«Ну, скривимся!!!»
1 декабря, 2015 9:54 дп
Tanya Loskutova
РАЗГОВОРЧИКИ
В Керети после бани все за столом.
И в Нильм-озере после бани все за столом.
И в Пояконде — тоже…
А где быть-то после бани?
На столе спирт неразбавленный, хлеб черный непропечённый, сырой, тяжелый… Буханкой можно любопытного тюленя прибить.. Если по голове дать… Да кому это надо?
Посреди стола — шайка с простоквашей.
В нее девять ложек воткнуто… Все стоят, как суслики.
Если густой простоквашей закусывать — никакой хмель не возьмет… Ну, по крайней мере, так говорят рыбаки…
Мужиков — восемь штук. Девятая — я.
Один из них тоже не считается — молчит всё время.
Другие меня разговорами занимают…
Говорят, в жизни пригодится… Может, думают, я насовсем приехала.
«Мне, говорит один, в Узкое сходить надо… Баба моя захворала, в больничке лежит… Мы в овражке-то малину искали… Я и сел посидеть чуток… А как стала она с меня сапог стаскивать, я примерился и точно в голову и попал… А так-то я не хотел…»
«Да, степенно говорит другой, малина-то высохла вся. Вот пекариха лосятину с болота несла, мясо-то под стеганку сунула, а комар всё одно — учуял… Я тут ламинарию умятую сдавал, приемщик говорит, фукус это, а не ламинария… Вот и я гляжу — фукус…»
«Слышишь, дочка, ты её ближе к голове хватай, чтоб в воздухе не крутанулась…
А на что тебе змеи-то? Галстуки своим на биостанции делать? Квасцов не жалей…
На лося только с Антипычем ходи… Он когда закричит под руку:»В голову целься! В голову!»- так и погоди стрелять…
Его Машка вон по два дня надоенная ходит…»
А который молчит, тоже не так сидит, из хлеба размятого шарики скатывает, ромбики и кубики…
Потом плещет в кружку неразбавленного, и все с ним вместе молчать начинают…
Ждут главного тоста.
Мефонтий Демидыч встаёт и произносит со значением: «Ну, скривимся!!!»
Скривившись, пьют. И смотрят на молчуна.
Вернее, на руки его.
Тот выкладывает на ладонь шарик, ромбик и кубик, ждёт, все ли видели, широко открывает рот, в котором я успеваю насчитать четыре зуба, и с силой бьёт себя по запястью…
Все три предмета попадают в рот…
Он выразительно, с утробным звуком заглатывает их, и я впервые слышу его голос: «Ну, чего надо-то?»
Все смотрят на меня…
«Кубик», шёпотом прошу я…
Тот снова делает какое-рвотное движение горлом и животом одновременно, и на его смуглой ладони появляется кубик…
Потом — и всё остальное …
Даже не зная местных обычаев, интуитивно угадываю, чего от меня ждут…
Провосклицав все, что положено, бреду к своей лодке… Она одиноко стоит на сырой полоске берега…
Берег во время отлива похож на кошачье небо… Хоть кому-то кажется, что на стиральную доску…
О чем я думаю? О том, сколько ещё всего я успею услышать до прилива, когда моя лодочка, наконец, закачается на воде…
О чем я не думаю? О том, что через тыщу лет узнаю слово «фейсбук», заведу себе столько друзей, вернее, сама у них заведусь, и поверю, что это кому-то покажется забавным…
Tanya Loskutova
РАЗГОВОРЧИКИ
В Керети после бани все за столом.
И в Нильм-озере после бани все за столом.
И в Пояконде — тоже…
А где быть-то после бани?
На столе спирт неразбавленный, хлеб черный непропечённый, сырой, тяжелый… Буханкой можно любопытного тюленя прибить.. Если по голове дать… Да кому это надо?
Посреди стола — шайка с простоквашей.
В нее девять ложек воткнуто… Все стоят, как суслики.
Если густой простоквашей закусывать — никакой хмель не возьмет… Ну, по крайней мере, так говорят рыбаки…
Мужиков — восемь штук. Девятая — я.
Один из них тоже не считается — молчит всё время.
Другие меня разговорами занимают…
Говорят, в жизни пригодится… Может, думают, я насовсем приехала.
«Мне, говорит один, в Узкое сходить надо… Баба моя захворала, в больничке лежит… Мы в овражке-то малину искали… Я и сел посидеть чуток… А как стала она с меня сапог стаскивать, я примерился и точно в голову и попал… А так-то я не хотел…»
«Да, степенно говорит другой, малина-то высохла вся. Вот пекариха лосятину с болота несла, мясо-то под стеганку сунула, а комар всё одно — учуял… Я тут ламинарию умятую сдавал, приемщик говорит, фукус это, а не ламинария… Вот и я гляжу — фукус…»
«Слышишь, дочка, ты её ближе к голове хватай, чтоб в воздухе не крутанулась…
А на что тебе змеи-то? Галстуки своим на биостанции делать? Квасцов не жалей…
На лося только с Антипычем ходи… Он когда закричит под руку:»В голову целься! В голову!»- так и погоди стрелять…
Его Машка вон по два дня надоенная ходит…»
А который молчит, тоже не так сидит, из хлеба размятого шарики скатывает, ромбики и кубики…
Потом плещет в кружку неразбавленного, и все с ним вместе молчать начинают…
Ждут главного тоста.
Мефонтий Демидыч встаёт и произносит со значением: «Ну, скривимся!!!»
Скривившись, пьют. И смотрят на молчуна.
Вернее, на руки его.
Тот выкладывает на ладонь шарик, ромбик и кубик, ждёт, все ли видели, широко открывает рот, в котором я успеваю насчитать четыре зуба, и с силой бьёт себя по запястью…
Все три предмета попадают в рот…
Он выразительно, с утробным звуком заглатывает их, и я впервые слышу его голос: «Ну, чего надо-то?»
Все смотрят на меня…
«Кубик», шёпотом прошу я…
Тот снова делает какое-рвотное движение горлом и животом одновременно, и на его смуглой ладони появляется кубик…
Потом — и всё остальное …
Даже не зная местных обычаев, интуитивно угадываю, чего от меня ждут…
Провосклицав все, что положено, бреду к своей лодке… Она одиноко стоит на сырой полоске берега…
Берег во время отлива похож на кошачье небо… Хоть кому-то кажется, что на стиральную доску…
О чем я думаю? О том, сколько ещё всего я успею услышать до прилива, когда моя лодочка, наконец, закачается на воде…
О чем я не думаю? О том, что через тыщу лет узнаю слово «фейсбук», заведу себе столько друзей, вернее, сама у них заведусь, и поверю, что это кому-то покажется забавным…