«Ну кто так умирает?..»
29 августа, 2025 9:52 дп
Мэйдэй
Евгений Жеребенков поделился
Дмитрий Зотиков:
Из жизни эмигрантов
Как-то рано утром позвонил знакомый кинорежиссёр Кипягин, уехавший в Америку несколько лет назад и сумевший каким-то волшебным образом устроиться в Голливуде.
— Серёга, привет. Хочешь сыграть в новом фильме одного известного американского режиссёра?
Тут он сделал эффектную паузу и назвал фамилию. Я удивлённо присвистнул.
— Конечно хочу, — отвечаю, не раздумывая, разыскивая при этом взглядом банку пива. — Кого надо играть? Могу Гамлета или короля Лира. Я всё-таки народный и всё такое.
— Нет, там фильм про войну, и все основные роли уже заняты голливудскими звездами.
Он назвал имена, и я снова присвистнул от удивления.
— Мне, как третьему режиссёру, — продолжал Кипягин, — поручено провести кастинг на убитых немцев. И я как-то сразу вспомнил о тебе. Больно лицо у тебя подходящее для такой роли.
Я задумался. Последнее время назначенного американским правительством пособия не хватало даже на выпивку.
— Сколько платят?
— Двадцать баксов в час. Работать будем по системе Станиславского. Но лежать придётся в грязи, и по тебе в конце съемок проедет танк.
Я согласился. Всё-таки потом можно будет сказать, что снимался у самого… Пополнить этим громким именем своё портфолио.
На съёмочной площадке оказалось, что Кипягин набрал труппу на роли немцев из бывших наших. Так сказать, дал возможность подработать. Все, как и я, уехали сразу после развала СССР. Пока часами лежали в грязи, под грохот артиллерийского огня и крики режиссера, перезнакомились.
Чумаков Игорь приехал из Таганрога. Играл там в областном театре кукол. Перепелицин Жора — дирижёр из Воркуты. Гоша Рабинович — тенор из Вологодского театра оперы и балета. Но в основном в нашей групе были москвичи и ленинградцы. Всего человек двадцать. Всем дали немецкую форму, винтовки и каски. И памятку с немецкими ругательствами.
Нами во время работы занимался только Кипягин. Другого занятия на съёмках у него, похоже, не было.
Кипягин, снявший в СССР фильм «Будни милиции», постоянно размахивал руками, хватался за голову и кричал по-английски:
— Фак. Не верю!
Потом переходил на русский мат.
— Ну кто так умирает? Не надо сразу падать на землю. Сделайте несколько шагов. Вспомните Родину, берёзки. А потом падайте. Ещё дубль!
В перерывах давали бесплатную «Кока-колу». Её реклама висела везде на съёмочной площадке. Да, еще и хот-доги. Мы тем самым экономили на обедах. Великий режиссёр с нами не общался. Было только слышно, как он иногда орал на Кипягина:
— Где ты набрал этих идиотов!
— Но за двадцать баксов даже латиносы откажутся падать в грязь. А вы сами требовали экономить везде, где только можно.
На третий день съёмок Чумаков принёс фляжку с виски. И жизнь начала налаживаться. Мы уже шли в атаку на американцев так, что Кипягин взвизгивал от восторга. Только говорил, что «Ура» кричать не обязательно. Мы умирали и падали в грязь красиво Очень красиво. Все-таки почти все были народные и заслуженные На это зрелище приходили посмотреть даже те самые американские звёзды. Кипягин показывал им на нас пальцем и говорил:
— А вон тот танцевал принца Зигфрида в Большом театре!
Звезды не верили, но на всякий случай брали автографы и со всеми фотографировались.
И вот настало время съёмок танковой атаки. На нашу группу шли сразу три «General Sherman». Гудели моторы, небо заволокло дымом от пиротехники. Мы лежали в окопе и курили перед смертью. Танки должны были проутюжить наш окоп и идти дальше на Берлин. К тому же, это был последний день съёмок, и все рассчитывали уже завтра начинать отдавать долги, ну и выпить как следует.
И тут Жора из Воркуты, сделав из фляжки большой глоток виски, поднялся в полный рост и сказал негромко:
— Велика Россия, ребята, а отступать некуда. Позади Москва.
И мы пошли в атаку. Не слыша, как что-то сквозь грохот моторов и выстрелы кричит нам красный от напряжения Кипягин.
Мы шли молча. Потом Гоша Рабинович, единственный в группе в форме немецкого офицера, запел:
— Это есть наш последний и решительный бой!
Мы поддержали Гошу, хотя пели очень нестройно.
Эту атаку в Голливуде затем назовут атакой мертвецов. Танки, повернув в сторону, исчезли.
