«Но мы пообещали нассать на гардины – и вырвались…»
10 ноября, 2022 9:00 пп
Мэйдэй
Кирилл Харатьян:
смерть, подлость и вранье. воспоминания
Когда Леонид Ильич наконец отдуплился (смерть), нас загнали в актовый зал Главного здания МГУ, где и заперли. Чередой выступали академики и деканы. Один даже без бумажки и как бэ плакал. Мы с другом моим и кумом (в будущем) Женькой сперва шепотом ржали, а потом утомились. И стали проситься у комсомольцев, державших двери, по нужде. Они сперва не хотели пускать, но мы пообещали нассать на гардины – и вырвались.
И помчались в Лужники, где в пивном баре «Стой раком» (стекляшка такая, но сверху налеплен рак авангардного типа) мало того что выпили пива и съели креветок на 19 рублей с копейками, так еще и ушли (подлость), не заплативши. Точнее, убежали.
От этого настроение наше с Женькой, и без того приподнятое, улучшилось до невозможности. Мы уже поддали. Деньги остались. Двадцать восьмой троллейбус везет нас по Метромосту в ДСВ. Там наверняка что-то предстоит. И мы с Женькой громко зарычали песню барда Городницкого «Перелетные ангелы летят на Север…».
Граждане троллейбуса нас не поняли. Они только что лишились уверенности в завтрашнем дне. Их снедала тревога за нашу великую родину. А тут два юнца орут подозрительные слова. Сперва все от нас отвернулись. Но молчаливое порицание не помогло – мы продолжали орать. Тогда граждане нас скрутили.
Скрутили и сдали на перекрестке у м. «Университет» гаишнику.
Который, недолго думая, вызвал уже нормальных ментов, а те свезли нас в Главное здание, где и заперли (кольцевая композиция) – но не в актовом зале, а в сыром подвале, при отделении.
Менты университетские, поэтому по рылу мы сразу не получили. Но менты университетские, поэтому им захотелось сшить нам какое-никакое дело.
Тогда мы принялись объяснять (вранье), что будучи филологами (а вот и студенческий билет), в этот траурный день мы читали гражданам Пушкина и других русских великих поэтов, читали нараспев, чтобы сильней проняло. Женька не поленился и принялся за «Любви, надежды, тихой славы…» – и тут проняло ментов. Дело не сшивалось, университетскость с них слетела, они дали нам по рылу – и изгнали из Главного здания.
И даже мы еще успели в магазин! Девятнадцать-то рублей (подлость) у нас были!
(Это, кстати, не просто так деньги, а последствия поездки на картошку, но – как-нибудь другой раз.)
Сейчас бы воевать отправили, вероятно.
Мэйдэй
Кирилл Харатьян:
смерть, подлость и вранье. воспоминания
Когда Леонид Ильич наконец отдуплился (смерть), нас загнали в актовый зал Главного здания МГУ, где и заперли. Чередой выступали академики и деканы. Один даже без бумажки и как бэ плакал. Мы с другом моим и кумом (в будущем) Женькой сперва шепотом ржали, а потом утомились. И стали проситься у комсомольцев, державших двери, по нужде. Они сперва не хотели пускать, но мы пообещали нассать на гардины – и вырвались.
И помчались в Лужники, где в пивном баре «Стой раком» (стекляшка такая, но сверху налеплен рак авангардного типа) мало того что выпили пива и съели креветок на 19 рублей с копейками, так еще и ушли (подлость), не заплативши. Точнее, убежали.
От этого настроение наше с Женькой, и без того приподнятое, улучшилось до невозможности. Мы уже поддали. Деньги остались. Двадцать восьмой троллейбус везет нас по Метромосту в ДСВ. Там наверняка что-то предстоит. И мы с Женькой громко зарычали песню барда Городницкого «Перелетные ангелы летят на Север…».
Граждане троллейбуса нас не поняли. Они только что лишились уверенности в завтрашнем дне. Их снедала тревога за нашу великую родину. А тут два юнца орут подозрительные слова. Сперва все от нас отвернулись. Но молчаливое порицание не помогло – мы продолжали орать. Тогда граждане нас скрутили.
Скрутили и сдали на перекрестке у м. «Университет» гаишнику.
Который, недолго думая, вызвал уже нормальных ментов, а те свезли нас в Главное здание, где и заперли (кольцевая композиция) – но не в актовом зале, а в сыром подвале, при отделении.
Менты университетские, поэтому по рылу мы сразу не получили. Но менты университетские, поэтому им захотелось сшить нам какое-никакое дело.
Тогда мы принялись объяснять (вранье), что будучи филологами (а вот и студенческий билет), в этот траурный день мы читали гражданам Пушкина и других русских великих поэтов, читали нараспев, чтобы сильней проняло. Женька не поленился и принялся за «Любви, надежды, тихой славы…» – и тут проняло ментов. Дело не сшивалось, университетскость с них слетела, они дали нам по рылу – и изгнали из Главного здания.
И даже мы еще успели в магазин! Девятнадцать-то рублей (подлость) у нас были!
(Это, кстати, не просто так деньги, а последствия поездки на картошку, но – как-нибудь другой раз.)
Сейчас бы воевать отправили, вероятно.