«Новигод»
9 января, 2021 6:58 пп
Мэйдэй
Игорь Бродский поделился
Slava Shifrin:
Сын сообщил нам, что 31-го декабря он приедет домой, потому что армейское командование отпустило «русских» праздновать «Новигод».
«А ты считаешься русским?», — удивились мы с женой.
«Конечно! Мне же в детстве «Незнайку» читали. К тому же, для того, чтобы не оставаться на выходные на базе, «русскими» станут и марокканский танкист, и друзский пограничник, и бедуинский следопыт», — ответил сын и добавил, что приедет он не один, а с девушкой, у которой нет никаких «русских» корней, но она всю жизнь (все свои 20 лет) мечтала поучаствовать в праздновании настоящего Нового Года.
«И ёлку надо ставить?», — ужаснулся я
«И «Ольвье» делать?», — простонала жена.
«Разумеется!», — командирским голосом распорядился сын, — «Условия, максимально приближенные к боевым! Полный контакт! Пленных не берём!»
И мы бросились выполнять приказ по гарнизону.
Я взял на своём заводе справку «стратегически важного работника», позволяющую мне беспрепятственно передвигаться по стране во время карантина, и поехал к маме за холодцом (мама всегда на Новый Год делает холодец, и в этот раз холодец дождался своего звёздного часа).
Жена, заручившись аналогичной справкой от своей фабрики, отравилась в магазин по майонез.
31-го числа мы закончили работу необычно рано — около 7 вечера, и жена сразу приступила к приготовлению новогоднего торта. Она решила не заморачиваться и испечь простой незатейливый тортик под названием «Монастырская изба»: скатала 18 трубочек из сметанного теста, начинила их вишней, предварительно вымоченной в коньяке, испекла, сложила слоями в виде домика, промазав все слои сметанным кремом, посыпала домик тёртым шоколадом и ягодами черники выложила окна и двери. Всего 3 часа работы, и тортик готов!
А я тем временем спустился в кладовку искать ёлочные украшения. Искусственную ёлку, купленную на новогоднем базаре лет 25 назад и использовавшуюся по назначению раза 3, я выудил из-под неактуальной в нынешнем сезоне лыжной амуниции, и англо-русских словарей, привезенных их Союза 30 лет назад и не использовавшихся в Израиле по назначению ни разу. В дальнем углу кладовки я обнаружил коробку с надписью: «Когда мы были молодыми», в коробке было много игрушек, в том числе ёлочных.
Пока жена украшала квартиру и следила за тортом, я начал прогревать телевизор, не включавшийся лет 15. «Хорошо бы», — говорю, — «Найти в телевизоре какой-нибудь новогодний концерт: с Леонтьевым, с Лещенко, с Ротару».
«Думаешь они ещё живы?», — недоверчиво спросила жена.
«Вряд-ли», — вздохнул я и на всякий случай нашёл в Ютюбе запись концерта «Песня-86», где все уже не молоды, но ещё вполне голосисты. Затем занял позицию на кухне, по левую руку поставил миску с тщательно отваренными овощами, банку икры и банку селёдки, разложил пакеты с колбасами, справа водрузил ведёрко с майонезом, включил запись лекции о мамлюкском периоде в Палестине и начал компоновать новогодние закуски. Не заглядывая в рецепт и думая о мамлюках, ловко соорудил десяток салатов. Помнят руки! Ох помнят!
В освободившуюся от торта духовку жена засунула ультимативное советское «горячее» — мясо «по-французски» — блюдо, которое не подают ни в одном французском ресторане, и о котором не слышал ни один француз.
Ближе к 11 часам я облачился в парадную футболку с эмблемой московской олимпиады на груди и олимпийским мишкой на спине. Жена вошла в образ и хотела надеть вышиванку, привезенную из Киева, но я сказал, что это перебор. Байковый халат и бриллиантовые серьги будет достаточно.
И тут в дверь позвонили! От неожиданности задрожал холодец, и подпрыгнул горошек в «Оливье», сами собой замигали лампочки на ёлке, «Родительский дом — начало начал», — запел мумифицированный Лещенко из выключенного телевизора, «Лаванда, горная лаванда», — ответила ему Ротару из Ютюба.
«Третий звонок», — обьявила жена, — «Наш выход».
————————————————————————
Друзья! Спасибо вам за комплименты моей зарисовке про «Новогодний визит девушки». Я благодарен всем, кто поставил лайки и написал тёплые комментарии (заранее прошу прощения, что всем ответить не смогу). Благодарен тем, кто никак не отреагировал, но потратил своё время, чтобы прочитать рассказ. Я уверен, что были радиослушатели, которым текст не понравился (что вполне легитимно), но они перевернули страницу и продолжили жить дальше.