Конечно, всех нас сразу, не заплатив, уволили. Кипягина уволили первым. С запретом приближаться к Голливуду ближе чем на сто километров. Мы тогда не стали сдавать немецкую форму, каски, винтовки. Скинулись и пошли строем пить американское пиво в ближайший бар. В баре подрались с китайцами из местной мафии и утро встретили вместе с ними в полицейском участке.
Больше на съёмки в Голливуд нас не приглашали. А фильм потом всё-таки вышел и получил «Оскара» за лучший сценарий. И когда я пошёл на него в кинотеатр, то увидел на экране лежащую в грязи нашу мертвую труппу. Больше в фильм из нащих съемок ничего не вошло. А крупным планом показали Гошу Рабиновича в форме немецкого офицера. И мне стало так нас всех жалко, что я встал и ушёл, не досмотрев это кино до конца.
Но вскоре пришло приглашение играть в мюзикле «Кошки» на Бродвее. И жизнь начала постепенно налаживаться.
И тут снова позвонил Кипягин. Минут пятнадцать он жаловался наамериканское налоговое законодательство, на банк, отказавший в кредите. потом внезапно спросил:
— Серега, ты хочешь стать простым американским миллионером?
Честно говоря, на эту тему никогда не заморачивался. Деньги были нужны, чтобы прожить на них этот день. И я ответил Кипягину вежливым мычанием в трубку. Тот неожиданно обрадовался:
— Вот. Так я и думал. Сейчас изложу свой бизнес-план.
Оказалось, что все то время пока мы не виделись Кипягин работал с китайцами. С теми самыми, с которыми мы подрались в баре. Благодаря своему рождению в советском посольстве в Пекине Кипягин неплохо знал китайский язык. И организовал отправку жителей Поднебесной на нашу историческую родину. За каждого отправленного и прописанного в его квартире китайца Кипягин получал по тысяче долларов. Всего за год таких будущих москвичей набралось около пятисот. Правда, часть денег уходила начальнику домоуправления и его любовнице паспортистке.
И вот недалее как вчера Кипягин, по его версии случайно, услышал разговор шефа их мафии и его заместителя. Из которого следовало что через неделю будет отправка крупной суммы наличных денег в Китай. Кипягин знал точное время и место передачи денег курьеру. И предолжил мне…
— Ты что, предлагаешь мне, заслуженному артисту Чувашской АССР, участовать в вооруженном налет на китайскую мафию?
— Да, — радостно прокричал в трубку Кипягин. И назвал примерную сумму, которую необходимо было отнять у курьера.
Я сейчас не могу точно объяснить, почему тогда согласился. Забыв даже о Бродвее. Наверное просто надоело ходить каждый день по благотворительным столовкам.
— Только нужно три-четыре абсолютно надежных человека, — сказал Кипягин и повесил трубку. А я принялся искать нащих с того фильма. Ведь кто может быть более надежным, чем тот, кто лежал с тобой в одном окопе? Пусть даже и на киносъемках.
В нашей культурологической банде вскоре кроме уже знакомых вам Гоши, Жоры и игоря оказался гример с Мосфильма Женя Развозжаев. Он то и предложил провести нападение в гриме.
— Маиа родная нас не узнает, — пообещал Женя.
Вся подготовка шла в гараже у Кипягина. На свою виллу он не приглашал. Мне кажется потому, что боялся. Натопчем. Ну мы и не сильно хотели. Купили игрушечные автоматы. Идти на настоящее вооруженное нападения никто не хотел. К тому же Кипягин пообещал, что курьер за чужие деньги умирать не будет. И все пройдет тики-чики. Долго спорили на каком языке нам общаться. На русском или ломанном английском. И тогда Жора из Воркуты предложил… впрочем, об этом позже.
Нападение было организованно то-в-точь как в фильме «Ерестный отец». Скрежет тормозов. Выбегающие из автомобиля громилы. Курьер беропотно отдал чемоданчик и рухнул на землю. Все про все длилось от силы несколько минут. И вот мы в нараже у кипягина уже готовы делить деньги. Ломаем фомкой замок чемоданичка, и …
На следующий день все газеты города написали о найденном на вокзале просле анонимного звонка чемодана с десятью килограммами наркотиков. а пойманный полицией курьер твердил о чернокожих громилах, разговаривающих между собой на каком-то непонятном африканском наречии. Крьер запомнил только одно слово. «Билять». Хотя я точно знаю, что никто из наших его употребить не мог. Ведь мы все или почти все были если не народные, то заслуженные. И говорили между собой, между прочим, на эсперанто.
Вот и вся история. А про другие случаи из эмигрантской нашей жизни я как -нибудь потом вам расскажу.
