«Но что мы можем теперь сделать?..»
7 августа, 2025 9:02 дп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Странный, загадочный сон мне сегодня приснился.
Снилось, будто я написал научно-фантастический роман, а потом и сценарий, (ведь я занимался сценаристикой), по которому сняли фильм в Голливуде, и меня пригласили на его премьеру, в Лос-Анджелес, тут рядом: ковровая кровавая дорожка, Аллея Звезд, и я сижу в огромном бордовом зале, медленно гаснет свет, и вижу: … что я же на экране захожу в какой-то питерский бар, на Желябова, когда улицу уже переменовали в Малую Конюшенную, а на дворе 1999 год, и там сидит Христо Грозев, собственной персоной. Только помолодевший. Но ничего в этом удивительного нет. Потому, что он основал и вел радиостанцию «Эльдорадио» в Санкт-Петербурге.
И я говорю:
— Привет, Христо, рад что я Вас нашел. — И оборачиваюсь вокруг себя: «нет ли слежки?» Хотя понимаю, что никакой слежки в 1999 году еще быть не могло.
И он спрашивает:
— Откуда вы меня знаете?
— О! — Восклицаю я. — Я многое про вас знаю. Например, я знаю, что вы работали в юности в Англии и за это вас исключили из института, потому что вы дали интервью зарубежному радио. Я знаю, что вы пятнадцать раз лазили в посольство Болгарии в Бельгии. И что вас наняли бельгийские спецслужбы следить за болгарскими шпионами. И про Большой оксфордский словарь знаю.
— Вы из ФСБ? — Спрашивает он с недоумением.
— Нет, из ФСБ был тот человек, которому вы заплатили 3000 долларов за шесть месяцев, и который защищал вас от рэкета. И вы как раз о нем в этом интервью и говорите.
— В каком интервью?
— Которое я вчера смотрел.
Я спрашиваю у бармена коктейль, чтобы он отошел от нас, и негромко говорю ошарашенному Грозеву:
— Я про вас фильм смотрел вчера по интернету. Интернет это такая штука: в будущем по нему можно будет фильмы смотреть. Вы там даете интервью Михаилу Козыреву в 2025 году, и все рассказываете про себя.
— В каком году?
— Да, да. Вы не ослышались. В том самом. 25 лет спустя.
Я прихлебываю, делая вид, что мне вкусно. (Отвратительное пойло по меркам 2025 года).
Он хватает меня за руку:
— Вы сошли с ума?
— Нет, это Вы сейчас сойдете, когда узнаете, почему вы будете давать интервью Михаилу Козыреву в Америке в 2025 году, хотя Козырев работает от вас: вон, рукой подать, через Невский перейти.
— Почему? — С ужасом глядя в меня, спрашивает он.
Я делаю страшные глаза:
— Потому что идет война! Вот уже три года! А вы оба в эмиграции, и прячетесь, чтобы вас не убили!
Все в баре оборотились на нас. Я набычился (как делали все в 90-е), вместо того, чтобы улыбнуться (как делают все в 2025), и они убрали свои ошалевшие взгляды.
— Кто?
— Агенты ФСБ! Вот кто! — громко зашипел я.
— Так вы из ФСБ? — снова спросил шепотом Христо Грозев.
— О, господи! У попа была собака. Грозев, ну вы же умный человек. Будете потом агентство расследовательское возглавлять. Будете у молодежи, как Шерлок Холмс. Пойдемте отсюда, — зашептал я, — озираясь, — кажется нас могут подслушивать.
Мы рассчитались, у меня в кармане оказались только американские доллары, но бармен сказал, что так даже лучше, и Христо Грозев заторопился со мной.
— Стал бы, Грозев, я вам все это говорить, если я из ФСБ? Ну, сами подумайте? Ну, посудите сами?
— Подумать только…
В какую-то минуту я вдруг решил, что Христо Грозев в стельку пьян. Но потом одернул себя: «разве можно такое писать про Христо Грозева? придумай, пожалуйста, что-нибудь другое».
Нет, он был, конечно, слегка подшофе. Но какой питерский директор проекта в 1999 году не будет вечером слегка подшофе, после трудового дня? В компании хмельных собутыльников, дам полусвета?
Мы шли по Казанской улице.
Навстречу нам шел Александр Невзоров, от гостиницы «Европейская». Я поздоровался с ним. Он, конечно, презрительно меня не узнал.
— Загадывайте желание, — внезапно сказал я.
Грозев вопросительно поднял брови.
— Вы сейчас стояли между двумя будущими иностранными агентами. Можно желание загадывать. А, впрочем, вы и сами — третий иноагент. Точно сбудется.
Христо Грозев ничего, похоже, не понял из моих слов.
— А с кем война? — вдруг спросил он.
— А вы как думаете?
— С роботами?
Я грустно улыбнулся и помотал головой.
— С Америкой?
Я саркастически улыбнулся.
— С инопланетянами?
— Нет, — улыбнулся я строго.
— Все. Три раза. Как в сказке. Больше у меня вариантов нет, — сказал Христо Грозев, хитро глядя в небо и чуть не оступившись на поребрике, если бы я не подхватил его. И я вновь подумал, получится ли у меня достучаться до него?