Как всегда нашлось несколько правдолюбов, которым доставляет физиологическое удовольствие поймать автора на лжи. Они добыли в архиве Министерства лёгкой промышленности СССР данные о производстве футболок с изображением олимпийского Мишки, поделили количество футболок на среднюю площадь среднестатистического мужского тела, умножили на среднюю частоту помывки этого тела с учётом жёсткости воды и поправкой на запотняемость в зависимости от региона, взяли тройной интеграл от медианной мощности стиральной машины, вычли вторую производную от коэффициента мягкости торта «Монастырская изба», и пришли к выводу, что не могла София Ротару участвовать в «Песне 86». Браво! Враг не прошёл!
Одна тётка написала в комментариях, что ей жаль автора и его «семейку», потому что «они не умеют радоваться и не знают, что такое настоящий праздник». Представляю, с каким наслаждением она выводила это хлёсткое слово «семейка» (почему не «семья»? чтобы звучало более презрительно?). Потом тётка, наверное, с чувством выполненного долга цыкнула золотым зубом, погладила своего единственного друга, слушателя и соратника — кастрированного кота Севастьяна, и уселась перед телевизором смотреть юбилейный концерт Петросяна.
И ещё одна представительница великой русской культуры назвала меня «Иваном, не помнящим родства». Этот эпитет тут же вошёл в золотой фонд моих характеристик и занял достойное место между «левой либерастической мразью» (так меня назвал один «патриот», который со страниц Фейсбука кричал, что не позволит «левачью» торговать землёй его внуков. На моё робкое напоминание, что его внуки живут в Канаде, и мы, неравнодушная общественность, хотелось бы уточнить, какую землю он имеет ввиду, «патриот» пропел «Атикву», помахал флагом, обругал меня последними словами и забанил) и «правым националистическим быдлом» (так меня назвала одна дама, которой я в момент духовной близости признался, что на ближайших выборах вряд-ли буду голосовать за Объединённый Арабский список).
То есть, всего две ненормальных из более, чем 2 тысяч отреагировавших! Это укрепляет мою веру в адекватность человечества!
По многочисленным просьбам адекватных читателей я написал продолжение истории. Завтра опубликую.
Мэйдэй
Игорь Бродский поделился
Slava Shifrin:
Сын сообщил нам, что 31-го декабря он приедет домой, потому что армейское командование отпустило «русских» праздновать «Новигод».
«А ты считаешься русским?», — удивились мы с женой.
«Конечно! Мне же в детстве «Незнайку» читали. К тому же, для того, чтобы не оставаться на выходные на базе, «русскими» станут и марокканский танкист, и друзский пограничник, и бедуинский следопыт», — ответил сын и добавил, что приедет он не один, а с девушкой, у которой нет никаких «русских» корней, но она всю жизнь (все свои 20 лет) мечтала поучаствовать в праздновании настоящего Нового Года.
«И ёлку надо ставить?», — ужаснулся я
«И «Ольвье» делать?», — простонала жена.
«Разумеется!», — командирским голосом распорядился сын, — «Условия, максимально приближенные к боевым! Полный контакт! Пленных не берём!»
И мы бросились выполнять приказ по гарнизону.
Я взял на своём заводе справку «стратегически важного работника», позволяющую мне беспрепятственно передвигаться по стране во время карантина, и поехал к маме за холодцом (мама всегда на Новый Год делает холодец, и в этот раз холодец дождался своего звёздного часа).
Жена, заручившись аналогичной справкой от своей фабрики, отравилась в магазин по майонез.
31-го числа мы закончили работу необычно рано — около 7 вечера, и жена сразу приступила к приготовлению новогоднего торта. Она решила не заморачиваться и испечь простой незатейливый тортик под названием «Монастырская изба»: скатала 18 трубочек из сметанного теста, начинила их вишней, предварительно вымоченной в коньяке, испекла, сложила слоями в виде домика, промазав все слои сметанным кремом, посыпала домик тёртым шоколадом и ягодами черники выложила окна и двери. Всего 3 часа работы, и тортик готов!
А я тем временем спустился в кладовку искать ёлочные украшения. Искусственную ёлку, купленную на новогоднем базаре лет 25 назад и использовавшуюся по назначению раза 3, я выудил из-под неактуальной в нынешнем сезоне лыжной амуниции, и англо-русских словарей, привезенных их Союза 30 лет назад и не использовавшихся в Израиле по назначению ни разу. В дальнем углу кладовки я обнаружил коробку с надписью: «Когда мы были молодыми», в коробке было много игрушек, в том числе ёлочных.
