«Нифига она не заслуженная, а матершинница ужасная. И по коврам ходит…»

В Астане есть очень красивое здание — наверно, японцы строили точно не знаю. ЦКЗ — центральный концертный зал «Казахстан».
И там по типу закрытие феста.
Ну вот. Подъезжаем на автобусах, выходим — и пожалте в лимузин.
Лимузин довозит нас пять шагов вокруг здания (оно круглое) до красной дорожки. Меня туды сажают, я выхожу, мне подаёт руку красавец в смокинге и иду по этой самой красной.
Зрители»восторженно» хлопают — хотя я, может, бомжиха, откуда они знают? 
И тут один мужик из хлопающих говорит:
— Ха, я эту бабу знаю. Она матерные истории пишет.
Какая-то пожилая апайка ему говорит:
— Какие еще матерные истории? Она, наверно, заслуженная артистка или певица.
— Нифига она не заслуженная, а матершинница ужасная. И по коврам ходит, во дает.
Ну я останавливаюсь около них и говорю:
— Я как раз заслуженная — вернее, заслуженный. Заслуженный рыбак Казахской ССР (ну вы знаете, я это всем подряд говорю, во многих моих историях есть этот мотив, ибо он универсальный). — Ну иногда, конечно, матерок пропустишь, если рыба сорвется. Не без того.
Апайка наставительно говорит мужику:
— Ну вот, видишь, она матерок пропускает, не говорит.
И говорит ему по-казахски, что он охальник и клеветник.
А мужик не унимается:
— Вы же Тасбулатова, да? Я вас читаю — это ужас какой-то.
Апайка говорит:
— Вы пишете воспоминания рыбака?
— Типа тово. Как я ловила рыбу в Аральском море, пока оно не высохло.
Тут ко мне подходит тот самый красавец, который не без труда вынимал меня с моим артрозом из лимузина и вежливо говорит:
— Тате, не задерживайтесь (тате — тётя, авт.)
— Да, да, простите, за мной ещё идут другие рыбаки. Не такие заслуженные, как я, но всё же.
Апайка остается стоять с открытым ртом.
Мужик говорит ворчливо:
— Не фестиваль, а какой-то съезд рыбаков.
(ПС: апа — вежливое обращение к женщине постарше)