— А! Есть четвертый вариант! — Закричал он радостно. — Хотите я угадаю точно? Хотите попадание в девяточку?
— В десяточку, — поправил я.
Он, кажется не расслышал меня:
— С Украиной!
Тут настала моя очередь оцепенеть.
— Что же мы стоим? — воскликнул он на перекрестке.
Я не мог сдвинуться с места. Лицо его внезапно вытянулось: отсюда и до Сан-Франциско.
— Вы серьезно? Три года война? С Украиной?
Он закрыл лицо руками. Он сполз спиною по кирпичной стене. Он схватился за голову и запричитал:
— Боже мой, боже мой! (На болгарском).
— Я так и знал, что так и будет. Верите ли?
Мне было очень грустно вместе с ним. Я протянул Христо руку, и оторвал его от земли. Мы оторвались от земли оба.
Разводные мосты растворили свои наглые чугунные и бесстыжие морды. Знали бы они, какой позор им придется испытать через 25 лет? Заржавели бы от стыда.
Фонтаны исторгали кругом потоки слез будущих вдов и матерей этой ужасной бойни.
Адмиралтейство хищно улыбнулось, вместе со всеми чиновниками, промышленниками и банкирами города, и проглотило луну, как они проглотят свою совесть в 2022.
Стало необычайно темно, зябко, мокро, равнодушно. Из глаз моих сочились слезы: «что же мы наделали, сволочи?!»
Мы снова стояли на Казанской улице, под дождем, совершив невольный обход вокруг всего центра через левое плечо. (ученые связывают это с ассиметрией тела: одна нога короче другой, и поэтому всю свою жизнь мы ходим по Земле кругами, накручивая их как бы по спирали).
И тут вдруг я вижу, что он смотрит на меня в упор, и говорит, уже с бОльшим акцентом:
— Я никогда не принимай наркотики. Вы что-то могли подложить в мой коктейль?
— Опять двадцать пять… — застонал я.
Я готов был на клочки разорвать этих писателей-фантастов, находящих подходящие слова своим героям, вернувшимся в прошлое. Я своим героям — не находил.
— Я пошутил, — сухо сказал он. — Просто хотел вас опять проверить: вдруг вы все-таки из психбольницы сбежали?
— Нет, не сбежал.
Мы облокотились о набережную реки Невы.
— Но что мы можем теперь сделать? — спросил он.
Я внимательно посмотрел в его глаза и четко и ясно проговорил всего только три слова:
— Убить в прошлом Путина!
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Странный, загадочный сон мне сегодня приснился.
Снилось, будто я написал научно-фантастический роман, а потом и сценарий, (ведь я занимался сценаристикой), по которому сняли фильм в Голливуде, и меня пригласили на его премьеру, в Лос-Анджелес, тут рядом: ковровая кровавая дорожка, Аллея Звезд, и я сижу в огромном бордовом зале, медленно гаснет свет, и вижу: … что я же на экране захожу в какой-то питерский бар, на Желябова, когда улицу уже переменовали в Малую Конюшенную, а на дворе 1999 год, и там сидит Христо Грозев, собственной персоной. Только помолодевший. Но ничего в этом удивительного нет. Потому, что он основал и вел радиостанцию «Эльдорадио» в Санкт-Петербурге.
И я говорю:
— Привет, Христо, рад что я Вас нашел. — И оборачиваюсь вокруг себя: «нет ли слежки?» Хотя понимаю, что никакой слежки в 1999 году еще быть не могло.
И он спрашивает:
— Откуда вы меня знаете?
— О! — Восклицаю я. — Я многое про вас знаю. Например, я знаю, что вы работали в юности в Англии и за это вас исключили из института, потому что вы дали интервью зарубежному радио. Я знаю, что вы пятнадцать раз лазили в посольство Болгарии в Бельгии. И что вас наняли бельгийские спецслужбы следить за болгарскими шпионами. И про Большой оксфордский словарь знаю.
— Вы из ФСБ? — Спрашивает он с недоумением.
— Нет, из ФСБ был тот человек, которому вы заплатили 3000 долларов за шесть месяцев, и который защищал вас от рэкета. И вы как раз о нем в этом интервью и говорите.
— В каком интервью?
— Которое я вчера смотрел.
Я спрашиваю у бармена коктейль, чтобы он отошел от нас, и негромко говорю ошарашенному Грозеву:
— Я про вас фильм смотрел вчера по интернету. Интернет это такая штука: в будущем по нему можно будет фильмы смотреть. Вы там даете интервью Михаилу Козыреву в 2025 году, и все рассказываете про себя.
— В каком году?
— Да, да. Вы не ослышались. В том самом. 25 лет спустя.
Я прихлебываю, делая вид, что мне вкусно. (Отвратительное пойло по меркам 2025 года).
Он хватает меня за руку:
— Вы сошли с ума?
— Нет, это Вы сейчас сойдете, когда узнаете, почему вы будете давать интервью Михаилу Козыреву в Америке в 2025 году, хотя Козырев работает от вас: вон, рукой подать, через Невский перейти.