Пока жена украшала квартиру и следила за тортом, я начал прогревать телевизор, не включавшийся лет 15. «Хорошо бы», — говорю, — «Найти в телевизоре какой-нибудь новогодний концерт: с Леонтьевым, с Лещенко, с Ротару».
«Думаешь они ещё живы?», — недоверчиво спросила жена.
«Вряд-ли», — вздохнул я и на всякий случай нашёл в Ютюбе запись концерта «Песня-86», где все уже не молоды, но ещё вполне голосисты. Затем занял позицию на кухне, по левую руку поставил миску с тщательно отваренными овощами, банку икры и банку селёдки, разложил пакеты с колбасами, справа водрузил ведёрко с майонезом, включил запись лекции о мамлюкском периоде в Палестине и начал компоновать новогодние закуски. Не заглядывая в рецепт и думая о мамлюках, ловко соорудил десяток салатов. Помнят руки! Ох помнят!
В освободившуюся от торта духовку жена засунула ультимативное советское «горячее» — мясо «по-французски» — блюдо, которое не подают ни в одном французском ресторане, и о котором не слышал ни один француз.
Ближе к 11 часам я облачился в парадную футболку с эмблемой московской олимпиады на груди и олимпийским мишкой на спине. Жена вошла в образ и хотела надеть вышиванку, привезенную из Киева, но я сказал, что это перебор. Байковый халат и бриллиантовые серьги будет достаточно.
И тут в дверь позвонили! От неожиданности задрожал холодец, и подпрыгнул горошек в «Оливье», сами собой замигали лампочки на ёлке, «Родительский дом — начало начал», — запел мумифицированный Лещенко из выключенного телевизора, «Лаванда, горная лаванда», — ответила ему Ротару из Ютюба.
«Третий звонок», — обьявила жена, — «Наш выход».
————————————————————————
Друзья! Спасибо вам за комплименты моей зарисовке про «Новогодний визит девушки». Я благодарен всем, кто поставил лайки и написал тёплые комментарии (заранее прошу прощения, что всем ответить не смогу). Благодарен тем, кто никак не отреагировал, но потратил своё время, чтобы прочитать рассказ. Я уверен, что были радиослушатели, которым текст не понравился (что вполне легитимно), но они перевернули страницу и продолжили жить дальше.
Как всегда нашлось несколько правдолюбов, которым доставляет физиологическое удовольствие поймать автора на лжи. Они добыли в архиве Министерства лёгкой промышленности СССР данные о производстве футболок с изображением олимпийского Мишки, поделили количество футболок на среднюю площадь среднестатистического мужского тела, умножили на среднюю частоту помывки этого тела с учётом жёсткости воды и поправкой на запотняемость в зависимости от региона, взяли тройной интеграл от медианной мощности стиральной машины, вычли вторую производную от коэффициента мягкости торта «Монастырская изба», и пришли к выводу, что не могла София Ротару участвовать в «Песне 86». Браво! Враг не прошёл!
Одна тётка написала в комментариях, что ей жаль автора и его «семейку», потому что «они не умеют радоваться и не знают, что такое настоящий праздник». Представляю, с каким наслаждением она выводила это хлёсткое слово «семейка» (почему не «семья»? чтобы звучало более презрительно?). Потом тётка, наверное, с чувством выполненного долга цыкнула золотым зубом, погладила своего единственного друга, слушателя и соратника — кастрированного кота Севастьяна, и уселась перед телевизором смотреть юбилейный концерт Петросяна.
И ещё одна представительница великой русской культуры назвала меня «Иваном, не помнящим родства». Этот эпитет тут же вошёл в золотой фонд моих характеристик и занял достойное место между «левой либерастической мразью» (так меня назвал один «патриот», который со страниц Фейсбука кричал, что не позволит «левачью» торговать землёй его внуков. На моё робкое напоминание, что его внуки живут в Канаде, и мы, неравнодушная общественность, хотелось бы уточнить, какую землю он имеет ввиду, «патриот» пропел «Атикву», помахал флагом, обругал меня последними словами и забанил) и «правым националистическим быдлом» (так меня назвала одна дама, которой я в момент духовной близости признался, что на ближайших выборах вряд-ли буду голосовать за Объединённый Арабский список).
То есть, всего две ненормальных из более, чем 2 тысяч отреагировавших! Это укрепляет мою веру в адекватность человечества!
По многочисленным просьбам адекватных читателей я написал продолжение истории. Завтра опубликую.