Мэйдэй
Евгений Жеребенков поделился
Дмитрий Зотиков:
Из жизни эмигрантов
Как-то рано утром позвонил знакомый кинорежиссёр Кипягин, уехавший в Америку несколько лет назад и сумевший каким-то волшебным образом устроиться в Голливуде.
— Серёга, привет. Хочешь сыграть в новом фильме одного известного американского режиссёра?
Тут он сделал эффектную паузу и назвал фамилию. Я удивлённо присвистнул.
— Конечно хочу, — отвечаю, не раздумывая, разыскивая при этом взглядом банку пива. — Кого надо играть? Могу Гамлета или короля Лира. Я всё-таки народный и всё такое.
— Нет, там фильм про войну, и все основные роли уже заняты голливудскими звездами.
Он назвал имена, и я снова присвистнул от удивления.
— Мне, как третьему режиссёру, — продолжал Кипягин, — поручено провести кастинг на убитых немцев. И я как-то сразу вспомнил о тебе. Больно лицо у тебя подходящее для такой роли.
Я задумался. Последнее время назначенного американским правительством пособия не хватало даже на выпивку.
— Сколько платят?
— Двадцать баксов в час. Работать будем по системе Станиславского. Но лежать придётся в грязи, и по тебе в конце съемок проедет танк.
Я согласился. Всё-таки потом можно будет сказать, что снимался у самого… Пополнить этим громким именем своё портфолио.
На съёмочной площадке оказалось, что Кипягин набрал труппу на роли немцев из бывших наших. Так сказать, дал возможность подработать. Все, как и я, уехали сразу после развала СССР. Пока часами лежали в грязи, под грохот артиллерийского огня и крики режиссера, перезнакомились.
Чумаков Игорь приехал из Таганрога. Играл там в областном театре кукол. Перепелицин Жора — дирижёр из Воркуты. Гоша Рабинович — тенор из Вологодского театра оперы и балета. Но в основном в нашей групе были москвичи и ленинградцы. Всего человек двадцать. Всем дали немецкую форму, винтовки и каски. И памятку с немецкими ругательствами.
Нами во время работы занимался только Кипягин. Другого занятия на съёмках у него, похоже, не было.
Кипягин, снявший в СССР фильм «Будни милиции», постоянно размахивал руками, хватался за голову и кричал по-английски:
— Фак. Не верю!
Потом переходил на русский мат.
— Ну кто так умирает? Не надо сразу падать на землю. Сделайте несколько шагов. Вспомните Родину, берёзки. А потом падайте. Ещё дубль!
В перерывах давали бесплатную «Кока-колу». Её реклама висела везде на съёмочной площадке. Да, еще и хот-доги. Мы тем самым экономили на обедах. Великий режиссёр с нами не общался. Было только слышно, как он иногда орал на Кипягина:
— Где ты набрал этих идиотов!
— Но за двадцать баксов даже латиносы откажутся падать в грязь. А вы сами требовали экономить везде, где только можно.
На третий день съёмок Чумаков принёс фляжку с виски. И жизнь начала налаживаться. Мы уже шли в атаку на американцев так, что Кипягин взвизгивал от восторга. Только говорил, что «Ура» кричать не обязательно. Мы умирали и падали в грязь красиво Очень красиво. Все-таки почти все были народные и заслуженные На это зрелище приходили посмотреть даже те самые американские звёзды. Кипягин показывал им на нас пальцем и говорил:
— А вон тот танцевал принца Зигфрида в Большом театре!
Звезды не верили, но на всякий случай брали автографы и со всеми фотографировались.
И вот настало время съёмок танковой атаки. На нашу группу шли сразу три «General Sherman». Гудели моторы, небо заволокло дымом от пиротехники. Мы лежали в окопе и курили перед смертью. Танки должны были проутюжить наш окоп и идти дальше на Берлин. К тому же, это был последний день съёмок, и все рассчитывали уже завтра начинать отдавать долги, ну и выпить как следует.
И тут Жора из Воркуты, сделав из фляжки большой глоток виски, поднялся в полный рост и сказал негромко:
— Велика Россия, ребята, а отступать некуда. Позади Москва.
И мы пошли в атаку. Не слыша, как что-то сквозь грохот моторов и выстрелы кричит нам красный от напряжения Кипягин.
Мы шли молча. Потом Гоша Рабинович, единственный в группе в форме немецкого офицера, запел:
— Это есть наш последний и решительный бой!
Мы поддержали Гошу, хотя пели очень нестройно.
Эту атаку в Голливуде затем назовут атакой мертвецов. Танки, повернув в сторону, исчезли.
