпадают, зубы. Жир ещё дают какой-то подозрительный. Картошку в море дают консервированную – никогда не пробовал? Очень на мыло похожа. (Как-то раз её подали в ресторане Дома офицеров, так гражданских тошнило.) Ну и сразу, конечно, язва. Правда, не у всех: если пить чистый спирт, не будет язвы. Мне, помню, в неделю выдавали 55 литров ректификата (мы его называли – “морское шило”). Я его менял на медицинский по курсу 1,5:1. Так ректификат еще ничего, а низшие чины вообще гидролизный пьют. Только его чистить надо. Берешь свежую “Правду”, сворачиваешь в трубочку, и… в банку со спиртом. Так газета вся синеет, а спирт, считается, как бы очищается и повышает свои вкусовые качества.
— Да… — вздыхает Толя, скучая по тем временам; сейчас-то он не пьет. Он уже устал пить, столько выпито. — Судьба вся была положена на погоны. Но это оказалось не лучшим местом для судьбы. Мы уважали сами себя за эту судьбу, которая тогда ещё не была смешной. Отец, братья – все ж море. Тогда нам, 18-летним, казалось, что выбор был правильным… Впрочем, откровенно говоря, всё-таки были дальние походы, и даже заходы в какой-нибудь Канн. Очевидцы хвастались: -Знаем мы эту набережную, как ее, Круазетт! И даже в зал заходили, где церемония – правда, не на неё, а пустое помещение посмотреть. Так оно даже и бедноватое: так, дешевым синим плюшем все оббито. Как сходить на берег, денег давали. Хватало на чашку кофе и пачку сигарет. Как попугаи, мы там сидели во всей своей позолоте парадной формы и растягивали эту чашечку кофе. А вернешься на корабль, у матросов глаза горят: расскажи про приключения, восторги и вечный праздник! В виде исключения на правах страшной редкости такие визиты бывают и в наше время. Попавшие в них счастливцы хвалили яхту Березовского, которая очень достойно смотрелась даже в районе Лазурного берега. Рассказывают, что это — изящный монолит с тонированными стеклами. Длина его под 100 метров, две палубы. Так что, как видите, русские еще сохраняют позиции на Средиземноморье, до сих пор пользуются там уважением. Збройнi сили Украiни Кроме российского флота, в Севастополе есть теперь и Военно-морские силы Украины. Они состоят из нескольких кораблей, их флагман – сторожевик “Гетьман Сагайдачный”. На первый взгляд флоты уживаются мирно. Поначалу, надо сказать, патрули зверствовали и забирали чужих за непоглаженные шнурки. Потом было принято мудрое решение: каждый пусть забирает своих. Ну зверства и
прекратились. Теперь офицеры разных государств даже отдают друг другу честь на улицах, а бывшие сослуживцы, оказавшиеся под разными флагами, уверяют посторонних, что сохранили самые добрые отношения несмотря ни на что. Однако! Однако из доверительных бесед можно вынести впечатление, что одна сторона вроде состоит из оккупантов, а другая как бы продалась за сало. Кроме того! По городу ходят две книжки про раздел флота. Одна – русская – носит многозначительное название “Севастополь в третьей обороне”. Кроме документов, в ней опубликован текст песни, которую рекомендуется исполнять на музыку “Варяга”. С такими выразительными строками: “На Западе все просчитали вперед, Пора бы и нам догадаться, Зачем самостийной Украине флот, И с кем она хочет сражаться.” Украинская книжка называется тоже достаточно бодро: “Анатомия необъявленной войны”. Аннотация гласит, что в книге показана “великодержавная, шовинистическая политика определенных сил России.” Одна главка, к примеру, называется так: “В планах – зачистка нашей территории”.