— Почему? — С ужасом глядя в меня, спрашивает он.
Я делаю страшные глаза:
— Потому что идет война! Вот уже три года! А вы оба в эмиграции, и прячетесь, чтобы вас не убили!
Все в баре оборотились на нас. Я набычился (как делали все в 90-е), вместо того, чтобы улыбнуться (как делают все в 2025), и они убрали свои ошалевшие взгляды.
— Кто?
— Агенты ФСБ! Вот кто! — громко зашипел я.
— Так вы из ФСБ? — снова спросил шепотом Христо Грозев.
— О, господи! У попа была собака. Грозев, ну вы же умный человек. Будете потом агентство расследовательское возглавлять. Будете у молодежи, как Шерлок Холмс. Пойдемте отсюда, — зашептал я, — озираясь, — кажется нас могут подслушивать.
Мы рассчитались, у меня в кармане оказались только американские доллары, но бармен сказал, что так даже лучше, и Христо Грозев заторопился со мной.
— Стал бы, Грозев, я вам все это говорить, если я из ФСБ? Ну, сами подумайте? Ну, посудите сами?
— Подумать только…
В какую-то минуту я вдруг решил, что Христо Грозев в стельку пьян. Но потом одернул себя: «разве можно такое писать про Христо Грозева? придумай, пожалуйста, что-нибудь другое».
Нет, он был, конечно, слегка подшофе. Но какой питерский директор проекта в 1999 году не будет вечером слегка подшофе, после трудового дня? В компании хмельных собутыльников, дам полусвета?
Мы шли по Казанской улице.
Навстречу нам шел Александр Невзоров, от гостиницы «Европейская». Я поздоровался с ним. Он, конечно, презрительно меня не узнал.
— Загадывайте желание, — внезапно сказал я.
Грозев вопросительно поднял брови.
— Вы сейчас стояли между двумя будущими иностранными агентами. Можно желание загадывать. А, впрочем, вы и сами — третий иноагент. Точно сбудется.
Христо Грозев ничего, похоже, не понял из моих слов.
— А с кем война? — вдруг спросил он.
— А вы как думаете?
— С роботами?
Я грустно улыбнулся и помотал головой.
— С Америкой?
Я саркастически улыбнулся.
— С инопланетянами?
— Нет, — улыбнулся я строго.
— Все. Три раза. Как в сказке. Больше у меня вариантов нет, — сказал Христо Грозев, хитро глядя в небо и чуть не оступившись на поребрике, если бы я не подхватил его. И я вновь подумал, получится ли у меня достучаться до него?
— А! Есть четвертый вариант! — Закричал он радостно. — Хотите я угадаю точно? Хотите попадание в девяточку?
— В десяточку, — поправил я.
Он, кажется не расслышал меня:
— С Украиной!
Тут настала моя очередь оцепенеть.
— Что же мы стоим? — воскликнул он на перекрестке.
Я не мог сдвинуться с места. Лицо его внезапно вытянулось: отсюда и до Сан-Франциско.
— Вы серьезно? Три года война? С Украиной?
Он закрыл лицо руками. Он сполз спиною по кирпичной стене. Он схватился за голову и запричитал:
— Боже мой, боже мой! (На болгарском).
— Я так и знал, что так и будет. Верите ли?
Мне было очень грустно вместе с ним. Я протянул Христо руку, и оторвал его от земли. Мы оторвались от земли оба.
Разводные мосты растворили свои наглые чугунные и бесстыжие морды. Знали бы они, какой позор им придется испытать через 25 лет? Заржавели бы от стыда.
Фонтаны исторгали кругом потоки слез будущих вдов и матерей этой ужасной бойни.
Адмиралтейство хищно улыбнулось, вместе со всеми чиновниками, промышленниками и банкирами города, и проглотило луну, как они проглотят свою совесть в 2022.
Стало необычайно темно, зябко, мокро, равнодушно. Из глаз моих сочились слезы: «что же мы наделали, сволочи?!»
Мы снова стояли на Казанской улице, под дождем, совершив невольный обход вокруг всего центра через левое плечо. (ученые связывают это с ассиметрией тела: одна нога короче другой, и поэтому всю свою жизнь мы ходим по Земле кругами, накручивая их как бы по спирали).
И тут вдруг я вижу, что он смотрит на меня в упор, и говорит, уже с бОльшим акцентом:
— Я никогда не принимай наркотики. Вы что-то могли подложить в мой коктейль?
— Опять двадцать пять… — застонал я.
Я готов был на клочки разорвать этих писателей-фантастов, находящих подходящие слова своим героям, вернувшимся в прошлое. Я своим героям — не находил.
— Я пошутил, — сухо сказал он. — Просто хотел вас опять проверить: вдруг вы все-таки из психбольницы сбежали?
— Нет, не сбежал.
Мы облокотились о набережную реки Невы.
— Но что мы можем теперь сделать? — спросил он.
Я внимательно посмотрел в его глаза и четко и ясно проговорил всего только три слова:
— Убить в прошлом Путина!