Конечно, всех нас сразу, не заплатив, уволили. Кипягина уволили первым. С запретом приближаться к Голливуду ближе чем на сто километров. Мы тогда не стали сдавать немецкую форму, каски, винтовки. Скинулись и пошли строем пить американское пиво в ближайший бар. В баре подрались с китайцами из местной мафии и утро встретили вместе с ними в полицейском участке.
Больше на съёмки в Голливуд нас не приглашали. А фильм потом всё-таки вышел и получил «Оскара» за лучший сценарий. И когда я пошёл на него в кинотеатр, то увидел на экране лежащую в грязи нашу мертвую труппу. Больше в фильм из нащих съемок ничего не вошло. А крупным планом показали Гошу Рабиновича в форме немецкого офицера. И мне стало так нас всех жалко, что я встал и ушёл, не досмотрев это кино до конца.
Но вскоре пришло приглашение играть в мюзикле «Кошки» на Бродвее. И жизнь начала постепенно налаживаться.
И тут снова позвонил Кипягин. Минут пятнадцать он жаловался наамериканское налоговое законодательство, на банк, отказавший в кредите. потом внезапно спросил:
— Серега, ты хочешь стать простым американским миллионером?
Честно говоря, на эту тему никогда не заморачивался. Деньги были нужны, чтобы прожить на них этот день. И я ответил Кипягину вежливым мычанием в трубку. Тот неожиданно обрадовался:
— Вот. Так я и думал. Сейчас изложу свой бизнес-план.
Оказалось, что все то время пока мы не виделись Кипягин работал с китайцами. С теми самыми, с которыми мы подрались в баре. Благодаря своему рождению в советском посольстве в Пекине Кипягин неплохо знал китайский язык. И организовал отправку жителей Поднебесной на нашу историческую родину. За каждого отправленного и прописанного в его квартире китайца Кипягин получал по тысяче долларов. Всего за год таких будущих москвичей набралось около пятисот. Правда, часть денег уходила начальнику домоуправления и его любовнице паспортистке.
И вот недалее как вчера Кипягин, по его версии случайно, услышал разговор шефа их мафии и его заместителя. Из которого следовало что через неделю будет отправка крупной суммы наличных денег в Китай. Кипягин знал точное время и место передачи денег курьеру. И предолжил мне…
— Ты что, предлагаешь мне, заслуженному артисту Чувашской АССР, участовать в вооруженном налет на китайскую мафию?
— Да, — радостно прокричал в трубку Кипягин. И назвал примерную сумму, которую необходимо было отнять у курьера.
Я сейчас не могу точно объяснить, почему тогда согласился. Забыв даже о Бродвее. Наверное просто надоело ходить каждый день по благотворительным столовкам.
— Только нужно три-четыре абсолютно надежных человека, — сказал Кипягин и повесил трубку. А я принялся искать нащих с того фильма. Ведь кто может быть более надежным, чем тот, кто лежал с тобой в одном окопе? Пусть даже и на киносъемках.
В нашей культурологической банде вскоре кроме уже знакомых вам Гоши, Жоры и игоря оказался гример с Мосфильма Женя Развозжаев. Он то и предложил провести нападение в гриме.
— Маиа родная нас не узнает, — пообещал Женя.
Вся подготовка шла в гараже у Кипягина. На свою виллу он не приглашал. Мне кажется потому, что боялся. Натопчем. Ну мы и не сильно хотели. Купили игрушечные автоматы. Идти на настоящее вооруженное нападения никто не хотел. К тому же Кипягин пообещал, что курьер за чужие деньги умирать не будет. И все пройдет тики-чики. Долго спорили на каком языке нам общаться. На русском или ломанном английском. И тогда Жора из Воркуты предложил… впрочем, об этом позже.
Нападение было организованно то-в-точь как в фильме «Ерестный отец». Скрежет тормозов. Выбегающие из автомобиля громилы. Курьер беропотно отдал чемоданчик и рухнул на землю. Все про все длилось от силы несколько минут. И вот мы в нараже у кипягина уже готовы делить деньги. Ломаем фомкой замок чемоданичка, и …
На следующий день все газеты города написали о найденном на вокзале просле анонимного звонка чемодана с десятью килограммами наркотиков. а пойманный полицией курьер твердил о чернокожих громилах, разговаривающих между собой на каком-то непонятном африканском наречии. Крьер запомнил только одно слово. «Билять». Хотя я точно знаю, что никто из наших его употребить не мог. Ведь мы все или почти все были если не народные, то заслуженные. И говорили между собой, между прочим, на эсперанто.
Вот и вся история. А про другие случаи из эмигрантской нашей жизни я как -нибудь потом вам расскажу.