Я встретился с последним офицером, который поменял флаг. Это капитан первого ранга Александр Горшков. Он рассказывает, что перешел на сторону Украины из патриотизма, а также из-за ссоры с начальством, которое его не ценило. При этом, что примечательно, почти в два раза потерял в зарплате (русские оклады всегда больше). Что же касается увлекательной версии перехода, предложенной злыми языками, то мы ее тут давать разумеется не будем. Та вот, Горшков раньше был начальником Дома Офицеров (на реконструкцию которого, говорят, давал 3 миллиона долларов сам Лужков). А стал худруком ансамбля песни и танца ВМС Украины. Ну немножко пришлось поменять репертуар. Вместо “Севастополь, Севастополь, гордость русских моряков” он теперь разучивает с самодеятельными талантами “Червону руту” и “Черемшину” в рамках нового шоу “Украинские старые песни о главном”.
— Ну вы видите великое будущее за украинским флотом?
— Однозначно вижу! — отвечал Горшков. Как, впрочем, и все мной спрошенные украинские моряки. В отличие от русских, менее оптимистичных в отношении своего флота… Один из самых видных – и слышных – патриотов Украины в Севастополе — капитан первого ранга Мирослав Мамчак. Он – председатель союза офицеров Украины, а кроме того, начальник телерадиоцентра “Бриз” ВМС Украины. Мамчак объясняет мне: — Вот русскому флоту 300 лет, в Севастополе даже улицу в честь этой даты назвали. Хотя городу всего 200 лет, и 300-летие, заметим, его не касается! А украинскому флоту – 507 лет! И он начался именно у крымских берегов в районе Очакова. Флот тогда состоял из чаек.
-Чаек?
— Чайка – это небольшое парусно-гребное судно с экипажем до 70 человек, включая абордажную группу, то есть фактически морскую пехоту. Первыми украинскими военными моряками были запорожские казаки. В 1492 году они одержали первую победу – захватили турецкую галеру, освободили рабов-гребцов, а корабль потопили. Это документально подтверждено: есть письмо крымского хана королю польскому об этом событии.
— А вот газета украинская газета “Дзвiн Севастополя” предлагает назвать в городе улицы в честь Петлюры и Бендеры. Прокомментируйте это!
— Петлюра и Бандера занимают достойное место в истории Украины. А переименование улиц – не мой вопрос.
Пока – пока! — украинского на улицах города мало. Встречаются офицеры с шевронами ВМС. Первые шевроны несли на себе изображение ягод калины в качестве национального растения. На теперешних, усовершенствованных — синий крест; только не косой андреевский, а прямой и потолще. Вот нечаянно подсмотренная мной сценка. Украинские офицеры стоят возле штаба и мирно болтают на русском. Потом один спохватывается:
-А дэ план?
-Якый план? — притворно удивляется второй.
В городе попадаются украинские вывески: допустим, “Взуття” (обувь – прим. перев.) На Большой Морской, улице с набоковским названием, есть ресторан “Крещатик”. Там борщ, сало, пампушки, всё без обмана, только меню вдруг оказывается на русском:
— Чтоб клиентам понятней было! Они по-украински не очень-то…
Вот книжный развал, книжки все сплошь русские: татарской или украинской — не одной не видно! Но продавщица нашла:
— Вот есть «Украiнський правопис».
— Берут?
— Берут.
— Ага! А как его выучат, вы им еще подкинете?
— А то!
Впрочем, русские офицеры констатировали: их дети очень старательно учат украинский язык – “боятся, что иначе у них не будет будущего”.
Открытый город
Любители крымского отдыха помнят, как добывали себе пропуск в секретный военный закрытый город-герой. А теперь… Немцы спокойно приезжают перезахоронять своих солдат, натовские корабли ходят с визитами к украинским друзьям, свободно действуют отделения 23 партий разных государств (да хоть России и Украины), африканцы учатся в вузах.
Умар и Мутаз, студенты из соответственно Чада и Судана, отвечают репортеру местной газеты на вопрос, смогли ли они приспособиться к севастопольской жизни:
— С водой привыкли. Хорошо, что свет перестали отключать.
То есть вы понимаете, что с водой тут несколько хуже, чем в Африке (которую мы — или они? — хоть по электричеству наконец догнали).
Ещё про воду, раз зашла речь. Теперь никто не засекречивает страшных сведений о том, что вся корабельная и прочти вся (90 процентов) городская канализация сливается в море напрямую. Так что, принимая морские ванны, можно не только оскорбить свое эстетическое чувство, но и запросто подхватить гепатит А (научно доказано, даже эпидемии бывают). Открытость бывшей военной базы всему миру доходит до того, что газеты печатают выдержки из интернетной переписки любителей с американцами.
Там проникновенные строчки про то, что и Севастополь, и Нью-Йорк будут первыми разбомблены в случае чего.
Или взять Турцию. Когда-то редкие энтузиасты уплывали туда на надувных матрасах. Отчаливали обыкновенно с мыса Сарыч – самой южной точки Крыма, рукой подать от Севастополя. Там в июне-июле выходит на поверхность подводное течение, и путешественник на надувном матрасе за 2-3 суток мог проделать эти 157 миль до турецкого берега, — а мог и не проделать.
Сегодня и незачем так мучиться. Из Севастополя в Турцию всех желающих без визы и без характеристики от райкома партии везут круизные суда – 150 долларов стоит неделя! Да и плыть-то необязательно. Можно и в Севастополе съесть и выпить все то же, что и в Турции (включая пиво “Эфес” и текилу в ассортименте), и познакомиться с такими же русскими проститутками, что и там.
Последние тут совершенно по-домашнему здороваются со всеми входящими в ресторан мужчинами активного возраста. А вот невероятной секретности объект – противоатомное бомбоубежище под Центральным холмом, настолько глубокое, что сотовые там не действуют. Теперь за могучей железной дверью толщиной 22 сантиметра — «Бункер», клуб так называемой альтернативной молодежи. Там ведет вечера диск-жокей диск-жокей и гитарист Вовчик по кличке Бегемот. Поскольку он сутки через двое матросит на буксире, то можно сказать, что семейную традицию он продолжил: отец его, Володя Мельников – капитан первого ранга, известный севастопольский поэт, лирик и маринист.
Когда отец приходит в бункер выпить красного, сын ему ставит самую консервативную музыку, какую только может найти во всем клубе – “Бони М”.
Я фотографирую Бегемота на память в папашином кителе.
— А что ж ты в училище не пошел? — спрашиваю.
— Был бы СССР, непременно б пошел. А так, сейчас — зачем, кому это нужно? Америка нам велела заткнуться, мы молчим.. Она бомбит кого хочет. Ну и зачем служить? Тогда уж лучше trash core.
— А кто ж тогда в военные училища идет?
— Ну, кто хочет закосить от армии, получить образование на шару, пожить в Питере (детей русских моряков берут туда учиться)… А я — самый крутой парень в этом городе!
— Привет, а как же командующий флотом?
— Я же говорю — парень, а не дедушка!
— Слушай, а что вообще за вид у тебя? Косичка, понимаешь, серьга. Ну ты хоть бы якорь наколол, что ли, — корю я Бегемота.
При том что родной его отец сидит молча, и с влюбленной улыбкой смотрит на взрослого сына.
— Не, я серьезные вещи буду колоть, рокерские узоры. Бицепсы подкачаю, и наколю. А тут как раз приходит его роскошная подружка Наташа, льнёт.
В продолжение военно-морской тематики я по контрасту думаю о том, как бы Бегемот без этой Наташи одиноко и печально спускал пар в казарме…
Всё-таки у пацифизма есть свои сильные плюсы.
— Из военной базы город превращается в рок-н-ролльную тусовку, — утверждает Бегемот на прощание. И это не самая страшная вещь в мире, которая может приключиться с военной базой. Дай этого Бог всякой!